«Знать живёт в мире как истории и углубляет его поскольку изменяет его картину»^[Шпенглер О . Закат Европы. С. 356].
Такое аристократическое стремление приводит к поступанию (включающему в себя действующего субъекта, в отличие от «поступка», отчужденного от него) и является исходным способом существования для субъекта – не как результата моральной рефлексии и анализа мира, а как способа задания этого мира.
Использование слова «поступание» подчеркивает в человеке нечто, противостоящее осмысливанию, пониманию, продумыванию реальности – а именно нечто первичное реальности, задающее ее, создающее прецедент, а им – смысл мира и его возможности.
В поступании аннигилируется разрыв подлинной идеи и неподлинного мира, достойного должного и несовершенного сущего, в нем осуществляется их неразделимое единство, а точнее – они уничтожаются в своей противоположности. В поступании я локализую себя в том центре, в котором бытие плотно, которое есть «абсолютная реальность» (М. Элиаде).
Словами Шпенглера: «Здесь не раздумывают: кто раздумывает, уже бесчестен». С точки зрения «из центра» поступание принимается как исходное, ничем – никакими нормами и теоретическими рассмотрениями не обосновываемое: только через него есть выход к единому и единственному бытию.
Традиционная этика, отвечая потребностям и реализуя возможности периферийного человека, видит моральный поступок, в первую очередь, как отрефлексированный, как логичный, но, тем самым устраняет из него ответственного субъекта.
В силу этого отрыва от единого и единственного центра ответственного сознания: логическая ясность и необходимая последовательность, на которые делает ставку теоретическое сознание, превращаются в темные и стихийные силы.
Центральная локализация в ценностном мире – неустранимое и существенное основание ценностного бытия, но это разрушает всю традиционно периферийную логику этики.
Человек поступает не в пространстве таких же равных других, но в пространстве, ценностно организованном вокруг него и являющимся им самим: только в этом случае он ставит подпись под своим деянием, и самой подписью придаёт этому деянию бытийственность, подлинность, позволяет поставить подпись – и она является таковой не в силу соответствия некоему образцу подписи (периферийному ценностному сознанию свойственна архетипичность – для него существует лишь то, что воспроизводит идеальный образец), а в силу того, что поступок всецело является моим.
Как обнаруживает Х.Арендт, мужество не сводится обязательно или первично только к готовности взять на себя последствия за сделанное: мужества требует уже решение выйти из приватного круга потаенности и показать, кто ты, собственно, есть, т.е. выставить самого себя. Но аристократическое существование во многом вообще лишено этой приватной потаенности, и выставление самого себя есть способ аристократического существования с самого детства.
Потаенность и невыставленность невозможны там, где человек осуществляет то, что может быть названо инициативой.
Аристократ инициирует всю жизнь замка, что для него во многом совпадает с инициированием самого себя. «Однако сила того, кто берет на себя инициативу, поистине придающую всю крепость крепкому, дает о себе знать только в этой инициативе и во взятом тогда на себя риске, не в действительном достижении»^[Арендт Х. Vita activa, или о деятельной жизни. СПб., 2000. С. 250.].
Величавая ответственность аристократа не есть суетливая ответственность за результат, за то, что вне замкового пространства. Для него непостижимы мучения ситуативного морального субъекта.
Он ответственен лишь за исполненную роль и лишь за обустройство замка, т.е. самого себя. (Остатки этого обустройства сохраняются, если бы можно было так сказать — ностальгируют, в исключительной щепетильности и консервативности аристократии в отношении одежды, устройства дома и распорядка жизни.)
О.П.Зубец - Об аристократизме // Аристократизм, как основа поступания
«Знать живёт в мире как истории и углубляет его поскольку изменяет его картину»^[Шпенглер О . Закат Европы. С. 356].
Такое аристократическое стремление приводит к поступанию (включающему в себя действующего субъекта, в отличие от «поступка», отчужденного от него) и является исходным способом существования для субъекта – не как результата моральной рефлексии и анализа мира, а как способа задания этого мира.
Использование слова «поступание» подчеркивает в человеке нечто, противостоящее осмысливанию, пониманию, продумыванию реальности – а именно нечто первичное реальности, задающее ее, создающее прецедент, а им – смысл мира и его возможности.
В поступании аннигилируется разрыв подлинной идеи и неподлинного мира, достойного должного и несовершенного сущего, в нем осуществляется их неразделимое единство, а точнее – они уничтожаются в своей противоположности. В поступании я локализую себя в том центре, в котором бытие плотно, которое есть «абсолютная реальность» (М. Элиаде).
Словами Шпенглера: «Здесь не раздумывают: кто раздумывает, уже бесчестен». С точки зрения «из центра» поступание принимается как исходное, ничем – никакими нормами и теоретическими рассмотрениями не обосновываемое: только через него есть выход к единому и единственному бытию.
Традиционная этика, отвечая потребностям и реализуя возможности периферийного человека, видит моральный поступок, в первую очередь, как отрефлексированный, как логичный, но, тем самым устраняет из него ответственного субъекта.
В силу этого отрыва от единого и единственного центра ответственного сознания: логическая ясность и необходимая последовательность, на которые делает ставку теоретическое сознание, превращаются в темные и стихийные силы.
Центральная локализация в ценностном мире – неустранимое и существенное основание ценностного бытия, но это разрушает всю традиционно периферийную логику этики.
Человек поступает не в пространстве таких же равных других, но в пространстве, ценностно организованном вокруг него и являющимся им самим: только в этом случае он ставит подпись под своим деянием, и самой подписью придаёт этому деянию бытийственность, подлинность, позволяет поставить подпись – и она является таковой не в силу соответствия некоему образцу подписи (периферийному ценностному сознанию свойственна архетипичность – для него существует лишь то, что воспроизводит идеальный образец), а в силу того, что поступок всецело является моим.
Как обнаруживает Х.Арендт, мужество не сводится обязательно или первично только к готовности взять на себя последствия за сделанное: мужества требует уже решение выйти из приватного круга потаенности и показать, кто ты, собственно, есть, т.е. выставить самого себя. Но аристократическое существование во многом вообще лишено этой приватной потаенности, и выставление самого себя есть способ аристократического существования с самого детства.
Потаенность и невыставленность невозможны там, где человек осуществляет то, что может быть названо инициативой.
Аристократ инициирует всю жизнь замка, что для него во многом совпадает с инициированием самого себя. «Однако сила того, кто берет на себя инициативу, поистине придающую всю крепость крепкому, дает о себе знать только в этой инициативе и во взятом тогда на себя риске, не в действительном достижении»^[Арендт Х. Vita activa, или о деятельной жизни. СПб., 2000. С. 250.].
Величавая ответственность аристократа не есть суетливая ответственность за результат, за то, что вне замкового пространства. Для него непостижимы мучения ситуативного морального субъекта.
Он ответственен лишь за исполненную роль и лишь за обустройство замка, т.е. самого себя. (Остатки этого обустройства сохраняются, если бы можно было так сказать — ностальгируют, в исключительной щепетильности и консервативности аристократии в отношении одежды, устройства дома и распорядка жизни.)
О.П.Зубец - Об аристократизме // Аристократизм, как основа поступания
#aristo #arete #личность
BY Nova Nobilitas
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered.
from cn
