ПОЧЕМУ МОСТОВОЙ НЕ ОЦЕНИЛ БЫ МОЛОДОГО СКОТТИ БОУМЭНА
Мне страшно представить, что бы говорил Александр Мостовой, будь он легендой "Монреаль Канадиенс", о молодом тренере Скотти Боумэне. Ведь тот в НХЛ никогда не играл. Пусть был близок к тому, а потом... - Четко помню дату, с которой все началось – 7 марта 1951 года, - рассказывал мне Боумэн в 2019-м. - Мне в сентябре должно было исполниться 18 лет, и я играл за любительскую команду "Канадиенс". Драфта тогда еще в НХЛ не было, и если ты прилично играл, то просто мог перейти в профи. А я был хорошим проспектом, в 17 лет в своем первом сезоне забил 20 голов.
А в тот день я получил серьезную травму. Никто в те дни не носил шлемы, и меня ударили клюшкой прямо по голове. Ощущение было такое, что от нее как будто отлетел кусок. Это был перелом черепа. Меня положили в госпиталь, и хорошо еще, что обошлось без операции. Я еще учился в школе, и повезло, что пропустил только месяц.
Летом попытался приступить к тренировкам, но все, что происходило на льду, было для меня слишком быстро. Даже когда смотрел телевизор, не успевал переместить взгляд. Это меня напугало. Но в августе почувствовал себя лучше и поехал в тренинг-кемп. Но уже никогда не чувствовал себя так, как раньше. Все время думал о том, кто меня сейчас ударит клюшкой по голове. Пытался носить маленький шлем с кожей по бокам, но это не создавало никакой защиты, а главное, у меня самого не было ощущения защищенности.
"Канадиенс" не хотели, чтобы Скотти продолжал играть. После школы они предложили ему пойти в университет и оплачивать мое обучение, которое не было таким уж дорогим. Либо – оплатить более быстрые бизнес-курсы, после которых он мог бы пойти работать по специальности. Боумэн выбрал второе.
А одновременно в его маленьком городке Вердуне начали спонсировать детский хоккей, но там не было тренеров. Ему было 18, и его спросили: "Хочешь тренировать детей?" Там было две команды – одна до он 12 лет, другая до 16. Они почти не играли, в сезоне было всего по 10 матчей. На открытом льду, на воздухе, с ноября по март. И он согласился делать это по вечерам.
Днем Боумэн ходил на бизнес-курсы, а вечером тренировал детей. Это продолжалось два года, и тогда он и близко не думал, что тренерство станет профессией.
- Но тут ко мне обратился мой друг, вместе с которым мы ходили в церковь. Он был спортивным директором молодежной организации Boy Brigade – что-то вроде бойскаутов. У них была своя форма, головные уборы, и они организовывали матчи по разным видам спорта между командами церквей.
Этот друг познакомил меня с человеком из другого городка, у которого была неплохая команда юниорской лиги В, но не было денег, чтобы оплачивать услуги профессионального тренера. Они платили мне 450 долларов. Некоторые тренеры в той лиге получали 3-4 тысячи долларов. У нас не было денег, но была пара реально хороших игроков – не знаю уж откуда они их взяли. У "Канадиенс" в той лиге была одна из команд. И моя команда вышла в финал и играла против них. Мы уступили, но мою работу, видимо, запомнили.
Тем временем Скотти закончил бизнес-курсы и пошел работать в лакокрасочную компанию Sherwin-Williams. Тренировать больше чем на год прекратил, но потом Сэм Поллок, будущий легендарный GM "Монреаля", позвал помогать ему в молодежку "Канадиенс" в Оттаву.
– В первый год, в 1954-м, я в этой компании зарабатывал 300 долларов в месяц, то есть 3600 – в год. На второй мне добавили еще 300 в год – стало 3900. Когда мистер Поллок позвонил мне, и тренерская работа уже доставляла удовольствие, я приехал к нему в офис. Он спросил: "Ты хочешь постоянную работу тренером в Оттаве?" – "У меня есть хорошая работа" – "Сколько тебе платят?" Он был бизнесменом и сразу задавал вопросы по делу. Я честно ответил: "Мне только что подняли с 3600 до 3900 в год". – "О, это хорошая работа. Но мы тебе будем платить 4200". Знаю, что если бы сказал, что зарабатываю 5 тысяч, он положил бы 5300. Но меня это не волновало.
ПОЧЕМУ МОСТОВОЙ НЕ ОЦЕНИЛ БЫ МОЛОДОГО СКОТТИ БОУМЭНА
Мне страшно представить, что бы говорил Александр Мостовой, будь он легендой "Монреаль Канадиенс", о молодом тренере Скотти Боумэне. Ведь тот в НХЛ никогда не играл. Пусть был близок к тому, а потом... - Четко помню дату, с которой все началось – 7 марта 1951 года, - рассказывал мне Боумэн в 2019-м. - Мне в сентябре должно было исполниться 18 лет, и я играл за любительскую команду "Канадиенс". Драфта тогда еще в НХЛ не было, и если ты прилично играл, то просто мог перейти в профи. А я был хорошим проспектом, в 17 лет в своем первом сезоне забил 20 голов.
А в тот день я получил серьезную травму. Никто в те дни не носил шлемы, и меня ударили клюшкой прямо по голове. Ощущение было такое, что от нее как будто отлетел кусок. Это был перелом черепа. Меня положили в госпиталь, и хорошо еще, что обошлось без операции. Я еще учился в школе, и повезло, что пропустил только месяц.
Летом попытался приступить к тренировкам, но все, что происходило на льду, было для меня слишком быстро. Даже когда смотрел телевизор, не успевал переместить взгляд. Это меня напугало. Но в августе почувствовал себя лучше и поехал в тренинг-кемп. Но уже никогда не чувствовал себя так, как раньше. Все время думал о том, кто меня сейчас ударит клюшкой по голове. Пытался носить маленький шлем с кожей по бокам, но это не создавало никакой защиты, а главное, у меня самого не было ощущения защищенности.
"Канадиенс" не хотели, чтобы Скотти продолжал играть. После школы они предложили ему пойти в университет и оплачивать мое обучение, которое не было таким уж дорогим. Либо – оплатить более быстрые бизнес-курсы, после которых он мог бы пойти работать по специальности. Боумэн выбрал второе.
А одновременно в его маленьком городке Вердуне начали спонсировать детский хоккей, но там не было тренеров. Ему было 18, и его спросили: "Хочешь тренировать детей?" Там было две команды – одна до он 12 лет, другая до 16. Они почти не играли, в сезоне было всего по 10 матчей. На открытом льду, на воздухе, с ноября по март. И он согласился делать это по вечерам.
Днем Боумэн ходил на бизнес-курсы, а вечером тренировал детей. Это продолжалось два года, и тогда он и близко не думал, что тренерство станет профессией.
- Но тут ко мне обратился мой друг, вместе с которым мы ходили в церковь. Он был спортивным директором молодежной организации Boy Brigade – что-то вроде бойскаутов. У них была своя форма, головные уборы, и они организовывали матчи по разным видам спорта между командами церквей.
Этот друг познакомил меня с человеком из другого городка, у которого была неплохая команда юниорской лиги В, но не было денег, чтобы оплачивать услуги профессионального тренера. Они платили мне 450 долларов. Некоторые тренеры в той лиге получали 3-4 тысячи долларов. У нас не было денег, но была пара реально хороших игроков – не знаю уж откуда они их взяли. У "Канадиенс" в той лиге была одна из команд. И моя команда вышла в финал и играла против них. Мы уступили, но мою работу, видимо, запомнили.
Тем временем Скотти закончил бизнес-курсы и пошел работать в лакокрасочную компанию Sherwin-Williams. Тренировать больше чем на год прекратил, но потом Сэм Поллок, будущий легендарный GM "Монреаля", позвал помогать ему в молодежку "Канадиенс" в Оттаву.
– В первый год, в 1954-м, я в этой компании зарабатывал 300 долларов в месяц, то есть 3600 – в год. На второй мне добавили еще 300 в год – стало 3900. Когда мистер Поллок позвонил мне, и тренерская работа уже доставляла удовольствие, я приехал к нему в офис. Он спросил: "Ты хочешь постоянную работу тренером в Оттаве?" – "У меня есть хорошая работа" – "Сколько тебе платят?" Он был бизнесменом и сразу задавал вопросы по делу. Я честно ответил: "Мне только что подняли с 3600 до 3900 в год". – "О, это хорошая работа. Но мы тебе будем платить 4200". Знаю, что если бы сказал, что зарабатываю 5 тысяч, он положил бы 5300. Но меня это не волновало.
Окончание - в следующем посте
BY РабиНерв
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website.
from cn
