“Half seafaring, half desert. Half pre-oil, half oil. Half traditional, half modern. Half cosmopolitan, half Islamist. Half democratic, half monarchist. Half consumerist, half religious. Half Kuwaiti, half non-Kuwaiti. Halves that multiplied ad infinitum. And as they multiplied — with their divisions and splits — the country disintegrated … There was no going back, but going forward was fraught with peril.”
Сара Тарек уже несколько лет работает в университете Кувейта и рассказывает девушкам в никабе о философии. Сара - не простой преподаватель. Она родилась в Кувейте, а детство и юность ее пришлись на постоянные переезды из Кувейта в США и обратно. Она закончила Беркли, преподавала в колледже в США, а когда ее мир рухнул, вернулась в родной Кувейт, надеясь, что жизнь там такая же, как и была в конце 80-х. Но нет. Однажды в дверь ее дома стучится полицейский и вежливо просит собрать вещи и отправиться в участок, так как ей предъявлено обвинение в богохульстве – одна из студенток возмутилась тем, что “doctora Tarek” процитировала известное “Бог умер” и даже не стала с этим спорить. В альтернативной (ли?) вселенной Мэй Аль-Накиб богохульство – преступление, караемое смертью.
Для Сары, выросшей в США, проводившей в Кувейте лишь летние каникулы, знавшей, что ее родной брат – гей, и совершенно спокойно к этому относившейся, обвинение казалось просто немыслимым и абсурдным. Она всего лишь процитировала! Как сказала автор в послесловии – она попыталась проанализировать, что может начать происходить со страной, если исламизм пойдет дальше. Что будет со страной, если обвинение одного человека, почти что случайного, может поставить человека на границу жизни и смерти лишь по непониманию.
Сто лет Кувейта охватывает этот роман, несколько женских жизней, множество религий и профессий, полярные взгляды и исторические изменения в Кувейте. С одной стороны, это роман о сильных женщинах, которых никто не хочет замечать и признавать. С другой – о ложном пути, который выбрал Кувейт в попытке разорваться между космополитизмом и исламизмом, в попытке угодить всем.
An Unlasting Home – красивый роман, написанный со вкусом. Это семейная сага, где на первый план выдвинуты женщины (иногда сильные, иногда слабые, иногда кажущиеся либо первыми, либо вторыми). При этом мужские образы тут яркие и колоритные, живые, вызывающие самые разные эмоции от глубочайшего уважения до отвращения. Мэй Аль-Накиб показала жизнь.
А еще для меня An Unlasting Home стал одним из самых живописных романов о культуре. И что еще более важно – роман о любви к Кувейту, каким он мог бы быть сейчас и каким был когда-то.
“Half seafaring, half desert. Half pre-oil, half oil. Half traditional, half modern. Half cosmopolitan, half Islamist. Half democratic, half monarchist. Half consumerist, half religious. Half Kuwaiti, half non-Kuwaiti. Halves that multiplied ad infinitum. And as they multiplied — with their divisions and splits — the country disintegrated … There was no going back, but going forward was fraught with peril.”
Сара Тарек уже несколько лет работает в университете Кувейта и рассказывает девушкам в никабе о философии. Сара - не простой преподаватель. Она родилась в Кувейте, а детство и юность ее пришлись на постоянные переезды из Кувейта в США и обратно. Она закончила Беркли, преподавала в колледже в США, а когда ее мир рухнул, вернулась в родной Кувейт, надеясь, что жизнь там такая же, как и была в конце 80-х. Но нет. Однажды в дверь ее дома стучится полицейский и вежливо просит собрать вещи и отправиться в участок, так как ей предъявлено обвинение в богохульстве – одна из студенток возмутилась тем, что “doctora Tarek” процитировала известное “Бог умер” и даже не стала с этим спорить. В альтернативной (ли?) вселенной Мэй Аль-Накиб богохульство – преступление, караемое смертью.
Для Сары, выросшей в США, проводившей в Кувейте лишь летние каникулы, знавшей, что ее родной брат – гей, и совершенно спокойно к этому относившейся, обвинение казалось просто немыслимым и абсурдным. Она всего лишь процитировала! Как сказала автор в послесловии – она попыталась проанализировать, что может начать происходить со страной, если исламизм пойдет дальше. Что будет со страной, если обвинение одного человека, почти что случайного, может поставить человека на границу жизни и смерти лишь по непониманию.
Сто лет Кувейта охватывает этот роман, несколько женских жизней, множество религий и профессий, полярные взгляды и исторические изменения в Кувейте. С одной стороны, это роман о сильных женщинах, которых никто не хочет замечать и признавать. С другой – о ложном пути, который выбрал Кувейт в попытке разорваться между космополитизмом и исламизмом, в попытке угодить всем.
An Unlasting Home – красивый роман, написанный со вкусом. Это семейная сага, где на первый план выдвинуты женщины (иногда сильные, иногда слабые, иногда кажущиеся либо первыми, либо вторыми). При этом мужские образы тут яркие и колоритные, живые, вызывающие самые разные эмоции от глубочайшего уважения до отвращения. Мэй Аль-Накиб показала жизнь.
А еще для меня An Unlasting Home стал одним из самых живописных романов о культуре. И что еще более важно – роман о любви к Кувейту, каким он мог бы быть сейчас и каким был когда-то.
#анастасия #английский
BY Не перевелись ещё
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Some privacy experts say Telegram is not secure enough "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights.
from us
