Большим недоразумением было бы думать, будто Платон, устами Сократа рассуждая о бессмертии души в диалоге "Федон", тем самым говорит о бессмертии нашей личности. Это не так.
Личность, лик, латинское "persona", т.е. "маска", спадает с души вместе с телом. Небесная память души не принадлежит человеку, в теле-темнице которого она находится. Земная же память, биография, его или её личная история исчезают вместе с телом. Это не значит, что у самой души нет экзистенциального измерения, что она в неком роде не является субъектом и т.д. По Платону, смерть подобна пробуждению в прямом смысле: так же, как в момент пробуждения сон кажется чем-то несерьёзным, легко забывается, сама душа, сбрасывая телесную оболочку, вспоминает себя окончательно и оставляет опыт человеческой жизни в прошлом. Этим сравнением объясняется и описываемая отцом философии трудность некоторых душ с возвращением на родину: у многих из нас бывают такие яркие и трогательные сны, что при пробуждении мы горько сожалеем о том, что они кончились. Так и душа, пристрастившись к земной жизни, не желает прекращать, рвётся обратно, продлевая своё сноподобное существование что есть сил. Подобно тому, как во сне мы сохраняем некоторые базовые знания и навыки из яви, сама душа, существуя здесь, обрывочно помнит фрагменты яви подлинной.
Смерть личности мало волнует Платона. Ему достаточно и того трагического утешения, которое даёт мысль о бессмертии души, никогда по-настоящему мне не принадлежащей. Быть может, я, Платон, умру, навсегда исчезну в складках времени — но где-то там, в занебесных высях, душа будет жить. Всё, что в моих силах — не мешать, не препятствовать её возвращению.
Исчезает ли личность, управляемая нами во сне, когда мы просыпаемся? И да и нет: она оказывается как бы несущественным элементом того, кто видит сон, растворяется в нём; нет ничего проще, чем об этом благополучно позабыть. Гораздо страшнее перенести эту мысль не на сон, а на саму нашу жизнь. И всё же, отказаться от земной личности сквозь страх и трепет — первое, чего от человека требует Платоновская философия.
Большим недоразумением было бы думать, будто Платон, устами Сократа рассуждая о бессмертии души в диалоге "Федон", тем самым говорит о бессмертии нашей личности. Это не так.
Личность, лик, латинское "persona", т.е. "маска", спадает с души вместе с телом. Небесная память души не принадлежит человеку, в теле-темнице которого она находится. Земная же память, биография, его или её личная история исчезают вместе с телом. Это не значит, что у самой души нет экзистенциального измерения, что она в неком роде не является субъектом и т.д. По Платону, смерть подобна пробуждению в прямом смысле: так же, как в момент пробуждения сон кажется чем-то несерьёзным, легко забывается, сама душа, сбрасывая телесную оболочку, вспоминает себя окончательно и оставляет опыт человеческой жизни в прошлом. Этим сравнением объясняется и описываемая отцом философии трудность некоторых душ с возвращением на родину: у многих из нас бывают такие яркие и трогательные сны, что при пробуждении мы горько сожалеем о том, что они кончились. Так и душа, пристрастившись к земной жизни, не желает прекращать, рвётся обратно, продлевая своё сноподобное существование что есть сил. Подобно тому, как во сне мы сохраняем некоторые базовые знания и навыки из яви, сама душа, существуя здесь, обрывочно помнит фрагменты яви подлинной.
Смерть личности мало волнует Платона. Ему достаточно и того трагического утешения, которое даёт мысль о бессмертии души, никогда по-настоящему мне не принадлежащей. Быть может, я, Платон, умру, навсегда исчезну в складках времени — но где-то там, в занебесных высях, душа будет жить. Всё, что в моих силах — не мешать, не препятствовать её возвращению.
Исчезает ли личность, управляемая нами во сне, когда мы просыпаемся? И да и нет: она оказывается как бы несущественным элементом того, кто видит сон, растворяется в нём; нет ничего проще, чем об этом благополучно позабыть. Гораздо страшнее перенести эту мысль не на сон, а на саму нашу жизнь. И всё же, отказаться от земной личности сквозь страх и трепет — первое, чего от человека требует Платоновская философия.
BY Crypta Platonica
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from us
