Созерцатель

Очевидец рассказывал, как один из чиновников украинского МИД сделать осмелился замечание Черномырдину, бывшему в 2001-2009 годах послом РФ в этой стране: «Виктор Степанович, перестаньте говорить «на Украину», правильно говорить «в Украину». И нарвался. Виктор Степанович раздраженно ответил: «Знаешь что, пошёл-ка ты в х.й!»

Отношение к украинскому языку в России никогда не было пиететным. Чаще смеялись россияне над ним. «Соседский мальчик ездил летом отдыхать на Украину, - рассказывает в «Соло на ундервуде» Сергей Довлатов. - Вернулся. Мы его спросили:
- Выучил украинский язык?
- Выучил.
- Скажи что-нибудь по-украински.
- Например, мерси».

Вот и досмеялись. «Спецоперация» подстегнула ненависть ко всему русскому до такой степени, что из украинской школьной программы удалены стихотворения Пушкина (заменены на Бернса, Гете и Гейне), «Герой нашего времени» Лермонтова (вместо него — «Гордость и предубеждение» Остин), «Мастер и Маргарита» Булгакова (читайте «Чуму» Камю!). Про «Войну и мир» лучше не вспоминать.

Иван Крастев, председатель правления софийского Центра либеральных стратегий, констатирует на страницах The Financial Times очевидное: наша страна — не только в Украине, а в Европе вообще — потеряла остатки «мягкой силы», лишилась культурной притягательности. «Империи чаще всего рождаются на полях сражений, но умирают в книжных магазинах, - отмечает он. - ...Роль русского языка в культурной жизни Европы может стать еще одной жертвой путинского вторжения». (Болгарин, видимо, не знает, что правильно действия российских войск в Украине надо называть «спецоперацией».)

Однако битва со всем российским ознаменовалась и откровенным маразмом. Министерство образования и науки Украины постановило убрать из программы произведения петербургского периода жизни Гоголя — «Ревизор», «Шинель» и «Мертвые души». Дескать, сложно будет их понять ученикам, «исторический контекст» далек. И это — несмотря на то, что Николай Васильевич одновременно был назван «великим украинским писателем».

Гоголь, по свидетельству современников, действительно хорошо владел «мовой». В лицее играли пьесу, которую он сам на украинском сочинил. Но всё гениальное создано им на русском. Именно русский язык использовался для серьезных литературных работ.

О своей национальности Гоголь писал: «…Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую».

И признавался: «Россия все мне становится ближе и ближе. Кроме свойства родины, есть в ней что-то еще выше родины, точно как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной».

Разве допустимо Гоголя упрощать?

Или это — следствие негативного отношения к писателю лично президента Владимира Зеленского? При желании ведь в «Мертвых душах», безусловно, можно найти антисемитизм. «Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение?», - говорит, скажем, Чичиков Ноздреву при покупке мертвых душ. Сочна и характеристика Плюшкина: «И сколько бы вы дали?» - спросил Плюшкин и сам ожидовел». А Чичиков? «Это был гроза и отчаяние всего польского жидовства, - подчеркивает классик. - Не участвуй он сам в предприятии (афере на таможне), никаким жидам в мире не удалось бы привести в исполнение подобное дело».

Казалось, правда, что Зеленский выше подобных обид.

www.group-telegram.com/cn/Old_Elephant.com/610

1.0K viewsedited  Jun 19, 2022 at 11:39

Очевидец рассказывал, как один из чиновников украинского МИД сделать осмелился замечание Черномырдину, бывшему в 2001-2009 годах послом РФ в этой стране: «Виктор Степанович, перестаньте говорить «на Украину», правильно говорить «в Украину». И нарвался. Виктор Степанович раздраженно ответил: «Знаешь что, пошёл-ка ты в х.й!»

Отношение к украинскому языку в России никогда не было пиететным. Чаще смеялись россияне над ним. «Соседский мальчик ездил летом отдыхать на Украину, - рассказывает в «Соло на ундервуде» Сергей Довлатов. - Вернулся. Мы его спросили:
- Выучил украинский язык?
- Выучил.
- Скажи что-нибудь по-украински.
- Например, мерси».

Вот и досмеялись. «Спецоперация» подстегнула ненависть ко всему русскому до такой степени, что из украинской школьной программы удалены стихотворения Пушкина (заменены на Бернса, Гете и Гейне), «Герой нашего времени» Лермонтова (вместо него — «Гордость и предубеждение» Остин), «Мастер и Маргарита» Булгакова (читайте «Чуму» Камю!). Про «Войну и мир» лучше не вспоминать.

Иван Крастев, председатель правления софийского Центра либеральных стратегий, констатирует на страницах The Financial Times очевидное: наша страна — не только в Украине, а в Европе вообще — потеряла остатки «мягкой силы», лишилась культурной притягательности. «Империи чаще всего рождаются на полях сражений, но умирают в книжных магазинах, - отмечает он. - ...Роль русского языка в культурной жизни Европы может стать еще одной жертвой путинского вторжения». (Болгарин, видимо, не знает, что правильно действия российских войск в Украине надо называть «спецоперацией».)

Однако битва со всем российским ознаменовалась и откровенным маразмом. Министерство образования и науки Украины постановило убрать из программы произведения петербургского периода жизни Гоголя — «Ревизор», «Шинель» и «Мертвые души». Дескать, сложно будет их понять ученикам, «исторический контекст» далек. И это — несмотря на то, что Николай Васильевич одновременно был назван «великим украинским писателем».

Гоголь, по свидетельству современников, действительно хорошо владел «мовой». В лицее играли пьесу, которую он сам на украинском сочинил. Но всё гениальное создано им на русском. Именно русский язык использовался для серьезных литературных работ.

О своей национальности Гоголь писал: «…Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую».

И признавался: «Россия все мне становится ближе и ближе. Кроме свойства родины, есть в ней что-то еще выше родины, точно как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной».

Разве допустимо Гоголя упрощать?

Или это — следствие негативного отношения к писателю лично президента Владимира Зеленского? При желании ведь в «Мертвых душах», безусловно, можно найти антисемитизм. «Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение?», - говорит, скажем, Чичиков Ноздреву при покупке мертвых душ. Сочна и характеристика Плюшкина: «И сколько бы вы дали?» - спросил Плюшкин и сам ожидовел». А Чичиков? «Это был гроза и отчаяние всего польского жидовства, - подчеркивает классик. - Не участвуй он сам в предприятии (афере на таможне), никаким жидам в мире не удалось бы привести в исполнение подобное дело».

Казалось, правда, что Зеленский выше подобных обид.

BY Созерцатель