Telegram Group & Telegram Channel
А между тем сегодня день памяти Аркадия Петровича Гайдара.

Великий советский писатель. Героический советский воин. Человек поразительной внутренней свободы.

Да-да, Гайдар и главные герои его текстов — люди необычайно свободные. Свободна и сама изображаемая им эпоха. Откройте «Всадников неприступных гор», «Школу», «Судьбу барабанщика» — на вас так и пахнёт удивительным молодым временем. Временем рождения (ну или хотя бы младенчества) нового общества, в котором хоть и неярко, но начинают уже проступать черты «светлого царства социализма». В котором узбечка ещё не знает русского языка, но уже знает слово «Лельнин». В котором у привратника могилы Тамерлана уже есть сын-комсомолец, «знающий лучше биографию Буденного, бравшего в девятнадцатом Воронеж, чем историю Тамерлана, пятьсот лет тому назад громившего Азию». В котором солдат — высшее звание для человека, а возвращение к труду своего солдатского прошлого искупает все грехи настоящего («Я взрывал землю, — настойчиво повторяет отец. — Верно! Я старый командир, сапер. Я был на германской с четырнадцатого и на гражданской с восемнадцатого. Верно! Ну, так за эти два года я забурил, заложил и взорвал земли больше, чем за все те восемь»). И в котором «нет ничего святей знамен Красной Армии».

Дети у Гайдара мечтают стать солдатами. В «Военной тайне» Алька спрашивает у папы, какая их поколению достанется война. При этом война — по Гайдару — возможна и в мирное время. Его приём видения «военного в невоенном» позволяет изобразить войной и — сопряженное с необходимостью копать и взрывать — строительство системы водоснабжения лагеря в той же «Военной тайне». Как на настоящей войне, там появляются и предатели, и подлецы. От рук одного из которых и погибает маленький Алька. По-настоящему.

Когда мы говорим о детях, сразу как-то логично подтягивается разговор о семье. И здесь о ней тоже будет сказать логично. Понятие семьи для героев Гайдара, действительно, связано исключительно с детьми. Отношения взрослых людей часто распадаются по объективным причинам. И это не становится трагедией ни для кого из героев. Мама Альки, румынская коммунистка Марица Маргулис, повидав сына, вновь отправляется в Румынию бороться за освобождение человечества. И всем это кажется логичным и правильным. Сережа Щербачев спокойно принимает развод Валентины с его отцом и её новый брак. Так же спокойно он относится к тому, что, ещё будучи замужем за его отцом, она ходит в кино «с провожатыми».

Герои Гайдара не связаны «семейными узами». Все их личные взаимоотношения остаются свободными. Как и подобает молодости и свободе новой эпохи. Семья для них — это место, где есть «большое человеческое счастье, когда ничего не нужно объяснять, говорить, оправдываться и когда люди уже сами все знают и все понимают». Любые же «узы», любая неволя приводят к антипримеру семьи, который мы видим в «Голубой чашке» у старика и старухи (символ старого времени, да!) и которого, к счастью, удаётся избежать герою-рассказчику и Марусе. Мирит их, кстати, воспоминание о познакомившем их боевом прошлом.

Солдат, истинный солдат, — человек абсолютно свободный. Свободный от страха смерти. Вообще от страха. Это мы видим и из биографии самого Гайдара. Он не боялся. Не боялся на допросах у следователей ЧК в Хакассии. Не испугался позвонить Ежову и заступиться за репрессированную бывшую жену. Он всегда оставался верен себе, тому, что считал правильным, солдатским. И всегда оставался верен Советской Родине. И такими же он делал своих читателей. Ну или хотя бы немного приближал их к подобному.

Можно очень долго искать «истинную свободу в искусстве», рассуждать о ней и в итоге теряться и не находить. Но достаточно вспомнить, что мы с ней знакомы с детства. Когда впервые открыли «Чука и Гека», «Военную тайну», «Тимура и его команду», «Школу», «Голубую чашку».

Кто-то, возможно, захочет со мной поспорить и сказать, что Гайдар писал только о свободе солдата и как, мол, можно распространять эту свободу на всех людей… «Ну и что же!» — отвечу я. «А солдат не человек, что ли?»



group-telegram.com/lenochka_philology/517
Create:
Last Update:

А между тем сегодня день памяти Аркадия Петровича Гайдара.

Великий советский писатель. Героический советский воин. Человек поразительной внутренней свободы.

Да-да, Гайдар и главные герои его текстов — люди необычайно свободные. Свободна и сама изображаемая им эпоха. Откройте «Всадников неприступных гор», «Школу», «Судьбу барабанщика» — на вас так и пахнёт удивительным молодым временем. Временем рождения (ну или хотя бы младенчества) нового общества, в котором хоть и неярко, но начинают уже проступать черты «светлого царства социализма». В котором узбечка ещё не знает русского языка, но уже знает слово «Лельнин». В котором у привратника могилы Тамерлана уже есть сын-комсомолец, «знающий лучше биографию Буденного, бравшего в девятнадцатом Воронеж, чем историю Тамерлана, пятьсот лет тому назад громившего Азию». В котором солдат — высшее звание для человека, а возвращение к труду своего солдатского прошлого искупает все грехи настоящего («Я взрывал землю, — настойчиво повторяет отец. — Верно! Я старый командир, сапер. Я был на германской с четырнадцатого и на гражданской с восемнадцатого. Верно! Ну, так за эти два года я забурил, заложил и взорвал земли больше, чем за все те восемь»). И в котором «нет ничего святей знамен Красной Армии».

Дети у Гайдара мечтают стать солдатами. В «Военной тайне» Алька спрашивает у папы, какая их поколению достанется война. При этом война — по Гайдару — возможна и в мирное время. Его приём видения «военного в невоенном» позволяет изобразить войной и — сопряженное с необходимостью копать и взрывать — строительство системы водоснабжения лагеря в той же «Военной тайне». Как на настоящей войне, там появляются и предатели, и подлецы. От рук одного из которых и погибает маленький Алька. По-настоящему.

Когда мы говорим о детях, сразу как-то логично подтягивается разговор о семье. И здесь о ней тоже будет сказать логично. Понятие семьи для героев Гайдара, действительно, связано исключительно с детьми. Отношения взрослых людей часто распадаются по объективным причинам. И это не становится трагедией ни для кого из героев. Мама Альки, румынская коммунистка Марица Маргулис, повидав сына, вновь отправляется в Румынию бороться за освобождение человечества. И всем это кажется логичным и правильным. Сережа Щербачев спокойно принимает развод Валентины с его отцом и её новый брак. Так же спокойно он относится к тому, что, ещё будучи замужем за его отцом, она ходит в кино «с провожатыми».

Герои Гайдара не связаны «семейными узами». Все их личные взаимоотношения остаются свободными. Как и подобает молодости и свободе новой эпохи. Семья для них — это место, где есть «большое человеческое счастье, когда ничего не нужно объяснять, говорить, оправдываться и когда люди уже сами все знают и все понимают». Любые же «узы», любая неволя приводят к антипримеру семьи, который мы видим в «Голубой чашке» у старика и старухи (символ старого времени, да!) и которого, к счастью, удаётся избежать герою-рассказчику и Марусе. Мирит их, кстати, воспоминание о познакомившем их боевом прошлом.

Солдат, истинный солдат, — человек абсолютно свободный. Свободный от страха смерти. Вообще от страха. Это мы видим и из биографии самого Гайдара. Он не боялся. Не боялся на допросах у следователей ЧК в Хакассии. Не испугался позвонить Ежову и заступиться за репрессированную бывшую жену. Он всегда оставался верен себе, тому, что считал правильным, солдатским. И всегда оставался верен Советской Родине. И такими же он делал своих читателей. Ну или хотя бы немного приближал их к подобному.

Можно очень долго искать «истинную свободу в искусстве», рассуждать о ней и в итоге теряться и не находить. Но достаточно вспомнить, что мы с ней знакомы с детства. Когда впервые открыли «Чука и Гека», «Военную тайну», «Тимура и его команду», «Школу», «Голубую чашку».

Кто-то, возможно, захочет со мной поспорить и сказать, что Гайдар писал только о свободе солдата и как, мол, можно распространять эту свободу на всех людей… «Ну и что же!» — отвечу я. «А солдат не человек, что ли?»

BY Не женщина, а филолог




Share with your friend now:
group-telegram.com/lenochka_philology/517

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. READ MORE
from cn


Telegram Не женщина, а филолог
FROM American