давайте
срочно смотрим и пересматриваем нежный возраст
— делаем фильм культовым, восстанавливаем справедливость
срочно смотрим и пересматриваем нежный возраст
— делаем фильм культовым, восстанавливаем справедливость
Согласно плану, я в ближайшее время должна оказаться довольно далеко от Петербурга, поэтому сама никуда не смогу сходить, но вам советую несколько мероприятий, которые посетила бы обязательно:
✍🏻 7 июня Фестиваль невидимого кино устраивает выездной показ за городом -- в Колтушах.
Он пройдет на базе научного городка Института физиологии имени И. П. Павлова РАН.
Авторы фильмов из программы «Исследование исследования» посредством кино анализируют и ставят под вопрос самые разные феномены, программа «Визуальный мусор» сосредоточена на проблеме переизбытка информации в нашей повседневной жизни, а программа «Наблюдение кино» посвящена тому, как устроен кинематографический аппарат и наше восприятие. Также вас ждет спецпрограмма машинимы, собранная исследователем Константином Ремизовым.
Всё подробности здесь.
✍🏻 В Доме кино на следующей неделе, с 13 по 16 июня, будет большая программа показов, собранная московским объединением ЦИКЛ, за которым я очень слежу.
ЦИКЛ — это многопрофильное объединение кинематографистов в Москве, состоящее из кинотеатра, архива любительского кино и плёночной лаборатории. В честь своего открытия команда проекта подготовила фестиваль (вот его, кстати, могут уже завтра посетить те, кто обитает в Москве!), отражающий основные направления деятельности объединения.
В Петербурге пройдет его цифровое эхо: за четыре дня можно будет посмотреть авторские подборки западного и восточного экспериментального кино, любительских фильмов и фаунд футаджа. Кажется, восторг!
Все подробности о показах и ссылки на покупку билетов можно найти вот здесь.
✍🏻 7 июня Фестиваль невидимого кино устраивает выездной показ за городом -- в Колтушах.
Он пройдет на базе научного городка Института физиологии имени И. П. Павлова РАН.
Авторы фильмов из программы «Исследование исследования» посредством кино анализируют и ставят под вопрос самые разные феномены, программа «Визуальный мусор» сосредоточена на проблеме переизбытка информации в нашей повседневной жизни, а программа «Наблюдение кино» посвящена тому, как устроен кинематографический аппарат и наше восприятие. Также вас ждет спецпрограмма машинимы, собранная исследователем Константином Ремизовым.
Всё подробности здесь.
✍🏻 В Доме кино на следующей неделе, с 13 по 16 июня, будет большая программа показов, собранная московским объединением ЦИКЛ, за которым я очень слежу.
ЦИКЛ — это многопрофильное объединение кинематографистов в Москве, состоящее из кинотеатра, архива любительского кино и плёночной лаборатории. В честь своего открытия команда проекта подготовила фестиваль (вот его, кстати, могут уже завтра посетить те, кто обитает в Москве!), отражающий основные направления деятельности объединения.
В Петербурге пройдет его цифровое эхо: за четыре дня можно будет посмотреть авторские подборки западного и восточного экспериментального кино, любительских фильмов и фаунд футаджа. Кажется, восторг!
Все подробности о показах и ссылки на покупку билетов можно найти вот здесь.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
HOLA! 🇲🇽
В ближайший месяц знайте меня как преподавательницу теории кино университета UPAEP в городе Пуэбла, Мексика (и, конечно, как энтузиастку тако и Corona Extra).
Кстати: никогда ещё название канала не подходило его содержанию так хорошо.
В ближайший месяц знайте меня как преподавательницу теории кино университета UPAEP в городе Пуэбла, Мексика (и, конечно, как энтузиастку тако и Corona Extra).
Кстати: никогда ещё название канала не подходило его содержанию так хорошо.
Когда-то должна появиться первая заметка о Мексике. Или обо мне — в Мексике.
Здесь по-настоящему яркое солнце: об этом несложно догадаться, посмотрев на карту (страна расположена близко к экватору и т.д.), но увидеть это, почувствовать — совсем другое дело. В первый день оно пометило ожогами мою белую, нежную, обычно бегущую такой грубости кожу. Но и очаровало солнце тоже с первого раза. Мне кажется, я не видела мир таким ярким: никогда — в самом прямом смысле слова и, признаюсь, давно — в переносном. Я снова и снова повторяю это мексиканским коллегам в ответ на вопросы о впечатлениях, но то, что действительно со мной происходит, не улавливается нечутким радаром светской беседы.
В первый день я не могла насмотреться на пальмы — и, кажется, не понимала, что никогда раньше не видела их, пока наконец не увидела в первый раз. Но и прочая флора, вроде кипарисов и кактусов разных видов, здесь удивительна. В Европе деревья, кусты и травы часто ломкие, хрупкие; даже крупные деревья — носители изящных форм. Здесь же зелень кажется распухшей от внутренних соков, по-медвежьи неловкой — с маслянистыми стволами, с тяжелыми, налитыми солнцем листьями, похожими на чьи-то большие лапы.
В духе магического реализма (простите за это клише) я живу здесь в рассогласованном времени. Мои сутки идут дольше положенного — в том числе, так я чувствовала свой день рождения, который — от первого до последнего поздравления — длился тридцать три часа вместо двадцати четырех. Из них для сна мне здесь отчего-то хватает шести. Каждую ночь я открываю глаза в пять утра, переворачиваюсь на бок лицом к окну и наблюдаю прямо из кровати, как постепенно светает. Сколько себя помню, всегда мечтала когда-нибудь долго пожить в отеле — в одиночном номере, с бесконечно слышной из коридора болтовней на чужом языке.
Почему-то со всеми людьми, которые мне здесь особенно нравятся, мы хоть раз, да обсуждали, что можно выпить. Я почти ничего не ем (совсем не хочу — будто насыщаюсь всем остальным), но и правда все время что-нибудь пью — за завтраком утаскиваю в номер чашку горячего кофе, болтаюсь по городу с холодным в руках, в сотый раз открываю шипучую бутылку короны, первый раз пробую мескаль и модело в баре старого города. Они, кстати, как и деревья, тоже удивительных для европейского глаза форм — лишенные четвертой стены, кажутся уютными карманами тесных улиц.
Подскажите: должно же существовать какое-то слово для чувства, в котором хлещущий через край восторженный опыт в то же самое время смешивается с острой тоской от осознания его неизбежной конечности?
Здесь по-настоящему яркое солнце: об этом несложно догадаться, посмотрев на карту (страна расположена близко к экватору и т.д.), но увидеть это, почувствовать — совсем другое дело. В первый день оно пометило ожогами мою белую, нежную, обычно бегущую такой грубости кожу. Но и очаровало солнце тоже с первого раза. Мне кажется, я не видела мир таким ярким: никогда — в самом прямом смысле слова и, признаюсь, давно — в переносном. Я снова и снова повторяю это мексиканским коллегам в ответ на вопросы о впечатлениях, но то, что действительно со мной происходит, не улавливается нечутким радаром светской беседы.
В первый день я не могла насмотреться на пальмы — и, кажется, не понимала, что никогда раньше не видела их, пока наконец не увидела в первый раз. Но и прочая флора, вроде кипарисов и кактусов разных видов, здесь удивительна. В Европе деревья, кусты и травы часто ломкие, хрупкие; даже крупные деревья — носители изящных форм. Здесь же зелень кажется распухшей от внутренних соков, по-медвежьи неловкой — с маслянистыми стволами, с тяжелыми, налитыми солнцем листьями, похожими на чьи-то большие лапы.
В духе магического реализма (простите за это клише) я живу здесь в рассогласованном времени. Мои сутки идут дольше положенного — в том числе, так я чувствовала свой день рождения, который — от первого до последнего поздравления — длился тридцать три часа вместо двадцати четырех. Из них для сна мне здесь отчего-то хватает шести. Каждую ночь я открываю глаза в пять утра, переворачиваюсь на бок лицом к окну и наблюдаю прямо из кровати, как постепенно светает. Сколько себя помню, всегда мечтала когда-нибудь долго пожить в отеле — в одиночном номере, с бесконечно слышной из коридора болтовней на чужом языке.
Почему-то со всеми людьми, которые мне здесь особенно нравятся, мы хоть раз, да обсуждали, что можно выпить. Я почти ничего не ем (совсем не хочу — будто насыщаюсь всем остальным), но и правда все время что-нибудь пью — за завтраком утаскиваю в номер чашку горячего кофе, болтаюсь по городу с холодным в руках, в сотый раз открываю шипучую бутылку короны, первый раз пробую мескаль и модело в баре старого города. Они, кстати, как и деревья, тоже удивительных для европейского глаза форм — лишенные четвертой стены, кажутся уютными карманами тесных улиц.
Подскажите: должно же существовать какое-то слово для чувства, в котором хлещущий через край восторженный опыт в то же самое время смешивается с острой тоской от осознания его неизбежной конечности?