Народ меня не ждал – весь город как убит, тут не куют металл, не продают ликвид, в календаре – среда, но только лишь вода колышется от ветра, спокойствия чужда.
Подобием засад – сплошная тишина, и даже где детсад – не слышно ни рожна. Покинутый уезд – нет небезлюдных мест, и там, где самый центр, и от него окрест.
Жара, но где конде́й – не каплет конденсат. Как будто бы злодей (какой-нибудь де Сад), устроив тут содом, перетряхнул вверх дном и всех, и всё, и после пожрал их поедо́м.
Раздолье для воров, для гонщиков – раскат, для оборванцев – кров, но в целом – суррогат, ведь для таких утех ни тех, ни тех, ни тех, или иных (четвертых) нету как на смех.
Ужели я зазря досюдова добрёл? А ведь – едва заря, и будто бы орёл летел уже досель, как блудная мамзель – за юным любодеем в какой-нибудь Марсель.
Зачем же был мне зов – сюда лететь стремглав? Здесь нету голосов, здесь тишины анклав. Помилуй, Отче, мя! Ответствуй, не томя, зачем внушил мне, будто здесь жизнь кишит кишмя?
Я ж проникал везде, как будто новый штамм – Ты ж за собой в хвосте меня – по всем местам! Небесный мой царёк, скажу тебе упрёк: ты скрыл, по ходу, факты, что нынче – Рагнарёк!
Скажи же мне, come on (спустись в горящий куст) – ликует Ариман? Повержен им Ормузд? На всей Земле теперь тирански правит Зверь? Иль вслед за Геркулесом В Аид открылась дверь?
А может быть, Шеол... Но тут мне – глас с небес: «Да ты с ума сошёл – горланишь как балбес! Чего, муа пардон, заладил как долдон? Конец еще не близок, далек Армагеддон.
Оставь и гнев, и злость, и ненависть, и раж! Ты здесь – недавний гость: исследуй антураж. Не узок пьедестал? – Как в древности Тантал теперь ты стал надменен, а раньше не роптал.
Ты помнил мой посул, ты помнил мой посыл, когда ходил в Мосул, когда ходил в Кызыл, когда в часы грозы ты плыл через Янцзы, когда лечил холерных Укусами гюрзы.
Когда тебе мурза (страшней, чем та гюрза) по-скотски врал в глаза и портил тормоза, и ты по скатам крыш в слезах от старых грыж, спасался от погони, похеря наш барыш.
Когда из града N, как бравый флибустьер, имея лишь Шенген, попал в КНДР, где вел себя наглей военных патрулей, в конце сего круиза взойдя на мавзолей.
Когда своей рукой производил заброс тебя я в мир другой – на Стену в Вестерос... И все ж вернул сюда ж, (хотя бы и в блиндаж, с собою дав винтовку и полный патронташ).
А помнишь ты, подлец (или забыл как миф) пелопоннесский лес, где ты брюхатил нимф? А помнишь – в раз другой ты с мавкою нагой смотрел, как василиска рвал на́ части стригой?
Ты мороком объят? Иль нравом стал бугрист? Забыл отель Hyatt? Забыл про "Интурист" (где рьяно и срамно в келейном казино ты с тела той рыжухи пил граппу и вино)?
Что здесь не по тебе? Что ходишь посмурнев? Чего за "бе-бе-бе"? Откуда этот гнев? Моей рукой согрет, ты был анахорет, подвижник и отважник. Давай без оперетт!
И ладно б ты, скрипя, пешком сюда доше́д – Так нет: я для тебя оформил бизнес-джет. Заканчивай каприз, не стой как кипарис, здесь есть чего приметить – внимательно всмотрись».
Так молвил мой Патрон, зело меня смутя. Единоцельный Он, а я – Его культя. Бурля как кипяток, забылся я чуток. Меня Он уработал, как пуделя бульдог.
Народ меня не ждал – весь город как убит, тут не куют металл, не продают ликвид, в календаре – среда, но только лишь вода колышется от ветра, спокойствия чужда.
Подобием засад – сплошная тишина, и даже где детсад – не слышно ни рожна. Покинутый уезд – нет небезлюдных мест, и там, где самый центр, и от него окрест.
Жара, но где конде́й – не каплет конденсат. Как будто бы злодей (какой-нибудь де Сад), устроив тут содом, перетряхнул вверх дном и всех, и всё, и после пожрал их поедо́м.
Раздолье для воров, для гонщиков – раскат, для оборванцев – кров, но в целом – суррогат, ведь для таких утех ни тех, ни тех, ни тех, или иных (четвертых) нету как на смех.
Ужели я зазря досюдова добрёл? А ведь – едва заря, и будто бы орёл летел уже досель, как блудная мамзель – за юным любодеем в какой-нибудь Марсель.
Зачем же был мне зов – сюда лететь стремглав? Здесь нету голосов, здесь тишины анклав. Помилуй, Отче, мя! Ответствуй, не томя, зачем внушил мне, будто здесь жизнь кишит кишмя?
Я ж проникал везде, как будто новый штамм – Ты ж за собой в хвосте меня – по всем местам! Небесный мой царёк, скажу тебе упрёк: ты скрыл, по ходу, факты, что нынче – Рагнарёк!
Скажи же мне, come on (спустись в горящий куст) – ликует Ариман? Повержен им Ормузд? На всей Земле теперь тирански правит Зверь? Иль вслед за Геркулесом В Аид открылась дверь?
А может быть, Шеол... Но тут мне – глас с небес: «Да ты с ума сошёл – горланишь как балбес! Чего, муа пардон, заладил как долдон? Конец еще не близок, далек Армагеддон.
Оставь и гнев, и злость, и ненависть, и раж! Ты здесь – недавний гость: исследуй антураж. Не узок пьедестал? – Как в древности Тантал теперь ты стал надменен, а раньше не роптал.
Ты помнил мой посул, ты помнил мой посыл, когда ходил в Мосул, когда ходил в Кызыл, когда в часы грозы ты плыл через Янцзы, когда лечил холерных Укусами гюрзы.
Когда тебе мурза (страшней, чем та гюрза) по-скотски врал в глаза и портил тормоза, и ты по скатам крыш в слезах от старых грыж, спасался от погони, похеря наш барыш.
Когда из града N, как бравый флибустьер, имея лишь Шенген, попал в КНДР, где вел себя наглей военных патрулей, в конце сего круиза взойдя на мавзолей.
Когда своей рукой производил заброс тебя я в мир другой – на Стену в Вестерос... И все ж вернул сюда ж, (хотя бы и в блиндаж, с собою дав винтовку и полный патронташ).
А помнишь ты, подлец (или забыл как миф) пелопоннесский лес, где ты брюхатил нимф? А помнишь – в раз другой ты с мавкою нагой смотрел, как василиска рвал на́ части стригой?
Ты мороком объят? Иль нравом стал бугрист? Забыл отель Hyatt? Забыл про "Интурист" (где рьяно и срамно в келейном казино ты с тела той рыжухи пил граппу и вино)?
Что здесь не по тебе? Что ходишь посмурнев? Чего за "бе-бе-бе"? Откуда этот гнев? Моей рукой согрет, ты был анахорет, подвижник и отважник. Давай без оперетт!
И ладно б ты, скрипя, пешком сюда доше́д – Так нет: я для тебя оформил бизнес-джет. Заканчивай каприз, не стой как кипарис, здесь есть чего приметить – внимательно всмотрись».
Так молвил мой Патрон, зело меня смутя. Единоцельный Он, а я – Его культя. Бурля как кипяток, забылся я чуток. Меня Он уработал, как пуделя бульдог.
(окончание следует)
BY Велецкие тетради
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from ar
