Рускеала; осень; туда – на Рускеальском экспрессе, стилизованном под николаевский поезд, с живой музыкой, блинами на завтрак, фотографиями в мундире, великим княжеством финляндским, портретом императорской семьи за спиной; есть в этом какой-то новый русский китч. Но и другое тоже – дым от паровоза стелется между деревьями, чай в подстаканнике, дореволюционный, город на границе двух стран, граница двух времен года, сколько в нашей истории красоты и трагедии, как хорошо бродить по дорожкам среди желтых листьев и смотреть на воду, день выдался солнечный и ясный; на обратном пути читала «Одсун» Варламова; засыпаю в Сортавале.

Валаам

Из Ивана Шмелева:

Я спрашивал себя – а я, по какому делу? И – не знаю. Плывем в тихих проливах, среди целой щетины «шхер». Это надводные камни, гряды, поросшие тощей елкой.

Входим в пролив, двигаемся в отвесных скалах. На них, высоко, леса. Воздух смолистый, вязкий. И – тишина. Чувствуются лесные недра. Покой. <…> Сердце дрожит во мне. «В раю вот так-то…– слышится чей-то возглас. – Лучше и быть нельзя».

Я вижу слезы, блистающие глаза, новые лица, просветленные. Стискивает в груди восторгом. Какая сила, какой разливающийся восторг! И – чувствуется – какая связанность. <…> Я чувствую – мой народ.