Кажется, что к гениям мы подходим с особой меркой. Нам хочется, что бы они были добрее, мудрее, честнее. Как Пушкин пытался ответить на вопрос, совместимы ли гений и злодейство, так Барнс хочет понять, может ли гений быть трусом.
Книга рассказывает нам о жизни Дмитрия Шостаковича и его невыразимых муках от сотрудничества с властью. После бесконечного ужаса 1930х, когда каждый миг композитор боялся, что его арестуют или расстреляют, после опалы конца 1950х годов, Шостакович, наконец, становится любимцем властьпридержащих и главным советским композитором. Однако и это заставляет его страдать.
Музыкант не хочет вступать в партию, подписывать официальные письма, быть главой делегаций, отвечать правильно на вопросы западных журналистов. Шостакович хочет просто писать музыку, но невозможно ехать в машине с шофером, предоставленными государством, и быть независимым от этого государства.
Гений у Барнса вышел не очень приятным человеком: немножко трусливым, немножко мелочным, немножко жалким. А ещё романы эти его, и жёны, в общем так себе тип. Но музыка? Кажется, музыка извиняет все человеческие изъяны её создателя.
Кажется, что к гениям мы подходим с особой меркой. Нам хочется, что бы они были добрее, мудрее, честнее. Как Пушкин пытался ответить на вопрос, совместимы ли гений и злодейство, так Барнс хочет понять, может ли гений быть трусом.
Книга рассказывает нам о жизни Дмитрия Шостаковича и его невыразимых муках от сотрудничества с властью. После бесконечного ужаса 1930х, когда каждый миг композитор боялся, что его арестуют или расстреляют, после опалы конца 1950х годов, Шостакович, наконец, становится любимцем властьпридержащих и главным советским композитором. Однако и это заставляет его страдать.
Музыкант не хочет вступать в партию, подписывать официальные письма, быть главой делегаций, отвечать правильно на вопросы западных журналистов. Шостакович хочет просто писать музыку, но невозможно ехать в машине с шофером, предоставленными государством, и быть независимым от этого государства.
Гений у Барнса вышел не очень приятным человеком: немножко трусливым, немножко мелочным, немножко жалким. А ещё романы эти его, и жёны, в общем так себе тип. Но музыка? Кажется, музыка извиняет все человеческие изъяны её создателя.
The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from us
