Бремя белого человека. О мифе стратегического превосходства Китая
Есть распространенная точка зрения о превосходстве стратегической мысли древнего Востока, прежде всего — древнего Китая, что переносится и на восприятие Китая в настоящем. Но так ли это на самом деле? Тема требует большого разбора, ограничусь здесь отдельными тезисами. Эдвард Люттвак в книге «Возвышение Китая наперекор логики стратегии» подходит к этому критически и пишет следующее: «Многие иностранцы, а не только сами китайцы, склонны приписывать большую стратегическую компетентность китайцам-ханьцам, но история этого не подтверждает». И далее: «…но гораздо чаще (как минимум в два раза) им не удавалось, во-первых, оценить свое внешнее окружение достаточно реалистично для того, чтобы выявить угрозы и усмотреть возможности, и во-вторых, разработать эффективную большую стратегию, чтобы использовать свои относительно многочисленные ресурсы для обеспечения безопасности собственной территории и населения».
«Стратегическая компетентность… не попала в длинный список достижений ханьцев, так что в том время как ханьские генералы … цитировали друг другу Сунь Цзы, сравнительно небольшое количество конных воинов, закаленных в грубой и эффективной стратегии степной маневренной войны, одерживали над ними победы. Более того, все ханьские интриги и увертки оказались слабее долгосрочной и широкоформатной дипломатии, столь естественной для степных правителей, которые регулярно объединялись за или против даже самых отдаленных империй».
Воздавая должное «Искусству войны» Сунь-Цзы и универсальности его стратегических принципов, Люттвак (он как и Сунь-Цзы является стратегом-диалектиком) отмечает, что этот трактат создавался во время борьбы китайцев с китайцами, то есть людей с одним культурным кодом и ценностями, что сделало возможным широко использовать методы, предлагаемые Сунь-Цзы. Автор проводит параллели между древним Китаем и Италией эпохи Возрождения, как похожих исторических ситуаций, где итальянцы воевали с итальянцами, и я бы добавил сюда похожие античные сюжеты, описанные в книге Полиэна «Стратегемы». «Однако международные отношения совсем не тоже самое, что отношения в рамках одной и той же культурной общности», — замечает дальше Люттвак.
Китайцам свойственна «преувеличенная вера в обман как таковой». «Китайцы обычно приписывали себе лучшие способности к обману противника по сравнению со всеми прочими национальностями… Американцев они рассматривают как очень наивных, хотя и сильных…но без труда вводимых в заблуждение». Однако, в хитрости китайцы не уникальны — вспомним хотя бы орден иезуитов, оказавший большое влияние на западную политику, или среднестатистического торговца коврами с рынка Бухары или Исфахана, способного любому хитрецу устроить такой «шахер-махер», что мало не покажется. Другое дело, что не везде хитрость (лукавство) является добродетелью.
Замечу, что и в древнем Китае, и в Италии эпохи Возрождения, и в античных описаниях Полиэна мы видим много проявлений коварства — крайнего проявления максимы «все средства хороши» вне каких-либо этических рамок. Можно ли коварство считать проявлением стратегического мышления? Вряд ли. Невелика мудрость в том, чтобы «скрывать за улыбкой кинжал», как предписывают китайские стратагемы или пример Чезаре Борджиа. Ум, являющийся основанием стратегии, способен решать задачи, оставаясь в пространстве этики, пусть даже и усеченной рамками противостояния. Более того, авраамический религиозный взгляд на мир учит нас тому, что именно этика определяет все остальное, включая успех или поражение. Богоугодная этика в этой онтологии является ключевым элементом долгосрочной стратегии.
Неправильно преуменьшать силу соперника, но с другой стороны нужно избавляться от излишнего пиетета к нему, поскольку известно, что уверенность в победе не обязательно приводит к победе, но уверенность в чужом превосходстве и собственном поражении гарантирует последнее.
Бремя белого человека. О мифе стратегического превосходства Китая
Есть распространенная точка зрения о превосходстве стратегической мысли древнего Востока, прежде всего — древнего Китая, что переносится и на восприятие Китая в настоящем. Но так ли это на самом деле? Тема требует большого разбора, ограничусь здесь отдельными тезисами. Эдвард Люттвак в книге «Возвышение Китая наперекор логики стратегии» подходит к этому критически и пишет следующее: «Многие иностранцы, а не только сами китайцы, склонны приписывать большую стратегическую компетентность китайцам-ханьцам, но история этого не подтверждает». И далее: «…но гораздо чаще (как минимум в два раза) им не удавалось, во-первых, оценить свое внешнее окружение достаточно реалистично для того, чтобы выявить угрозы и усмотреть возможности, и во-вторых, разработать эффективную большую стратегию, чтобы использовать свои относительно многочисленные ресурсы для обеспечения безопасности собственной территории и населения».
«Стратегическая компетентность… не попала в длинный список достижений ханьцев, так что в том время как ханьские генералы … цитировали друг другу Сунь Цзы, сравнительно небольшое количество конных воинов, закаленных в грубой и эффективной стратегии степной маневренной войны, одерживали над ними победы. Более того, все ханьские интриги и увертки оказались слабее долгосрочной и широкоформатной дипломатии, столь естественной для степных правителей, которые регулярно объединялись за или против даже самых отдаленных империй».
Воздавая должное «Искусству войны» Сунь-Цзы и универсальности его стратегических принципов, Люттвак (он как и Сунь-Цзы является стратегом-диалектиком) отмечает, что этот трактат создавался во время борьбы китайцев с китайцами, то есть людей с одним культурным кодом и ценностями, что сделало возможным широко использовать методы, предлагаемые Сунь-Цзы. Автор проводит параллели между древним Китаем и Италией эпохи Возрождения, как похожих исторических ситуаций, где итальянцы воевали с итальянцами, и я бы добавил сюда похожие античные сюжеты, описанные в книге Полиэна «Стратегемы». «Однако международные отношения совсем не тоже самое, что отношения в рамках одной и той же культурной общности», — замечает дальше Люттвак.
Китайцам свойственна «преувеличенная вера в обман как таковой». «Китайцы обычно приписывали себе лучшие способности к обману противника по сравнению со всеми прочими национальностями… Американцев они рассматривают как очень наивных, хотя и сильных…но без труда вводимых в заблуждение». Однако, в хитрости китайцы не уникальны — вспомним хотя бы орден иезуитов, оказавший большое влияние на западную политику, или среднестатистического торговца коврами с рынка Бухары или Исфахана, способного любому хитрецу устроить такой «шахер-махер», что мало не покажется. Другое дело, что не везде хитрость (лукавство) является добродетелью.
Замечу, что и в древнем Китае, и в Италии эпохи Возрождения, и в античных описаниях Полиэна мы видим много проявлений коварства — крайнего проявления максимы «все средства хороши» вне каких-либо этических рамок. Можно ли коварство считать проявлением стратегического мышления? Вряд ли. Невелика мудрость в том, чтобы «скрывать за улыбкой кинжал», как предписывают китайские стратагемы или пример Чезаре Борджиа. Ум, являющийся основанием стратегии, способен решать задачи, оставаясь в пространстве этики, пусть даже и усеченной рамками противостояния. Более того, авраамический религиозный взгляд на мир учит нас тому, что именно этика определяет все остальное, включая успех или поражение. Богоугодная этика в этой онтологии является ключевым элементом долгосрочной стратегии.
Неправильно преуменьшать силу соперника, но с другой стороны нужно избавляться от излишнего пиетета к нему, поскольку известно, что уверенность в победе не обязательно приводит к победе, но уверенность в чужом превосходстве и собственном поражении гарантирует последнее.
#стратегия #теория_стратегии
BY Andrey Marudenko
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike.
from us
