С активизацией терроризма в Сирии и прибытием террористов в столичный Дамаск вечером в субботу, 7 декабря 2024 г., начали возникать вопросы о судьбе и местонахождении президента на фоне потока неразберихи и историй, далёких от истины. Они представляли собой поддержку процесса установления международного терроризма, замаскированного под сирийскую освободительную революцию.
В критический исторический момент в жизни нации, когда истина должна иметь место, необходимо прояснить кое-что посредством краткого заявления. Обстоятельства и последовавшее полное прекращение связи по соображениям безопасности не позволили сделать это, и краткие положения заявления не заменят подробного повествования обо всём, что случилось позже, когда представится такая возможность.
Прежде всего, в отличие от того, что гласили слухи, я не уехал из страны запланированным образом и не покидал её в последние часы боёв, а оставался в Дамаске, выполняя свои обязанности, до раннего утра воскресенья, 8 декабря 2024 г. С расширением терроризма внутри Дамаска я переместился в Латакию, чтобы следить за боевыми действиями оттуда. По прибытии на базу Хмеймим утром стало ясно, что [правительственные] силы отошли со всех линий боя, и последние армейские позиции пали, при этом полевая обстановка в данном районе ухудшалась, а атака на саму российскую военную базу посредством беспилотников — усиливалась. В связи с невозможностью покинуть базу в каком-либо направлении Москва обратилась к руководству базы с просьбой проработать вопрос о немедленной эвакуации в Россию вечером в воскресенье, 8 декабря, на следующий день после падения Дамаска, падения последних военных позиций и последующего паралича остальных государственных институтов.
Во время этих событий ни мной, ни каким-либо другим лицом или партией не поднимался вопрос о предоставлении убежища или отставке, и единственным рассматриваемым вариантом было продолжение борьбы в рамках защиты от террористической атаки.
В этом контексте я подчёркиваю, что тот, кто с первого дня войны отказался обменять спасение своей страны на личное спасение или торговаться со своим народом различными предложениями и соблазнами; тот, кто был с офицерами и солдатами своей армии на передовой, в десятках метров от террористов в самых горячих и опасных очагах конфликта; тот, кто не ушёл в самые трудные годы войны и остался со своей семьёй и народом, чтобы противостоять терроризму под бомбардировками и перед лицом опасности, исходившей от террористов, которые не раз за 14 лет войны штурмовали столицу; тот, кто не оставил несирийское сопротивление в Палестине и Ливане и не предал союзников, стоявших с ним, — не может быть тем же человеком, что бросает свой народ, к которому он сам принадлежит, или предаёт его и свою армию.
Я никогда не был человеком, который ищет должности, но я считал себя владельцем национального проекта, получившим поддержку от народа, который в него верил. Я нёс уверенность в воле этого народа и его способности сохранить своё государство и защищать свои институты и выбор до последнего момента. С падением государства в руки терроризма и утратой возможности что-либо предоставить — должность становится пустой и бессмысленной, и незачем оставаться ответственным в ней. Это никоим образом не означает отказа от подлинной национальной принадлежности к Сирии и её народу — фиксированной принадлежности, которую не меняют ни положение, ни обстоятельства; принадлежности, наполненной надеждой на то, что Сирия вернётся свободной и независимой.
С активизацией терроризма в Сирии и прибытием террористов в столичный Дамаск вечером в субботу, 7 декабря 2024 г., начали возникать вопросы о судьбе и местонахождении президента на фоне потока неразберихи и историй, далёких от истины. Они представляли собой поддержку процесса установления международного терроризма, замаскированного под сирийскую освободительную революцию.
В критический исторический момент в жизни нации, когда истина должна иметь место, необходимо прояснить кое-что посредством краткого заявления. Обстоятельства и последовавшее полное прекращение связи по соображениям безопасности не позволили сделать это, и краткие положения заявления не заменят подробного повествования обо всём, что случилось позже, когда представится такая возможность.
Прежде всего, в отличие от того, что гласили слухи, я не уехал из страны запланированным образом и не покидал её в последние часы боёв, а оставался в Дамаске, выполняя свои обязанности, до раннего утра воскресенья, 8 декабря 2024 г. С расширением терроризма внутри Дамаска я переместился в Латакию, чтобы следить за боевыми действиями оттуда. По прибытии на базу Хмеймим утром стало ясно, что [правительственные] силы отошли со всех линий боя, и последние армейские позиции пали, при этом полевая обстановка в данном районе ухудшалась, а атака на саму российскую военную базу посредством беспилотников — усиливалась. В связи с невозможностью покинуть базу в каком-либо направлении Москва обратилась к руководству базы с просьбой проработать вопрос о немедленной эвакуации в Россию вечером в воскресенье, 8 декабря, на следующий день после падения Дамаска, падения последних военных позиций и последующего паралича остальных государственных институтов.
Во время этих событий ни мной, ни каким-либо другим лицом или партией не поднимался вопрос о предоставлении убежища или отставке, и единственным рассматриваемым вариантом было продолжение борьбы в рамках защиты от террористической атаки.
В этом контексте я подчёркиваю, что тот, кто с первого дня войны отказался обменять спасение своей страны на личное спасение или торговаться со своим народом различными предложениями и соблазнами; тот, кто был с офицерами и солдатами своей армии на передовой, в десятках метров от террористов в самых горячих и опасных очагах конфликта; тот, кто не ушёл в самые трудные годы войны и остался со своей семьёй и народом, чтобы противостоять терроризму под бомбардировками и перед лицом опасности, исходившей от террористов, которые не раз за 14 лет войны штурмовали столицу; тот, кто не оставил несирийское сопротивление в Палестине и Ливане и не предал союзников, стоявших с ним, — не может быть тем же человеком, что бросает свой народ, к которому он сам принадлежит, или предаёт его и свою армию.
Я никогда не был человеком, который ищет должности, но я считал себя владельцем национального проекта, получившим поддержку от народа, который в него верил. Я нёс уверенность в воле этого народа и его способности сохранить своё государство и защищать свои институты и выбор до последнего момента. С падением государства в руки терроризма и утратой возможности что-либо предоставить — должность становится пустой и бессмысленной, и незачем оставаться ответственным в ней. Это никоим образом не означает отказа от подлинной национальной принадлежности к Сирии и её народу — фиксированной принадлежности, которую не меняют ни положение, ни обстоятельства; принадлежности, наполненной надеждой на то, что Сирия вернётся свободной и независимой.
(с) Башар Асад
BY Colonelcassad
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. The S&P 500 fell 1.3% to 4,204.36, and the Dow Jones Industrial Average was down 0.7% to 32,943.33. The Dow posted a fifth straight weekly loss — its longest losing streak since 2019. The Nasdaq Composite tumbled 2.2% to 12,843.81. Though all three indexes opened in the green, stocks took a turn after a new report showed U.S. consumer sentiment deteriorated more than expected in early March as consumers' inflation expectations soared to the highest since 1981. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever."
from us
