“Half seafaring, half desert. Half pre-oil, half oil. Half traditional, half modern. Half cosmopolitan, half Islamist. Half democratic, half monarchist. Half consumerist, half religious. Half Kuwaiti, half non-Kuwaiti. Halves that multiplied ad infinitum. And as they multiplied — with their divisions and splits — the country disintegrated … There was no going back, but going forward was fraught with peril.”
Сара Тарек уже несколько лет работает в университете Кувейта и рассказывает девушкам в никабе о философии. Сара - не простой преподаватель. Она родилась в Кувейте, а детство и юность ее пришлись на постоянные переезды из Кувейта в США и обратно. Она закончила Беркли, преподавала в колледже в США, а когда ее мир рухнул, вернулась в родной Кувейт, надеясь, что жизнь там такая же, как и была в конце 80-х. Но нет. Однажды в дверь ее дома стучится полицейский и вежливо просит собрать вещи и отправиться в участок, так как ей предъявлено обвинение в богохульстве – одна из студенток возмутилась тем, что “doctora Tarek” процитировала известное “Бог умер” и даже не стала с этим спорить. В альтернативной (ли?) вселенной Мэй Аль-Накиб богохульство – преступление, караемое смертью.
Для Сары, выросшей в США, проводившей в Кувейте лишь летние каникулы, знавшей, что ее родной брат – гей, и совершенно спокойно к этому относившейся, обвинение казалось просто немыслимым и абсурдным. Она всего лишь процитировала! Как сказала автор в послесловии – она попыталась проанализировать, что может начать происходить со страной, если исламизм пойдет дальше. Что будет со страной, если обвинение одного человека, почти что случайного, может поставить человека на границу жизни и смерти лишь по непониманию.
Сто лет Кувейта охватывает этот роман, несколько женских жизней, множество религий и профессий, полярные взгляды и исторические изменения в Кувейте. С одной стороны, это роман о сильных женщинах, которых никто не хочет замечать и признавать. С другой – о ложном пути, который выбрал Кувейт в попытке разорваться между космополитизмом и исламизмом, в попытке угодить всем.
An Unlasting Home – красивый роман, написанный со вкусом. Это семейная сага, где на первый план выдвинуты женщины (иногда сильные, иногда слабые, иногда кажущиеся либо первыми, либо вторыми). При этом мужские образы тут яркие и колоритные, живые, вызывающие самые разные эмоции от глубочайшего уважения до отвращения. Мэй Аль-Накиб показала жизнь.
А еще для меня An Unlasting Home стал одним из самых живописных романов о культуре. И что еще более важно – роман о любви к Кувейту, каким он мог бы быть сейчас и каким был когда-то.
“Half seafaring, half desert. Half pre-oil, half oil. Half traditional, half modern. Half cosmopolitan, half Islamist. Half democratic, half monarchist. Half consumerist, half religious. Half Kuwaiti, half non-Kuwaiti. Halves that multiplied ad infinitum. And as they multiplied — with their divisions and splits — the country disintegrated … There was no going back, but going forward was fraught with peril.”
Сара Тарек уже несколько лет работает в университете Кувейта и рассказывает девушкам в никабе о философии. Сара - не простой преподаватель. Она родилась в Кувейте, а детство и юность ее пришлись на постоянные переезды из Кувейта в США и обратно. Она закончила Беркли, преподавала в колледже в США, а когда ее мир рухнул, вернулась в родной Кувейт, надеясь, что жизнь там такая же, как и была в конце 80-х. Но нет. Однажды в дверь ее дома стучится полицейский и вежливо просит собрать вещи и отправиться в участок, так как ей предъявлено обвинение в богохульстве – одна из студенток возмутилась тем, что “doctora Tarek” процитировала известное “Бог умер” и даже не стала с этим спорить. В альтернативной (ли?) вселенной Мэй Аль-Накиб богохульство – преступление, караемое смертью.
Для Сары, выросшей в США, проводившей в Кувейте лишь летние каникулы, знавшей, что ее родной брат – гей, и совершенно спокойно к этому относившейся, обвинение казалось просто немыслимым и абсурдным. Она всего лишь процитировала! Как сказала автор в послесловии – она попыталась проанализировать, что может начать происходить со страной, если исламизм пойдет дальше. Что будет со страной, если обвинение одного человека, почти что случайного, может поставить человека на границу жизни и смерти лишь по непониманию.
Сто лет Кувейта охватывает этот роман, несколько женских жизней, множество религий и профессий, полярные взгляды и исторические изменения в Кувейте. С одной стороны, это роман о сильных женщинах, которых никто не хочет замечать и признавать. С другой – о ложном пути, который выбрал Кувейт в попытке разорваться между космополитизмом и исламизмом, в попытке угодить всем.
An Unlasting Home – красивый роман, написанный со вкусом. Это семейная сага, где на первый план выдвинуты женщины (иногда сильные, иногда слабые, иногда кажущиеся либо первыми, либо вторыми). При этом мужские образы тут яркие и колоритные, живые, вызывающие самые разные эмоции от глубочайшего уважения до отвращения. Мэй Аль-Накиб показала жизнь.
А еще для меня An Unlasting Home стал одним из самых живописных романов о культуре. И что еще более важно – роман о любви к Кувейту, каким он мог бы быть сейчас и каким был когда-то.
#анастасия #английский
BY Не перевелись ещё
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. READ MORE In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later.
from br
