Возвращаем ветеранов в мирную жизнь. Наш новый проект.
С фронта возвращаются десятки тысяч людей. Их будет больше, чем ветеранов Афгана и Чечни. И у меня есть большое опасение, что эти люди почувствуют себя брошенными.
Сейчас восстановлением ветеранов занимаются государственные фонды, местные и региональные чиновники. Они направляют бойцов в санатории, консультируют по документам, предоставляют психологов, предлагают вакансии.
Мы разобрались с тем, как работает эта система.
За последние месяцы наша команда провела десятки интервью с ветеранами СВО: кадровыми военными, добровольцами, мобилизованными. Мы проанализировали всё, о чём они говорят.
Ситуация от региона к региону — разная. Где-то людей окружают вниманием и сразу решают их проблемы, а где-то они сталкиваются с типичным подходом чиновников. Их отфутболивают, относятся холодно или топят в бюрократических процедурах. Люди опускают руки.
Мы знаем случаи, когда ветеранов обманывала армейская бюрократия и они не получали положенные выплаты. Мы знаем эпизод, когда за осколочное ранение дали мешок моркови. Есть случаи, когда недолеченных бойцов отправляют обратно в штурмовики чуть ли не на костылях. Обращения к психологам от госфондов нередко бывают бесполезными, потому что специалисты просто перегружены и уже сами нуждаются в психологах.
Проблем много. А будет ещё больше.
Человек, который прошёл войну, возможно потерял конечность или получил контузию, столкнувшись с холодным отношением, обычно просто плюёт и решает остаться со своими проблемами наедине.
Мы хотим, чтобы такого не было.
Ветераны — это, как правило, семейные взрослые мужчины из регионов. Для многих из них даже просто обратиться за помощью — уже преодолеть себя. А если они видят хамское отношение, то опускают руки.
Частных же инициатив критически мало, их можно пересчитать по пальцам.
Опыт наших гуманитарных миссий показывает, что мы можем организовать любой процесс намного качественнее и эффективнее, чем громоздкая государственнаявертикаль.
Почему я запускаю проект сейчас?
Мы не знаем, чем завершатся переговоры. В любом случае боевые действия резко не прекратятся. Но когда война закончится, поток вернувшихся станет огромным.
За три года я понял, что бюрократическая машина не может эффективно справиться с резкими изменениями. Скорее всего, в первые полгода-год после войны, когда поток с фронта превратится в лавину, качество господдержки будет низким.
Об этом же говорит, например, опыт «Народной Аптечки» — три года идёт война, на высоком уровне создана комиссия, а до сих пор куча подразделений нуждаются в аптечках.
Готовиться к будущему потоку ветеранов на гражданку нужно уже сейчас. Тогда, в необходимый момент, у нас получится масштабироваться.
Направлений будет несколько: психологическая реабилитация, юридическая поддержка, трудоустройство и ресоциализация, то есть полноценное возвращение в мирное общество.
Лично мне лозунг «Своих не бросаем» нравится. Он правильный. Но часто за ним не стоит ничего, кроме пустого плакатного пафоса. Я хочу, чтобы этот лозунг обрёл жизнь — силами гражданского общества, нас с вами. Именно этого мы добивались, когда были в Мариуполе в самые трудные для города дни. Именно поэтому мы будем помогать нашим ветеранам, приложив весь свой опыт, знания и силы.
Собирать средства на проект будем публично, как и на гуманитарную помощь. Если вы хотите пожертвовать крупную сумму или оказать нам другую поддержку — напишите мне в личные сообщения.
Возвращаем ветеранов в мирную жизнь. Наш новый проект.
С фронта возвращаются десятки тысяч людей. Их будет больше, чем ветеранов Афгана и Чечни. И у меня есть большое опасение, что эти люди почувствуют себя брошенными.
Сейчас восстановлением ветеранов занимаются государственные фонды, местные и региональные чиновники. Они направляют бойцов в санатории, консультируют по документам, предоставляют психологов, предлагают вакансии.
Мы разобрались с тем, как работает эта система.
За последние месяцы наша команда провела десятки интервью с ветеранами СВО: кадровыми военными, добровольцами, мобилизованными. Мы проанализировали всё, о чём они говорят.
Ситуация от региона к региону — разная. Где-то людей окружают вниманием и сразу решают их проблемы, а где-то они сталкиваются с типичным подходом чиновников. Их отфутболивают, относятся холодно или топят в бюрократических процедурах. Люди опускают руки.
Мы знаем случаи, когда ветеранов обманывала армейская бюрократия и они не получали положенные выплаты. Мы знаем эпизод, когда за осколочное ранение дали мешок моркови. Есть случаи, когда недолеченных бойцов отправляют обратно в штурмовики чуть ли не на костылях. Обращения к психологам от госфондов нередко бывают бесполезными, потому что специалисты просто перегружены и уже сами нуждаются в психологах.
Проблем много. А будет ещё больше.
Человек, который прошёл войну, возможно потерял конечность или получил контузию, столкнувшись с холодным отношением, обычно просто плюёт и решает остаться со своими проблемами наедине.
Мы хотим, чтобы такого не было.
Ветераны — это, как правило, семейные взрослые мужчины из регионов. Для многих из них даже просто обратиться за помощью — уже преодолеть себя. А если они видят хамское отношение, то опускают руки.
Частных же инициатив критически мало, их можно пересчитать по пальцам.
Опыт наших гуманитарных миссий показывает, что мы можем организовать любой процесс намного качественнее и эффективнее, чем громоздкая государственнаявертикаль.
Почему я запускаю проект сейчас?
Мы не знаем, чем завершатся переговоры. В любом случае боевые действия резко не прекратятся. Но когда война закончится, поток вернувшихся станет огромным.
За три года я понял, что бюрократическая машина не может эффективно справиться с резкими изменениями. Скорее всего, в первые полгода-год после войны, когда поток с фронта превратится в лавину, качество господдержки будет низким.
Об этом же говорит, например, опыт «Народной Аптечки» — три года идёт война, на высоком уровне создана комиссия, а до сих пор куча подразделений нуждаются в аптечках.
Готовиться к будущему потоку ветеранов на гражданку нужно уже сейчас. Тогда, в необходимый момент, у нас получится масштабироваться.
Направлений будет несколько: психологическая реабилитация, юридическая поддержка, трудоустройство и ресоциализация, то есть полноценное возвращение в мирное общество.
Лично мне лозунг «Своих не бросаем» нравится. Он правильный. Но часто за ним не стоит ничего, кроме пустого плакатного пафоса. Я хочу, чтобы этот лозунг обрёл жизнь — силами гражданского общества, нас с вами. Именно этого мы добивались, когда были в Мариуполе в самые трудные для города дни. Именно поэтому мы будем помогать нашим ветеранам, приложив весь свой опыт, знания и силы.
Собирать средства на проект будем публично, как и на гуманитарную помощь. Если вы хотите пожертвовать крупную сумму или оказать нам другую поддержку — напишите мне в личные сообщения.
As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever."
from us
