Иногда человека называешь «политическим украинцем», а он обижается. Негодует. В ответ обычно сразу называет украинцем тебя самого. Не понимает, за что его так.
Ну, взять Светлану Пикту. Сама она себя называет «русской патриоткой». Ездит на СВО. В общем, «за Русь порвусь, не заштопаешь». Почему же многие считают её типичной хохлухой, которую неприятно наблюдать в нашем публичном пространстве?
Причин на деле много, вот одна из них.
Она до сих пор продолжает публичную истерику, связанную с её «увольнением» из Балтньюз (это подразделение «России сегодня»). Она обращается к президенту, требует немедленной встречи с Дмитрием Киселевым, собирает группу общественной поддержки, ссылается на то, что она многодетная мать.
При этом, будучи профессиональной журналисткой (как она сама себя называет) говорит о сути конфликта эмоционально, обвиняет всех и вся, СБУ приплетает и чуть ли не рептилоидов, но ничего толком не сообщает о юридических моментах.
К примеру, она упорно не сообщает нам, какой договор у неё заключен с Балтньюз. Пикта постоянно говорит: «работа», «работодатель», «незаконное увольнение». Ссылается на Трудовой Кодекс. Однако всё это подразумевает, что у неё с Балтньюс был заключен трудовой договор. Только в этом случае в России возникают отношения «работодатель-работник». Только в этом случае можно говорить о зарплате. Только в этом случае у работодателя есть некие социальные обязательства, обязанность предоставлять отпуск, оплачивать больничный. Только в этом случае можно ссылаться на Трудовой Кодекс.
Кроме этого, Пикта сообщает нам, что у неё было две работы. Одна на Ярославском ТВ, а вторая — в Балтньюс. Обе работы по трудовому договору? Тогда одна должна быть основной, а вторая — по совместительству. Возникает одна юридическая ситуация. Если договоры разные, то другая.
Иногда Пикта упоминает, что у неё с Балтньюз — контракт. Что обычно называют «контрактом» в этих случаях, если речь идет об отношениях между юридическим и физическим лицами? Договор ГПХ (гражданско-правового характера). Таких договоров много: договор подряда, договор возмездного оказания услуг, договор авторского заказа, договор поручения — и проч., и проч. В этом случае ни о каком ТК говорить не приходится. Нет отношения «работодатель — работник». Нет никаких социальных обязательств — с одной стороны. Нет никакой обязанности ходить на работу и просиживать штаны с девяти до шести — с другой. В журналистике такие договоры обычно заключают с внештатниками.
Чаще всего в таких договорах есть следующий пункт: «Исполнитель не состоит с Заказчиком в трудовых отношениях, не является работником, агентом или представителем Заказчика, не подчиняется правилам внутреннего трудового распорядка, установленным Заказчиком. Отношения Сторон регулируются гражданским законодательством Российской Федерации». Все споры по таким договорам решаются или путем переговоров сторон, или же в суде. Иногда в договорах указывают даже конкретный суд, куда надлежит обращаться. И, конечно, такой договор обе стороны вправе разорвать в любое время, уведомив вторую сторону об этом (обычно за две недели). Всё.
Я не юрист, я домохозяйка (с). Но работала и в штате, и вне штата, в изданиях разных трудилась, даже в холдинге «Россия сегодня». Подписывала как трудовые договоры (с трудовой книжкой в отделе кадров), так и договоры ГПХ (без оной).
Пикта пишет: «Фактически я в подвешенном положении. Контракт разорван, но не разорван, зарплата не выплачивается. Мне поступают новые предложения о работе, на которые я не могу откликнуться, поскольку главред и его помощница Балтньюз решили пойти поперек российского тк и пытаются замести заваренную ими кашу за ковёр».
Ну, «за ковёр» чудесно само по себе. Но профессиональная журналистка, написав десяток текстов на тему своего «увольнения», так и не смогла объяснить читателю, какие правовые отношения у неё были с Балтньюз. Раз. И, если это был трудовой договор, то в чем её увольнение неправомерно, чем оно нарушает ТК. Два.
Хохлизм as is. Там, где обычный человек идет к адвокатам, а потом в суд, хохол истерит. За что и любим.
Иногда человека называешь «политическим украинцем», а он обижается. Негодует. В ответ обычно сразу называет украинцем тебя самого. Не понимает, за что его так.
Ну, взять Светлану Пикту. Сама она себя называет «русской патриоткой». Ездит на СВО. В общем, «за Русь порвусь, не заштопаешь». Почему же многие считают её типичной хохлухой, которую неприятно наблюдать в нашем публичном пространстве?
Причин на деле много, вот одна из них.
Она до сих пор продолжает публичную истерику, связанную с её «увольнением» из Балтньюз (это подразделение «России сегодня»). Она обращается к президенту, требует немедленной встречи с Дмитрием Киселевым, собирает группу общественной поддержки, ссылается на то, что она многодетная мать.
При этом, будучи профессиональной журналисткой (как она сама себя называет) говорит о сути конфликта эмоционально, обвиняет всех и вся, СБУ приплетает и чуть ли не рептилоидов, но ничего толком не сообщает о юридических моментах.
К примеру, она упорно не сообщает нам, какой договор у неё заключен с Балтньюз. Пикта постоянно говорит: «работа», «работодатель», «незаконное увольнение». Ссылается на Трудовой Кодекс. Однако всё это подразумевает, что у неё с Балтньюс был заключен трудовой договор. Только в этом случае в России возникают отношения «работодатель-работник». Только в этом случае можно говорить о зарплате. Только в этом случае у работодателя есть некие социальные обязательства, обязанность предоставлять отпуск, оплачивать больничный. Только в этом случае можно ссылаться на Трудовой Кодекс.
Кроме этого, Пикта сообщает нам, что у неё было две работы. Одна на Ярославском ТВ, а вторая — в Балтньюс. Обе работы по трудовому договору? Тогда одна должна быть основной, а вторая — по совместительству. Возникает одна юридическая ситуация. Если договоры разные, то другая.
Иногда Пикта упоминает, что у неё с Балтньюз — контракт. Что обычно называют «контрактом» в этих случаях, если речь идет об отношениях между юридическим и физическим лицами? Договор ГПХ (гражданско-правового характера). Таких договоров много: договор подряда, договор возмездного оказания услуг, договор авторского заказа, договор поручения — и проч., и проч. В этом случае ни о каком ТК говорить не приходится. Нет отношения «работодатель — работник». Нет никаких социальных обязательств — с одной стороны. Нет никакой обязанности ходить на работу и просиживать штаны с девяти до шести — с другой. В журналистике такие договоры обычно заключают с внештатниками.
Чаще всего в таких договорах есть следующий пункт: «Исполнитель не состоит с Заказчиком в трудовых отношениях, не является работником, агентом или представителем Заказчика, не подчиняется правилам внутреннего трудового распорядка, установленным Заказчиком. Отношения Сторон регулируются гражданским законодательством Российской Федерации». Все споры по таким договорам решаются или путем переговоров сторон, или же в суде. Иногда в договорах указывают даже конкретный суд, куда надлежит обращаться. И, конечно, такой договор обе стороны вправе разорвать в любое время, уведомив вторую сторону об этом (обычно за две недели). Всё.
Я не юрист, я домохозяйка (с). Но работала и в штате, и вне штата, в изданиях разных трудилась, даже в холдинге «Россия сегодня». Подписывала как трудовые договоры (с трудовой книжкой в отделе кадров), так и договоры ГПХ (без оной).
Пикта пишет: «Фактически я в подвешенном положении. Контракт разорван, но не разорван, зарплата не выплачивается. Мне поступают новые предложения о работе, на которые я не могу откликнуться, поскольку главред и его помощница Балтньюз решили пойти поперек российского тк и пытаются замести заваренную ими кашу за ковёр».
Ну, «за ковёр» чудесно само по себе. Но профессиональная журналистка, написав десяток текстов на тему своего «увольнения», так и не смогла объяснить читателю, какие правовые отношения у неё были с Балтньюз. Раз. И, если это был трудовой договор, то в чем её увольнение неправомерно, чем оно нарушает ТК. Два.
Хохлизм as is. Там, где обычный человек идет к адвокатам, а потом в суд, хохол истерит. За что и любим.
BY Вестник родимых болот
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth."
from us
