В продолжение темы апсайклинга. В мае 2023 года на НМЭК прошел модный показ. Коллекцию создали студенты Академии им. А. Л. Штиглица из старых вещей, которые люди сдавали в баки фонда «Второе дыхание». Каждая модель получилась уникальной.
Правда, люди из индустрии моды в России говорят, что у нас апсайклинг-вещи, то есть сделанные из отходов и вторсырья, после модных показов продаются не очень хорошо.
Хотя изначальная цель таких показов — продать уникальную вещь за дорого. Сейчас почти на каждом подиуме можно встретить небольшую экологическую линейку, ведь бренды стремятся экологизировать себя, показать, что они за устойчивое развитие и против фастфэшна.
Вещи, которые по себестоимости стоят условно 300 долларов, продаются за 5000 долларов. И это возможно только при борьбе с фастфешном, что априори равно заботе об экологии.
Но не стоит расстраиваться из-за того, что апсайклинг в «высокой моде» у нас пока не выстреливает. В России есть примеры чего-то более приземленного, но действенного. Расскажу об этом в следующем посте.
В продолжение темы апсайклинга. В мае 2023 года на НМЭК прошел модный показ. Коллекцию создали студенты Академии им. А. Л. Штиглица из старых вещей, которые люди сдавали в баки фонда «Второе дыхание». Каждая модель получилась уникальной.
Правда, люди из индустрии моды в России говорят, что у нас апсайклинг-вещи, то есть сделанные из отходов и вторсырья, после модных показов продаются не очень хорошо.
Хотя изначальная цель таких показов — продать уникальную вещь за дорого. Сейчас почти на каждом подиуме можно встретить небольшую экологическую линейку, ведь бренды стремятся экологизировать себя, показать, что они за устойчивое развитие и против фастфэшна.
Вещи, которые по себестоимости стоят условно 300 долларов, продаются за 5000 долларов. И это возможно только при борьбе с фастфешном, что априори равно заботе об экологии.
Но не стоит расстраиваться из-за того, что апсайклинг в «высокой моде» у нас пока не выстреливает. В России есть примеры чего-то более приземленного, но действенного. Расскажу об этом в следующем посте.
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis."
from us
