Бремя белого человека. О мифе стратегического превосходства Китая
Есть распространенная точка зрения о превосходстве стратегической мысли древнего Востока, прежде всего — древнего Китая, что переносится и на восприятие Китая в настоящем. Но так ли это на самом деле? Тема требует большого разбора, ограничусь здесь отдельными тезисами. Эдвард Люттвак в книге «Возвышение Китая наперекор логики стратегии» подходит к этому критически и пишет следующее: «Многие иностранцы, а не только сами китайцы, склонны приписывать большую стратегическую компетентность китайцам-ханьцам, но история этого не подтверждает». И далее: «…но гораздо чаще (как минимум в два раза) им не удавалось, во-первых, оценить свое внешнее окружение достаточно реалистично для того, чтобы выявить угрозы и усмотреть возможности, и во-вторых, разработать эффективную большую стратегию, чтобы использовать свои относительно многочисленные ресурсы для обеспечения безопасности собственной территории и населения».
«Стратегическая компетентность… не попала в длинный список достижений ханьцев, так что в том время как ханьские генералы … цитировали друг другу Сунь Цзы, сравнительно небольшое количество конных воинов, закаленных в грубой и эффективной стратегии степной маневренной войны, одерживали над ними победы. Более того, все ханьские интриги и увертки оказались слабее долгосрочной и широкоформатной дипломатии, столь естественной для степных правителей, которые регулярно объединялись за или против даже самых отдаленных империй».
Воздавая должное «Искусству войны» Сунь-Цзы и универсальности его стратегических принципов, Люттвак (он как и Сунь-Цзы является стратегом-диалектиком) отмечает, что этот трактат создавался во время борьбы китайцев с китайцами, то есть людей с одним культурным кодом и ценностями, что сделало возможным широко использовать методы, предлагаемые Сунь-Цзы. Автор проводит параллели между древним Китаем и Италией эпохи Возрождения, как похожих исторических ситуаций, где итальянцы воевали с итальянцами, и я бы добавил сюда похожие античные сюжеты, описанные в книге Полиэна «Стратегемы». «Однако международные отношения совсем не тоже самое, что отношения в рамках одной и той же культурной общности», — замечает дальше Люттвак.
Китайцам свойственна «преувеличенная вера в обман как таковой». «Китайцы обычно приписывали себе лучшие способности к обману противника по сравнению со всеми прочими национальностями… Американцев они рассматривают как очень наивных, хотя и сильных…но без труда вводимых в заблуждение». Однако, в хитрости китайцы не уникальны — вспомним хотя бы орден иезуитов, оказавший большое влияние на западную политику, или среднестатистического торговца коврами с рынка Бухары или Исфахана, способного любому хитрецу устроить такой «шахер-махер», что мало не покажется. Другое дело, что не везде хитрость (лукавство) является добродетелью.
Замечу, что и в древнем Китае, и в Италии эпохи Возрождения, и в античных описаниях Полиэна мы видим много проявлений коварства — крайнего проявления максимы «все средства хороши» вне каких-либо этических рамок. Можно ли коварство считать проявлением стратегического мышления? Вряд ли. Невелика мудрость в том, чтобы «скрывать за улыбкой кинжал», как предписывают китайские стратагемы или пример Чезаре Борджиа. Ум, являющийся основанием стратегии, способен решать задачи, оставаясь в пространстве этики, пусть даже и усеченной рамками противостояния. Более того, авраамический религиозный взгляд на мир учит нас тому, что именно этика определяет все остальное, включая успех или поражение. Богоугодная этика в этой онтологии является ключевым элементом долгосрочной стратегии.
Неправильно преуменьшать силу соперника, но с другой стороны нужно избавляться от излишнего пиетета к нему, поскольку известно, что уверенность в победе не обязательно приводит к победе, но уверенность в чужом превосходстве и собственном поражении гарантирует последнее.
Бремя белого человека. О мифе стратегического превосходства Китая
Есть распространенная точка зрения о превосходстве стратегической мысли древнего Востока, прежде всего — древнего Китая, что переносится и на восприятие Китая в настоящем. Но так ли это на самом деле? Тема требует большого разбора, ограничусь здесь отдельными тезисами. Эдвард Люттвак в книге «Возвышение Китая наперекор логики стратегии» подходит к этому критически и пишет следующее: «Многие иностранцы, а не только сами китайцы, склонны приписывать большую стратегическую компетентность китайцам-ханьцам, но история этого не подтверждает». И далее: «…но гораздо чаще (как минимум в два раза) им не удавалось, во-первых, оценить свое внешнее окружение достаточно реалистично для того, чтобы выявить угрозы и усмотреть возможности, и во-вторых, разработать эффективную большую стратегию, чтобы использовать свои относительно многочисленные ресурсы для обеспечения безопасности собственной территории и населения».
«Стратегическая компетентность… не попала в длинный список достижений ханьцев, так что в том время как ханьские генералы … цитировали друг другу Сунь Цзы, сравнительно небольшое количество конных воинов, закаленных в грубой и эффективной стратегии степной маневренной войны, одерживали над ними победы. Более того, все ханьские интриги и увертки оказались слабее долгосрочной и широкоформатной дипломатии, столь естественной для степных правителей, которые регулярно объединялись за или против даже самых отдаленных империй».
Воздавая должное «Искусству войны» Сунь-Цзы и универсальности его стратегических принципов, Люттвак (он как и Сунь-Цзы является стратегом-диалектиком) отмечает, что этот трактат создавался во время борьбы китайцев с китайцами, то есть людей с одним культурным кодом и ценностями, что сделало возможным широко использовать методы, предлагаемые Сунь-Цзы. Автор проводит параллели между древним Китаем и Италией эпохи Возрождения, как похожих исторических ситуаций, где итальянцы воевали с итальянцами, и я бы добавил сюда похожие античные сюжеты, описанные в книге Полиэна «Стратегемы». «Однако международные отношения совсем не тоже самое, что отношения в рамках одной и той же культурной общности», — замечает дальше Люттвак.
Китайцам свойственна «преувеличенная вера в обман как таковой». «Китайцы обычно приписывали себе лучшие способности к обману противника по сравнению со всеми прочими национальностями… Американцев они рассматривают как очень наивных, хотя и сильных…но без труда вводимых в заблуждение». Однако, в хитрости китайцы не уникальны — вспомним хотя бы орден иезуитов, оказавший большое влияние на западную политику, или среднестатистического торговца коврами с рынка Бухары или Исфахана, способного любому хитрецу устроить такой «шахер-махер», что мало не покажется. Другое дело, что не везде хитрость (лукавство) является добродетелью.
Замечу, что и в древнем Китае, и в Италии эпохи Возрождения, и в античных описаниях Полиэна мы видим много проявлений коварства — крайнего проявления максимы «все средства хороши» вне каких-либо этических рамок. Можно ли коварство считать проявлением стратегического мышления? Вряд ли. Невелика мудрость в том, чтобы «скрывать за улыбкой кинжал», как предписывают китайские стратагемы или пример Чезаре Борджиа. Ум, являющийся основанием стратегии, способен решать задачи, оставаясь в пространстве этики, пусть даже и усеченной рамками противостояния. Более того, авраамический религиозный взгляд на мир учит нас тому, что именно этика определяет все остальное, включая успех или поражение. Богоугодная этика в этой онтологии является ключевым элементом долгосрочной стратегии.
Неправильно преуменьшать силу соперника, но с другой стороны нужно избавляться от излишнего пиетета к нему, поскольку известно, что уверенность в победе не обязательно приводит к победе, но уверенность в чужом превосходстве и собственном поражении гарантирует последнее.
#стратегия #теория_стратегии
BY Andrey Marudenko
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp.
from br
