60 лет назад на Каннском фестивале 1965 года состоялась премьера «Отвращения» Романа Поланского, польского эмигранта, дебютировавшего на Западе. Картину, построенную на сексопалотогии, решились показать только вне конкурса (позднее ее наградили на Берлинском фестивале). Для роли Кэрол режиссер искал актрису «с лицом ангела, способную зарезать мужчину бритвой» и нашел ее в лице 21-летней Катрин Денев. Она очень убедительно сыграла шизофреничку, ненавидящую и убивающую мужчин: вполне себе ролевая модель для некоторых радикальных феминисток. По иронии судьбы именно Поланский, уже в наши дни, стал мишенью их травли. А отчасти – и Катрин Денев, подписавшая так называемое «письмо против нового пуританства”.
„Новая волна“ Ричарда Линклейтера. Фильм про фильм (как Годар снимал "На последнем дыхании"). Он не получит Золотой пальмовой ветви и по сути на нее не претендует. Да и зачем, если ее так и не получил Годар?
Смотреть кино 21-го века - тяжелый труд и неблагодарное занятие. Линклейтер - первый в каннском марафоне, кто доставил чистое удовольствие без токсичных примесей. Спасибо ему за это.
Тарантино, похоже, тоже так думает и чувствует.
Смотреть кино 21-го века - тяжелый труд и неблагодарное занятие. Линклейтер - первый в каннском марафоне, кто доставил чистое удовольствие без токсичных примесей. Спасибо ему за это.
Тарантино, похоже, тоже так думает и чувствует.
ВНУТРЕННЕЕ МАРОККО и НОВАЯ ВОЛНА
Как развивается интрига Каннского фестиваля
Зрителям до этой интриги нет особого дела, они всеми способами, образовав километровые очереди, пробивались на внеконкурсную премьеру последней серии франшизы «Миссия невыполнима» с упорно нестареющим Томом Крузом. Но не меньший восторг, правда, у значительно более узкого круга, вызвал «Сират» — фильм испанского режиссера галисийских кровей Оливера Лаше. Молодой красавец, несколько лет проживший в Марокко, представил на суд жюри и зрителей кинозрелище из тех, что синефилы называют «отвал башки».
Путешествие Луиса, крепкого пожилого мужчины, в поисках пропавшей дочери по марокканской пустыне превращается в бьющий по нервам аттракцион с пиротехникой и одуряющей техно-музыкой. И это же — метафора описанного в Коране духовного перехода душ по мосту, перекинутому над адом в рай. Сират — это и есть название моста, который дано преодолеть далеко не всем. Герой совершает странствие по «внутреннему Марокко», прибившись к своеобразной семье рейверов, живущих в грузовиках и кочующих от одной эйфорической рейв-вечеринки к другой. Они живут на обочине цивилизации, но и маргиналов настигает символический конец света в виде глобальной войны.
«Сират» — попытка создания радикального «авторского кино с деньгами». Испанские продюсеры делают на такое кино ставку, среди них компания братьев Педро и Агустина Альмодоваров «Эль Десео». Однако, в отличие от Альмодовара, умеющего блюсти меру условности, балансируя на грани трагического и смешного, Лаше беззастенчиво манипулирует зрительскими эмоциями, но во второй половине фильма теряет над ними контроль: нелепый каскад смертей в заминированной пустыне вызывает незапланированный комический эффект.
Один из рейверов признается: он «настолько заторчал, что не в состоянии даже думать». С этого типа и взятки гладки. Однако трудно поверить, что основательный Луис пускается во все тяжкие, тащится на другой конец страны ради мифического рейва, да еще и в сопровождении сына-подростка и любимого пса. Собаку зовут Пипа; ей по сюжету придется наесться какашек одного из рейверов, употребившего ЛСД, и едва не умереть. За эту роль Пипа вполне заслужила Palm Dog, «Собачью пальму», которая вручается в Канне лучшему четвероногому исполнителю. Может претендовать на награду и актер Серхи Лопес, не только отменно сыгравший страдания героя, но и реально извалявшийся в грязи и песке. Однако требования фанатов фильма немедленно присудить ему Palm d’Or, «Золотую пальмовую ветвь», жюри стоило бы проигнорировать.
А вот приз за женскую роль возглавляющая жюри Жюльетт Бинош вполне могла бы вручить своей соотечественнице, сыгравшей в фильме Доминика Молля «Досье 137»Актриса Леа Дрюкер чрезвычайно органично входит в образ служащей полицейского отдела внутренних расследований, преданной своей работе и одновременно ею замордованной.
Ведя дело о злоупотреблениях полиции во время акций «желтых жилетов» в Париже, героиня попадает в клубок противоречий, раздирающих французское общество. Полиция имеет репутацию инструмента насилия правящего класса, и в то же время стражи порядка сами ощущают себя париями: они унижены работой на износ и низкими зарплатами — в то время как богатые бездельники бросаются тысячами евро за ночь в отеле. Жанрово-социальная картина Молля крепко сбита, художественных откровений и претензий не содержит, но песни конкурса не портит.
Если от авторского кино можно получать удовольствие, то с легкой руки французской «новой волны». Ричард Линклейтер предпринял лихой эксперимент, сняв комедийный опус про съемки ключевого фильма той эпохи — «На последнем дыхании» Жан-Люка Годара.
После «Американской ночи» Франсуа Трюффо «Новая волна» Линклейтера — лучшая комедия в субжанре «кино про кино». Комедия — потому, что в ней много по-настоящему смешного, но столь же много и ностальгического: ведь из культурных героев того прекрасного времени практически никого не осталось в живых, последним ушел Годар, за год до него Бельмондо.
Как развивается интрига Каннского фестиваля
Зрителям до этой интриги нет особого дела, они всеми способами, образовав километровые очереди, пробивались на внеконкурсную премьеру последней серии франшизы «Миссия невыполнима» с упорно нестареющим Томом Крузом. Но не меньший восторг, правда, у значительно более узкого круга, вызвал «Сират» — фильм испанского режиссера галисийских кровей Оливера Лаше. Молодой красавец, несколько лет проживший в Марокко, представил на суд жюри и зрителей кинозрелище из тех, что синефилы называют «отвал башки».
Путешествие Луиса, крепкого пожилого мужчины, в поисках пропавшей дочери по марокканской пустыне превращается в бьющий по нервам аттракцион с пиротехникой и одуряющей техно-музыкой. И это же — метафора описанного в Коране духовного перехода душ по мосту, перекинутому над адом в рай. Сират — это и есть название моста, который дано преодолеть далеко не всем. Герой совершает странствие по «внутреннему Марокко», прибившись к своеобразной семье рейверов, живущих в грузовиках и кочующих от одной эйфорической рейв-вечеринки к другой. Они живут на обочине цивилизации, но и маргиналов настигает символический конец света в виде глобальной войны.
«Сират» — попытка создания радикального «авторского кино с деньгами». Испанские продюсеры делают на такое кино ставку, среди них компания братьев Педро и Агустина Альмодоваров «Эль Десео». Однако, в отличие от Альмодовара, умеющего блюсти меру условности, балансируя на грани трагического и смешного, Лаше беззастенчиво манипулирует зрительскими эмоциями, но во второй половине фильма теряет над ними контроль: нелепый каскад смертей в заминированной пустыне вызывает незапланированный комический эффект.
Один из рейверов признается: он «настолько заторчал, что не в состоянии даже думать». С этого типа и взятки гладки. Однако трудно поверить, что основательный Луис пускается во все тяжкие, тащится на другой конец страны ради мифического рейва, да еще и в сопровождении сына-подростка и любимого пса. Собаку зовут Пипа; ей по сюжету придется наесться какашек одного из рейверов, употребившего ЛСД, и едва не умереть. За эту роль Пипа вполне заслужила Palm Dog, «Собачью пальму», которая вручается в Канне лучшему четвероногому исполнителю. Может претендовать на награду и актер Серхи Лопес, не только отменно сыгравший страдания героя, но и реально извалявшийся в грязи и песке. Однако требования фанатов фильма немедленно присудить ему Palm d’Or, «Золотую пальмовую ветвь», жюри стоило бы проигнорировать.
А вот приз за женскую роль возглавляющая жюри Жюльетт Бинош вполне могла бы вручить своей соотечественнице, сыгравшей в фильме Доминика Молля «Досье 137»Актриса Леа Дрюкер чрезвычайно органично входит в образ служащей полицейского отдела внутренних расследований, преданной своей работе и одновременно ею замордованной.
Ведя дело о злоупотреблениях полиции во время акций «желтых жилетов» в Париже, героиня попадает в клубок противоречий, раздирающих французское общество. Полиция имеет репутацию инструмента насилия правящего класса, и в то же время стражи порядка сами ощущают себя париями: они унижены работой на износ и низкими зарплатами — в то время как богатые бездельники бросаются тысячами евро за ночь в отеле. Жанрово-социальная картина Молля крепко сбита, художественных откровений и претензий не содержит, но песни конкурса не портит.
Если от авторского кино можно получать удовольствие, то с легкой руки французской «новой волны». Ричард Линклейтер предпринял лихой эксперимент, сняв комедийный опус про съемки ключевого фильма той эпохи — «На последнем дыхании» Жан-Люка Годара.
После «Американской ночи» Франсуа Трюффо «Новая волна» Линклейтера — лучшая комедия в субжанре «кино про кино». Комедия — потому, что в ней много по-настоящему смешного, но столь же много и ностальгического: ведь из культурных героев того прекрасного времени практически никого не осталось в живых, последним ушел Годар, за год до него Бельмондо.
Оба, вместе с Джин Сиберг и Жюльетт Греко, Франсуа Трюффо и Клодом Шабролем, Раулем Кутаром и Жоржем де Борегаром, Жаком Деми и Аньес Варда, Эриком Ромером и Жаком Риветтом, Жаном Кокто и Робером Брессоном, Роберто Росселлини и Андре Базеном, появляются в «Новой волне». Играют их почти неизвестные исполнители, практически статисты, и играют не «образы» своих героев, а дружеские шаржи — меткие, остроумные и узнаваемые даже без подписей, которыми режиссер на всякий случай снабдил кадры со своими героями. Даже Обри Дюллен, чертами лица не так уж похожий на Бельмондо, мгновенно схватывает и передает его энергию, вайб и неотразимую улыбку. А никому не известный Гийом Марбек, хотя и мягковат для Годара, уловил его характер точнее, чем профессионал Луи Гаррель в той же самой роли, сыгранной недавно в другом фильме.
В центре композиции у Линклейтера оказалась Джин Сиберг; это единственная роль, которую играет опытная актриса. Именно появление Зои Дойч вызвало недовольство критиков-леваков: как могли снять в роли Сиберг, сторонницы «Черных пантер» и Палестины, «сионистку», ведь это позор. При такой логике актерам перед утверждением на роль скоро придется предъявлять партийный билет. Вопреки шумихе, черно-белая, стилизованная под стиль и формат легендарного французского течения «Новая волна» стала элегантной антитезой большинству фильмов каннского конкурса, страдающих утомительной тяжеловесностью.
В центре композиции у Линклейтера оказалась Джин Сиберг; это единственная роль, которую играет опытная актриса. Именно появление Зои Дойч вызвало недовольство критиков-леваков: как могли снять в роли Сиберг, сторонницы «Черных пантер» и Палестины, «сионистку», ведь это позор. При такой логике актерам перед утверждением на роль скоро придется предъявлять партийный билет. Вопреки шумихе, черно-белая, стилизованная под стиль и формат легендарного французского течения «Новая волна» стала элегантной антитезой большинству фильмов каннского конкурса, страдающих утомительной тяжеловесностью.
МЕСЬЕ СИНЕМА - МИШЕЛЬ ПИККОЛИ (1925 - 2020)
В Каннах смотрят «Новую волну» Линклейтера. Кого там только нет из ее деятелей. Есть даже певица Жюльет Греко, но нет ее тогдашнего мужа Мишеля Пикколи, который был важным фигурантом этого художественного течения. Именно ему Годар поручил главную роль в знаменитом «Презрении», где его партнершей стаала Брижит Бардо. Это он поднимается по открытым ступеням модернистской виллы Малапарте: кадр украшает афишу одного из Каннских фестивалей.
Пикколи прожил почти 95 лет и снялся в 237 фильмах! Когда ему было 70, заслужил право сыграть в юбилейном фильме Аньес Варда главного героя по имени Месье Синема – то есть воплотить сам дух экранного искусства. Все мировые звезды – и Ален Делон и Марчелло Мастроянни, и Жанна Моро, и Жерар Депардье, и Ханна Шигулла — приходят навестить “столетнего” господина Симона Синема. Старик немного болен, его то и дело схватывают припадки, но чаще он притворяется, а на самом деле еще вполне ничего: любит поесть и выпить, романтически влюблен в Катрин Денев. Которая, правда, появившись в замке господина Синема, предпочитает уединиться с Робертом де Ниро.
Пикколи дебютировал еще в конце войны, снималсяу Бунюэля, Феррери, Рене, Риветта, Беллоккьо, Клода Соте, Леоса Каракса…даже раз сыграл у Хичкока. Послужной список шедевров, к которым он причастен, вызовет ревность у любого звездного актера: “Дневная красавица”, “Диллинджер мертв”, “Большая жратва”, "Презрение", "Дневник горничной", “Скромное обаяние буржуазии”… Как и перечисление его партнерш: ими были Брижитт Бардо, Жанна Моро, Мишель Морган, Даниель Дарье, Анни Жирардо, Эмманюель Беар, а с Денев, как и с Роми Шнайдер, он снялся ни много ни мало в шести фильмах.
Пикколи никогда не считался мега-звездой, долгое время вообще слыл артистом эпизодов, но в итоге стал основным актером французского кино. И не только французского.
В Каннах смотрят «Новую волну» Линклейтера. Кого там только нет из ее деятелей. Есть даже певица Жюльет Греко, но нет ее тогдашнего мужа Мишеля Пикколи, который был важным фигурантом этого художественного течения. Именно ему Годар поручил главную роль в знаменитом «Презрении», где его партнершей стаала Брижит Бардо. Это он поднимается по открытым ступеням модернистской виллы Малапарте: кадр украшает афишу одного из Каннских фестивалей.
Пикколи прожил почти 95 лет и снялся в 237 фильмах! Когда ему было 70, заслужил право сыграть в юбилейном фильме Аньес Варда главного героя по имени Месье Синема – то есть воплотить сам дух экранного искусства. Все мировые звезды – и Ален Делон и Марчелло Мастроянни, и Жанна Моро, и Жерар Депардье, и Ханна Шигулла — приходят навестить “столетнего” господина Симона Синема. Старик немного болен, его то и дело схватывают припадки, но чаще он притворяется, а на самом деле еще вполне ничего: любит поесть и выпить, романтически влюблен в Катрин Денев. Которая, правда, появившись в замке господина Синема, предпочитает уединиться с Робертом де Ниро.
Пикколи дебютировал еще в конце войны, снималсяу Бунюэля, Феррери, Рене, Риветта, Беллоккьо, Клода Соте, Леоса Каракса…даже раз сыграл у Хичкока. Послужной список шедевров, к которым он причастен, вызовет ревность у любого звездного актера: “Дневная красавица”, “Диллинджер мертв”, “Большая жратва”, "Презрение", "Дневник горничной", “Скромное обаяние буржуазии”… Как и перечисление его партнерш: ими были Брижитт Бардо, Жанна Моро, Мишель Морган, Даниель Дарье, Анни Жирардо, Эмманюель Беар, а с Денев, как и с Роми Шнайдер, он снялся ни много ни мало в шести фильмах.
Пикколи никогда не считался мега-звездой, долгое время вообще слыл артистом эпизодов, но в итоге стал основным актером французского кино. И не только французского.
Очень полезна вещь: Тимур Алиев собрал ссылки на все телеграм-каналы про кино. Их 81
https://www.group-telegram.com/addlist/1uGDcQWzTBszOWYy
https://www.group-telegram.com/addlist/1uGDcQWzTBszOWYy
Telegram
ПроКино
Timur Aliev invites you to add the folder “ПроКино”, which includes 81 chats.
После серии разочарований (совсем провальная "Альфа" Жюлии Дюкурно и не самый лучший Джафар Панахи, привезший фильм "Простая случайность") - наконец
сильное художественное впечатление:
"ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЙОЗЕФА МЕНГЕЛЕ".
Похоже, лучший фильм КИРИЛЛА СЕРЕБРЕННИКОВА, что особенно значимо, учитывая, что он впервые работал на нерусском материале, и сложнейшие съемки с оператором Владиславом Опельянцем в Южной Америке. Аугуст Диль в главной роли - выше всяких похвал, даже после Воланда.
Картина показана в секции "Каннские премьеры", но по уровню превосходит 90 процентов уже показанных конкурсных работ.
Поздравления всей съемочной команде!
сильное художественное впечатление:
"ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЙОЗЕФА МЕНГЕЛЕ".
Похоже, лучший фильм КИРИЛЛА СЕРЕБРЕННИКОВА, что особенно значимо, учитывая, что он впервые работал на нерусском материале, и сложнейшие съемки с оператором Владиславом Опельянцем в Южной Америке. Аугуст Диль в главной роли - выше всяких похвал, даже после Воланда.
Картина показана в секции "Каннские премьеры", но по уровню превосходит 90 процентов уже показанных конкурсных работ.
Поздравления всей съемочной команде!
КИНО ОТ «АЛЬФЫ» ДО ОМЕГИ
Вторая неделя Каннского фестиваля принесла вал громких премьер.
Новый опус Уэса Андерсона «Финикийская схема» принят спокойно. Увязший в формализме режиссер хотя и снял очередную фантасмагорию, но насытил ее актуальными аллюзиями, если угодно, даже на Трампа с его манией «сделок». Гильермо дель Торо в роли капиталистического магната Корды воплощает неистребимый дух мегакапитализма. Его частный самолет взрывается и падает в кукурузное поле, но сам он и не думает умереть, поскольку является мифологическим героем, и продолжает заниматься деловыми «схематозами», попутно решая вопросы преемственности бизнес-династии и отношений с многочисленной родней, недругами и конкурентами. Он также попадает в совсем уж мифологические сны, библейских героев которых играют Билл Мюррей, Уиллем Дэфо и Шарлотта Генсбур. А в гламурно-дизайнерском стиле фильма Андерсона критики обнаружили парадоксальное сходство с миром Сергея Параджанова.
«Альфа» Жюлии Дюкурно, одна из самых ожидаемых картин фестиваля, оказалась досадной неудачей каннской лауреатки. В ее четырехлетней давности «Титане», удостоенном «Золотой пальмовой ветви», была энергия, которой «Альфе» хватает только на первые десять минут. Далее два часа длится мутная история тринадцатилетней школьницы (Мелисса Борос), которую мама-врач (Голшифте Фарахани) пытается спасти от угрожающего ей заражения СПИДом. Эти страхи больше воображаемы, чем реальны, но основаны на том, что мамин брат-наркоман (Тахар Рахим) стал жертвой этой болезни, жестоко прошедшейся по Франции конца ХХ века — эпохи, на которую пришлось детство Дюкурно. После того как Альфе сделали татуировку подозрительной иглой, в ней начинают не только дома, но и в школе видеть возможную носительницу вируса — так фильм с минимумом достоверности описывает атмосферу паники и паранойи тех лет. Основное внимание сосредоточено на внутреннем мире юной героини, состоящем из окрашенных красно-синими цветами видений, воспоминаний и снов. Она живет в болезненном конфликте со своим неполовозрелым телом и токсичным окружением, а ее испуг питается лицезрением жертв СПИДа — бывших человеческих тел, высохших и превратившихся в каменные статуи. Именно эти китчевые образы в духе боди-хоррора оказываются самыми назойливыми в фильме, деградирующем подобно тем самым телам под агрессивно звучащую музыку Ника Кейва и несчастного Бетховена, чью Седьмую симфонию давно пора запретить использовать кинематографистам под угрозой санкций за профнепригодность.
Еще одним потенциальным фаворитом конкурса считалась «Простая случайность» легендарного иранца Джафара Панахи, многие годы подвергавшегося репрессиям на родине. Его приезд на Каннский фестиваль сам по себе стал сенсацией, но фильм вызвал противоречивые чувства. Рабочий гаража Вахид, отсидевший в тюрьме, похищает попавшего в ДТП Эгбала, роет ему могилу и хочет заживо похоронить. В одноногом водителе с протезом он узнает спецслужбиста-садиста, который пытал его и разрушил жизнь, но не будучи до конца уверен, он привлекает других бывших узников режима, чтобы стопроцентно опознать негодяя. В фургоне Вахида, где в ящике томится полуживой Эгбал, оказывается сразу несколько мстителей; они носятся по городу, попадая в трагикомические ситуации и пытаясь, не перессорившись, договориться между собой. Среди этих окрашенных абсурдом ситуаций — эпизод с находящейся на сносях женой похищенного; горе-похитители спасают ее, устраивая в больницу: все же Панахи, как и большинство его героев, гуманист. Как и во многих других фильмах режиссера, большая часть действия происходит в машине, но здесь, как нигде, заметны чрезмерная анекдотичность сюжета, театральность диалогов и чрезмерно форсированной актерской игры. Вызывает вопросы и финал: он не только окрашен гуманизмом, но и может быть трактован как призыв к примирению. Не признак ли того, что Панахи все же пришлось пойти на уступки цензуре, чтобы получить разрешение представлять свою картину на Каннском фестивале
Вторая неделя Каннского фестиваля принесла вал громких премьер.
Новый опус Уэса Андерсона «Финикийская схема» принят спокойно. Увязший в формализме режиссер хотя и снял очередную фантасмагорию, но насытил ее актуальными аллюзиями, если угодно, даже на Трампа с его манией «сделок». Гильермо дель Торо в роли капиталистического магната Корды воплощает неистребимый дух мегакапитализма. Его частный самолет взрывается и падает в кукурузное поле, но сам он и не думает умереть, поскольку является мифологическим героем, и продолжает заниматься деловыми «схематозами», попутно решая вопросы преемственности бизнес-династии и отношений с многочисленной родней, недругами и конкурентами. Он также попадает в совсем уж мифологические сны, библейских героев которых играют Билл Мюррей, Уиллем Дэфо и Шарлотта Генсбур. А в гламурно-дизайнерском стиле фильма Андерсона критики обнаружили парадоксальное сходство с миром Сергея Параджанова.
«Альфа» Жюлии Дюкурно, одна из самых ожидаемых картин фестиваля, оказалась досадной неудачей каннской лауреатки. В ее четырехлетней давности «Титане», удостоенном «Золотой пальмовой ветви», была энергия, которой «Альфе» хватает только на первые десять минут. Далее два часа длится мутная история тринадцатилетней школьницы (Мелисса Борос), которую мама-врач (Голшифте Фарахани) пытается спасти от угрожающего ей заражения СПИДом. Эти страхи больше воображаемы, чем реальны, но основаны на том, что мамин брат-наркоман (Тахар Рахим) стал жертвой этой болезни, жестоко прошедшейся по Франции конца ХХ века — эпохи, на которую пришлось детство Дюкурно. После того как Альфе сделали татуировку подозрительной иглой, в ней начинают не только дома, но и в школе видеть возможную носительницу вируса — так фильм с минимумом достоверности описывает атмосферу паники и паранойи тех лет. Основное внимание сосредоточено на внутреннем мире юной героини, состоящем из окрашенных красно-синими цветами видений, воспоминаний и снов. Она живет в болезненном конфликте со своим неполовозрелым телом и токсичным окружением, а ее испуг питается лицезрением жертв СПИДа — бывших человеческих тел, высохших и превратившихся в каменные статуи. Именно эти китчевые образы в духе боди-хоррора оказываются самыми назойливыми в фильме, деградирующем подобно тем самым телам под агрессивно звучащую музыку Ника Кейва и несчастного Бетховена, чью Седьмую симфонию давно пора запретить использовать кинематографистам под угрозой санкций за профнепригодность.
Еще одним потенциальным фаворитом конкурса считалась «Простая случайность» легендарного иранца Джафара Панахи, многие годы подвергавшегося репрессиям на родине. Его приезд на Каннский фестиваль сам по себе стал сенсацией, но фильм вызвал противоречивые чувства. Рабочий гаража Вахид, отсидевший в тюрьме, похищает попавшего в ДТП Эгбала, роет ему могилу и хочет заживо похоронить. В одноногом водителе с протезом он узнает спецслужбиста-садиста, который пытал его и разрушил жизнь, но не будучи до конца уверен, он привлекает других бывших узников режима, чтобы стопроцентно опознать негодяя. В фургоне Вахида, где в ящике томится полуживой Эгбал, оказывается сразу несколько мстителей; они носятся по городу, попадая в трагикомические ситуации и пытаясь, не перессорившись, договориться между собой. Среди этих окрашенных абсурдом ситуаций — эпизод с находящейся на сносях женой похищенного; горе-похитители спасают ее, устраивая в больницу: все же Панахи, как и большинство его героев, гуманист. Как и во многих других фильмах режиссера, большая часть действия происходит в машине, но здесь, как нигде, заметны чрезмерная анекдотичность сюжета, театральность диалогов и чрезмерно форсированной актерской игры. Вызывает вопросы и финал: он не только окрашен гуманизмом, но и может быть трактован как призыв к примирению. Не признак ли того, что Панахи все же пришлось пойти на уступки цензуре, чтобы получить разрешение представлять свою картину на Каннском фестивале
После серии разочарований, принесенных конкурсной программой, мощным художественным впечатлением стал показанный вне конкурса фильм Кирилла Серебренникова «Исчезновение Йозефа Менгеле».
Чрезвычайно рискованный проект байопика об освенцимском враче-палаче реализован убедительно, содержание и форма, что не всегда бывает у Серебренникова, сбалансированы, и это особенно значимо, учитывая, что он впервые работал на нерусском материале. И что ему с оператором Владиславом Опельянцем достались сложнейшие съемки в Южной Америке, где десятилетиями скрывался от правосудия и от возмездия Израиля «ангел смерти». Стиль фильма, вбирающего явные и скрытые цитаты из «Белой ленты» Михаэля Ханеке, «Зоны интересов» Джонатана Глейзера и «Смерти в Венеции» Лукино Висконти, нигде не переходит в синефильскую игру или излишнюю экстравагантность — даже в бразильских карнавальных сценах. Изображение идеально синхронизировано с ритмами тревожной музыки Ильи Демуцкого. Играющий антигероя Аугуст Диль после высот, достигнутых в роли Воланда, снова выше всяких похвал: еще одна инкарнация мирового зла. Причем даже такого отъявленного злодея актер и режиссер не лишают человеческих черт, и от этого становится особенно страшно.
«Менгеле» представлен в секции «Каннские премьеры», но по уровню превосходит подавляющее большинство уже показанных конкурсных лент, а работа Диля очевидно могла бы затмить остальные претендующие на приз мужские роли. В кулуарах ходят слухи, что причиной непопадания в конкурс оказалось несоответствие картины «повестке», частью которой стала заявленная на открытии фестиваля солидарность с палестинскими жертвами израильских спецопераций. Так или иначе, фильм нашел престижную премьерную площадку.
Чрезвычайно рискованный проект байопика об освенцимском враче-палаче реализован убедительно, содержание и форма, что не всегда бывает у Серебренникова, сбалансированы, и это особенно значимо, учитывая, что он впервые работал на нерусском материале. И что ему с оператором Владиславом Опельянцем достались сложнейшие съемки в Южной Америке, где десятилетиями скрывался от правосудия и от возмездия Израиля «ангел смерти». Стиль фильма, вбирающего явные и скрытые цитаты из «Белой ленты» Михаэля Ханеке, «Зоны интересов» Джонатана Глейзера и «Смерти в Венеции» Лукино Висконти, нигде не переходит в синефильскую игру или излишнюю экстравагантность — даже в бразильских карнавальных сценах. Изображение идеально синхронизировано с ритмами тревожной музыки Ильи Демуцкого. Играющий антигероя Аугуст Диль после высот, достигнутых в роли Воланда, снова выше всяких похвал: еще одна инкарнация мирового зла. Причем даже такого отъявленного злодея актер и режиссер не лишают человеческих черт, и от этого становится особенно страшно.
«Менгеле» представлен в секции «Каннские премьеры», но по уровню превосходит подавляющее большинство уже показанных конкурсных лент, а работа Диля очевидно могла бы затмить остальные претендующие на приз мужские роли. В кулуарах ходят слухи, что причиной непопадания в конкурс оказалось несоответствие картины «повестке», частью которой стала заявленная на открытии фестиваля солидарность с палестинскими жертвами израильских спецопераций. Так или иначе, фильм нашел престижную премьерную площадку.
Фильм «Зона интересов» выходит в российский прокат - хоть и с опозданием, но совсем не утратив актуальности. Наоборот!
https://www.kommersant.ru/doc/6562364
https://www.kommersant.ru/doc/6562364
Коммерсантъ
Банальность против инфернальности
«Зона интересов» Джонатана Глейзера в свете оскаровского скандала
Сергей Николаевич, наш давний близкий друг, написал про мою книгу
"ТАРКОВСКИЙ И МЫ",
выходящую в редакции Елены Шубиной.
Вот фрагмент из рецензии:
"Знаю его любимое кафе в Берлине, где подают прекрасный шоколад в старинном мейсенском фарфоре. Там они с женой Леной сидят за соседними столиками друг против друга, почти как Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар в кафе Le Deux Magots. И каждый пишет свое.
На самом деле Плаховы — образцовая пара европейских интеллектуалов и киноманов. Особая порода, выведенная в эпоху расцвета экзистенциализма, «новой волны» и Le noveau roman, или «антиромана». Они немного опоздали «на празднество Расина», как сказал бы поэт. Почти все главные кинопремьеры ХХ века случились без них. Тем не менее судьба подарила им редкий шанс увидеть живьем многих кумиров их львовской юности, а с некоторыми и пообщаться. Это и Феллини, и Антониони, и Годар, и Аньес Варда, и Анджей Вайда, и Параджанов, и Катрин Денев… Последняя стала чем-то вроде их парижской родственницы, героиней сразу нескольких книг Андрея и множества его публикаций.
Но все же для «мемуара коллективной памяти» он выбрал себе в спутники своего соотечественника и тезку Андрея Тарковского. Причем это тот редкий случай в жизни Плахова, когда он не знал своего героя лично. Пути не совпали, карты не сошлись. А ведь вполне могли и познакомиться. Более того, какое-то время Плаховы жили в районе Курского вокзала в одном доме, где по странному совпадению до сих пор обретается и первая жена Тарковского Ирма Рауш вместе с сыном Арсением. («Он жил в этом доме, в котором я тоже живу».)
Еще не видел книжки, но уже прочел прекрасную рецензию. Во жизнь пошла...
Особенно трогательно прозвучало про Сартра и Симону, мы с Еленой оценили утонченный юмор автора.
Полностью читайте рецензию по ссылке:
https://story.ru/istorii-znamenitostej/avtorskie-kolonki/svecha-v-ruke/
"ТАРКОВСКИЙ И МЫ",
выходящую в редакции Елены Шубиной.
Вот фрагмент из рецензии:
"Знаю его любимое кафе в Берлине, где подают прекрасный шоколад в старинном мейсенском фарфоре. Там они с женой Леной сидят за соседними столиками друг против друга, почти как Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар в кафе Le Deux Magots. И каждый пишет свое.
На самом деле Плаховы — образцовая пара европейских интеллектуалов и киноманов. Особая порода, выведенная в эпоху расцвета экзистенциализма, «новой волны» и Le noveau roman, или «антиромана». Они немного опоздали «на празднество Расина», как сказал бы поэт. Почти все главные кинопремьеры ХХ века случились без них. Тем не менее судьба подарила им редкий шанс увидеть живьем многих кумиров их львовской юности, а с некоторыми и пообщаться. Это и Феллини, и Антониони, и Годар, и Аньес Варда, и Анджей Вайда, и Параджанов, и Катрин Денев… Последняя стала чем-то вроде их парижской родственницы, героиней сразу нескольких книг Андрея и множества его публикаций.
Но все же для «мемуара коллективной памяти» он выбрал себе в спутники своего соотечественника и тезку Андрея Тарковского. Причем это тот редкий случай в жизни Плахова, когда он не знал своего героя лично. Пути не совпали, карты не сошлись. А ведь вполне могли и познакомиться. Более того, какое-то время Плаховы жили в районе Курского вокзала в одном доме, где по странному совпадению до сих пор обретается и первая жена Тарковского Ирма Рауш вместе с сыном Арсением. («Он жил в этом доме, в котором я тоже живу».)
Еще не видел книжки, но уже прочел прекрасную рецензию. Во жизнь пошла...
Особенно трогательно прозвучало про Сартра и Симону, мы с Еленой оценили утонченный юмор автора.
Полностью читайте рецензию по ссылке:
https://story.ru/istorii-znamenitostej/avtorskie-kolonki/svecha-v-ruke/
story.ru
Свеча в руке — авторские колонки журнала STORY
Свеча в руке — авторские колонки журнала STORY. Читайте на нашем сайте.