О признании ошибок государством: кто несет ответственность за происходящее?
Жители России задаются вопросом: почему порой так сложно признать свои ошибки и двигаться дальше? Чиновники, государственные институты и политики склонны избегать признания собственных промахов, делая это крайне редко.
Ответственность включает не только внутреннее чувство долга, но и последствия своих действий — наказание за проступки. В юридической практике нельзя спасти человека, а потом остаться безнаказанным за убийство, тем более что суд всё равно разберется с преступлением.
В политической практике возможно компенсировать проступки положительными действиями. Почему же в российских государственных институтах эта практика не работает, а чиновники продолжают упорствовать в своих заблуждениях? Корень проблемы кроется в специфике государственной службы, которая сочетает в себе элементы политической и юридической практик, при этом преобладает последняя. Таким образом, упорство и нежелание отступать становятся нормой, а политические акробатики становятся экстренными мерами, используемыми лишь в критических ситуациях.
Некоторые читатели могут вспомнить о московских методологах, которые на протяжении длительного времени учили молодых российских госслужащих, что любые задачи или указания должны исполняться без вопросов и отклонений от курса.
Кроме того, стоит отметить, что в демократических обществах (курсивом, так как я рассматриваю демократию как инструмент для политического класса) легче брать на себя ответственность за совершенные ошибки, поскольку этот груз разделяется с избирателями. В таких системах проще свалить неудачные решения на коллективную вину, поскольку всегда можно найти кого-то, с кем можно разделить эту ношу.
В Российском государстве существует практика замалчивания и игнорирования претензий. Это происходит не из злого умысла, а из стремления сохранить власть в её существующей форме. Вспомним 2022 год, когда власти косвенно признали свои провалы, но сделали это не через первых лиц. Они выбрали усреднённый подход, что дало свои плоды – рейтинги начали расти после нескольких вливаний средств в экономику и важных заявлений, что Россия не будет сдаваться.
Если кто-то из властей признает свою ошибку, у нас обычный человек скажет, что он виноват в голосовании за него? Конечно, нет. В этом есть корень проблем, в том, что ответственность и обязательства есть только у субъектов власти, но объекты (население) лишь косвенно влияют на эти процессы. В демократических системах легче взять ответственность, поскольку всегда можно заменить политического деятеля другим, что, как правило, происходит из того же круга. Однако для граждан подобные сложные многоходовые ментальные операции остаются недоступными.
Как повысить уровень ответственности среди политиков и госслужащих? Предложение заключается в увеличении объема инклюзивных процессов, которые будут включать сотрудничество с сообществами и бизнесом, а также в создании чётких критериев для их оценки. Хотя бы на начальном этапе важно, чтобы эти процессы были понятны, даже если не всегда демократичны для всех.
В этом есть нотка открытости, но наполовинку, как это любят делать в России. Без перегибов, без шапкозакидательств, не торопясь.
О признании ошибок государством: кто несет ответственность за происходящее?
Жители России задаются вопросом: почему порой так сложно признать свои ошибки и двигаться дальше? Чиновники, государственные институты и политики склонны избегать признания собственных промахов, делая это крайне редко.
Ответственность включает не только внутреннее чувство долга, но и последствия своих действий — наказание за проступки. В юридической практике нельзя спасти человека, а потом остаться безнаказанным за убийство, тем более что суд всё равно разберется с преступлением.
В политической практике возможно компенсировать проступки положительными действиями. Почему же в российских государственных институтах эта практика не работает, а чиновники продолжают упорствовать в своих заблуждениях? Корень проблемы кроется в специфике государственной службы, которая сочетает в себе элементы политической и юридической практик, при этом преобладает последняя. Таким образом, упорство и нежелание отступать становятся нормой, а политические акробатики становятся экстренными мерами, используемыми лишь в критических ситуациях.
Некоторые читатели могут вспомнить о московских методологах, которые на протяжении длительного времени учили молодых российских госслужащих, что любые задачи или указания должны исполняться без вопросов и отклонений от курса.
Кроме того, стоит отметить, что в демократических обществах (курсивом, так как я рассматриваю демократию как инструмент для политического класса) легче брать на себя ответственность за совершенные ошибки, поскольку этот груз разделяется с избирателями. В таких системах проще свалить неудачные решения на коллективную вину, поскольку всегда можно найти кого-то, с кем можно разделить эту ношу.
В Российском государстве существует практика замалчивания и игнорирования претензий. Это происходит не из злого умысла, а из стремления сохранить власть в её существующей форме. Вспомним 2022 год, когда власти косвенно признали свои провалы, но сделали это не через первых лиц. Они выбрали усреднённый подход, что дало свои плоды – рейтинги начали расти после нескольких вливаний средств в экономику и важных заявлений, что Россия не будет сдаваться.
Если кто-то из властей признает свою ошибку, у нас обычный человек скажет, что он виноват в голосовании за него? Конечно, нет. В этом есть корень проблем, в том, что ответственность и обязательства есть только у субъектов власти, но объекты (население) лишь косвенно влияют на эти процессы. В демократических системах легче взять ответственность, поскольку всегда можно заменить политического деятеля другим, что, как правило, происходит из того же круга. Однако для граждан подобные сложные многоходовые ментальные операции остаются недоступными.
Как повысить уровень ответственности среди политиков и госслужащих? Предложение заключается в увеличении объема инклюзивных процессов, которые будут включать сотрудничество с сообществами и бизнесом, а также в создании чётких критериев для их оценки. Хотя бы на начальном этапе важно, чтобы эти процессы были понятны, даже если не всегда демократичны для всех.
В этом есть нотка открытости, но наполовинку, как это любят делать в России. Без перегибов, без шапкозакидательств, не торопясь.
#россиеведение #политическая_психология
BY Даниил Егармин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov.
from ca
