Народ меня не ждал – весь город как убит, тут не куют металл, не продают ликвид, в календаре – среда, но только лишь вода колышется от ветра, спокойствия чужда.
Подобием засад – сплошная тишина, и даже где детсад – не слышно ни рожна. Покинутый уезд – нет небезлюдных мест, и там, где самый центр, и от него окрест.
Жара, но где конде́й – не каплет конденсат. Как будто бы злодей (какой-нибудь де Сад), устроив тут содом, перетряхнул вверх дном и всех, и всё, и после пожрал их поедо́м.
Раздолье для воров, для гонщиков – раскат, для оборванцев – кров, но в целом – суррогат, ведь для таких утех ни тех, ни тех, ни тех, или иных (четвертых) нету как на смех.
Ужели я зазря досюдова добрёл? А ведь – едва заря, и будто бы орёл летел уже досель, как блудная мамзель – за юным любодеем в какой-нибудь Марсель.
Зачем же был мне зов – сюда лететь стремглав? Здесь нету голосов, здесь тишины анклав. Помилуй, Отче, мя! Ответствуй, не томя, зачем внушил мне, будто здесь жизнь кишит кишмя?
Я ж проникал везде, как будто новый штамм – Ты ж за собой в хвосте меня – по всем местам! Небесный мой царёк, скажу тебе упрёк: ты скрыл, по ходу, факты, что нынче – Рагнарёк!
Скажи же мне, come on (спустись в горящий куст) – ликует Ариман? Повержен им Ормузд? На всей Земле теперь тирански правит Зверь? Иль вслед за Геркулесом В Аид открылась дверь?
А может быть, Шеол... Но тут мне – глас с небес: «Да ты с ума сошёл – горланишь как балбес! Чего, муа пардон, заладил как долдон? Конец еще не близок, далек Армагеддон.
Оставь и гнев, и злость, и ненависть, и раж! Ты здесь – недавний гость: исследуй антураж. Не узок пьедестал? – Как в древности Тантал теперь ты стал надменен, а раньше не роптал.
Ты помнил мой посул, ты помнил мой посыл, когда ходил в Мосул, когда ходил в Кызыл, когда в часы грозы ты плыл через Янцзы, когда лечил холерных Укусами гюрзы.
Когда тебе мурза (страшней, чем та гюрза) по-скотски врал в глаза и портил тормоза, и ты по скатам крыш в слезах от старых грыж, спасался от погони, похеря наш барыш.
Когда из града N, как бравый флибустьер, имея лишь Шенген, попал в КНДР, где вел себя наглей военных патрулей, в конце сего круиза взойдя на мавзолей.
Когда своей рукой производил заброс тебя я в мир другой – на Стену в Вестерос... И все ж вернул сюда ж, (хотя бы и в блиндаж, с собою дав винтовку и полный патронташ).
А помнишь ты, подлец (или забыл как миф) пелопоннесский лес, где ты брюхатил нимф? А помнишь – в раз другой ты с мавкою нагой смотрел, как василиска рвал на́ части стригой?
Ты мороком объят? Иль нравом стал бугрист? Забыл отель Hyatt? Забыл про "Интурист" (где рьяно и срамно в келейном казино ты с тела той рыжухи пил граппу и вино)?
Что здесь не по тебе? Что ходишь посмурнев? Чего за "бе-бе-бе"? Откуда этот гнев? Моей рукой согрет, ты был анахорет, подвижник и отважник. Давай без оперетт!
И ладно б ты, скрипя, пешком сюда доше́д – Так нет: я для тебя оформил бизнес-джет. Заканчивай каприз, не стой как кипарис, здесь есть чего приметить – внимательно всмотрись».
Так молвил мой Патрон, зело меня смутя. Единоцельный Он, а я – Его культя. Бурля как кипяток, забылся я чуток. Меня Он уработал, как пуделя бульдог.
Народ меня не ждал – весь город как убит, тут не куют металл, не продают ликвид, в календаре – среда, но только лишь вода колышется от ветра, спокойствия чужда.
Подобием засад – сплошная тишина, и даже где детсад – не слышно ни рожна. Покинутый уезд – нет небезлюдных мест, и там, где самый центр, и от него окрест.
Жара, но где конде́й – не каплет конденсат. Как будто бы злодей (какой-нибудь де Сад), устроив тут содом, перетряхнул вверх дном и всех, и всё, и после пожрал их поедо́м.
Раздолье для воров, для гонщиков – раскат, для оборванцев – кров, но в целом – суррогат, ведь для таких утех ни тех, ни тех, ни тех, или иных (четвертых) нету как на смех.
Ужели я зазря досюдова добрёл? А ведь – едва заря, и будто бы орёл летел уже досель, как блудная мамзель – за юным любодеем в какой-нибудь Марсель.
Зачем же был мне зов – сюда лететь стремглав? Здесь нету голосов, здесь тишины анклав. Помилуй, Отче, мя! Ответствуй, не томя, зачем внушил мне, будто здесь жизнь кишит кишмя?
Я ж проникал везде, как будто новый штамм – Ты ж за собой в хвосте меня – по всем местам! Небесный мой царёк, скажу тебе упрёк: ты скрыл, по ходу, факты, что нынче – Рагнарёк!
Скажи же мне, come on (спустись в горящий куст) – ликует Ариман? Повержен им Ормузд? На всей Земле теперь тирански правит Зверь? Иль вслед за Геркулесом В Аид открылась дверь?
А может быть, Шеол... Но тут мне – глас с небес: «Да ты с ума сошёл – горланишь как балбес! Чего, муа пардон, заладил как долдон? Конец еще не близок, далек Армагеддон.
Оставь и гнев, и злость, и ненависть, и раж! Ты здесь – недавний гость: исследуй антураж. Не узок пьедестал? – Как в древности Тантал теперь ты стал надменен, а раньше не роптал.
Ты помнил мой посул, ты помнил мой посыл, когда ходил в Мосул, когда ходил в Кызыл, когда в часы грозы ты плыл через Янцзы, когда лечил холерных Укусами гюрзы.
Когда тебе мурза (страшней, чем та гюрза) по-скотски врал в глаза и портил тормоза, и ты по скатам крыш в слезах от старых грыж, спасался от погони, похеря наш барыш.
Когда из града N, как бравый флибустьер, имея лишь Шенген, попал в КНДР, где вел себя наглей военных патрулей, в конце сего круиза взойдя на мавзолей.
Когда своей рукой производил заброс тебя я в мир другой – на Стену в Вестерос... И все ж вернул сюда ж, (хотя бы и в блиндаж, с собою дав винтовку и полный патронташ).
А помнишь ты, подлец (или забыл как миф) пелопоннесский лес, где ты брюхатил нимф? А помнишь – в раз другой ты с мавкою нагой смотрел, как василиска рвал на́ части стригой?
Ты мороком объят? Иль нравом стал бугрист? Забыл отель Hyatt? Забыл про "Интурист" (где рьяно и срамно в келейном казино ты с тела той рыжухи пил граппу и вино)?
Что здесь не по тебе? Что ходишь посмурнев? Чего за "бе-бе-бе"? Откуда этот гнев? Моей рукой согрет, ты был анахорет, подвижник и отважник. Давай без оперетт!
И ладно б ты, скрипя, пешком сюда доше́д – Так нет: я для тебя оформил бизнес-джет. Заканчивай каприз, не стой как кипарис, здесь есть чего приметить – внимательно всмотрись».
Так молвил мой Патрон, зело меня смутя. Единоцельный Он, а я – Его культя. Бурля как кипяток, забылся я чуток. Меня Он уработал, как пуделя бульдог.
(окончание следует)
BY Велецкие тетради
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app.
from us
