Иногда человека называешь «политическим украинцем», а он обижается. Негодует. В ответ обычно сразу называет украинцем тебя самого. Не понимает, за что его так.
Ну, взять Светлану Пикту. Сама она себя называет «русской патриоткой». Ездит на СВО. В общем, «за Русь порвусь, не заштопаешь». Почему же многие считают её типичной хохлухой, которую неприятно наблюдать в нашем публичном пространстве?
Причин на деле много, вот одна из них.
Она до сих пор продолжает публичную истерику, связанную с её «увольнением» из Балтньюз (это подразделение «России сегодня»). Она обращается к президенту, требует немедленной встречи с Дмитрием Киселевым, собирает группу общественной поддержки, ссылается на то, что она многодетная мать.
При этом, будучи профессиональной журналисткой (как она сама себя называет) говорит о сути конфликта эмоционально, обвиняет всех и вся, СБУ приплетает и чуть ли не рептилоидов, но ничего толком не сообщает о юридических моментах.
К примеру, она упорно не сообщает нам, какой договор у неё заключен с Балтньюз. Пикта постоянно говорит: «работа», «работодатель», «незаконное увольнение». Ссылается на Трудовой Кодекс. Однако всё это подразумевает, что у неё с Балтньюс был заключен трудовой договор. Только в этом случае в России возникают отношения «работодатель-работник». Только в этом случае можно говорить о зарплате. Только в этом случае у работодателя есть некие социальные обязательства, обязанность предоставлять отпуск, оплачивать больничный. Только в этом случае можно ссылаться на Трудовой Кодекс.
Кроме этого, Пикта сообщает нам, что у неё было две работы. Одна на Ярославском ТВ, а вторая — в Балтньюс. Обе работы по трудовому договору? Тогда одна должна быть основной, а вторая — по совместительству. Возникает одна юридическая ситуация. Если договоры разные, то другая.
Иногда Пикта упоминает, что у неё с Балтньюз — контракт. Что обычно называют «контрактом» в этих случаях, если речь идет об отношениях между юридическим и физическим лицами? Договор ГПХ (гражданско-правового характера). Таких договоров много: договор подряда, договор возмездного оказания услуг, договор авторского заказа, договор поручения — и проч., и проч. В этом случае ни о каком ТК говорить не приходится. Нет отношения «работодатель — работник». Нет никаких социальных обязательств — с одной стороны. Нет никакой обязанности ходить на работу и просиживать штаны с девяти до шести — с другой. В журналистике такие договоры обычно заключают с внештатниками.
Чаще всего в таких договорах есть следующий пункт: «Исполнитель не состоит с Заказчиком в трудовых отношениях, не является работником, агентом или представителем Заказчика, не подчиняется правилам внутреннего трудового распорядка, установленным Заказчиком. Отношения Сторон регулируются гражданским законодательством Российской Федерации». Все споры по таким договорам решаются или путем переговоров сторон, или же в суде. Иногда в договорах указывают даже конкретный суд, куда надлежит обращаться. И, конечно, такой договор обе стороны вправе разорвать в любое время, уведомив вторую сторону об этом (обычно за две недели). Всё.
Я не юрист, я домохозяйка (с). Но работала и в штате, и вне штата, в изданиях разных трудилась, даже в холдинге «Россия сегодня». Подписывала как трудовые договоры (с трудовой книжкой в отделе кадров), так и договоры ГПХ (без оной).
Пикта пишет: «Фактически я в подвешенном положении. Контракт разорван, но не разорван, зарплата не выплачивается. Мне поступают новые предложения о работе, на которые я не могу откликнуться, поскольку главред и его помощница Балтньюз решили пойти поперек российского тк и пытаются замести заваренную ими кашу за ковёр».
Ну, «за ковёр» чудесно само по себе. Но профессиональная журналистка, написав десяток текстов на тему своего «увольнения», так и не смогла объяснить читателю, какие правовые отношения у неё были с Балтньюз. Раз. И, если это был трудовой договор, то в чем её увольнение неправомерно, чем оно нарушает ТК. Два.
Хохлизм as is. Там, где обычный человек идет к адвокатам, а потом в суд, хохол истерит. За что и любим.
Иногда человека называешь «политическим украинцем», а он обижается. Негодует. В ответ обычно сразу называет украинцем тебя самого. Не понимает, за что его так.
Ну, взять Светлану Пикту. Сама она себя называет «русской патриоткой». Ездит на СВО. В общем, «за Русь порвусь, не заштопаешь». Почему же многие считают её типичной хохлухой, которую неприятно наблюдать в нашем публичном пространстве?
Причин на деле много, вот одна из них.
Она до сих пор продолжает публичную истерику, связанную с её «увольнением» из Балтньюз (это подразделение «России сегодня»). Она обращается к президенту, требует немедленной встречи с Дмитрием Киселевым, собирает группу общественной поддержки, ссылается на то, что она многодетная мать.
При этом, будучи профессиональной журналисткой (как она сама себя называет) говорит о сути конфликта эмоционально, обвиняет всех и вся, СБУ приплетает и чуть ли не рептилоидов, но ничего толком не сообщает о юридических моментах.
К примеру, она упорно не сообщает нам, какой договор у неё заключен с Балтньюз. Пикта постоянно говорит: «работа», «работодатель», «незаконное увольнение». Ссылается на Трудовой Кодекс. Однако всё это подразумевает, что у неё с Балтньюс был заключен трудовой договор. Только в этом случае в России возникают отношения «работодатель-работник». Только в этом случае можно говорить о зарплате. Только в этом случае у работодателя есть некие социальные обязательства, обязанность предоставлять отпуск, оплачивать больничный. Только в этом случае можно ссылаться на Трудовой Кодекс.
Кроме этого, Пикта сообщает нам, что у неё было две работы. Одна на Ярославском ТВ, а вторая — в Балтньюс. Обе работы по трудовому договору? Тогда одна должна быть основной, а вторая — по совместительству. Возникает одна юридическая ситуация. Если договоры разные, то другая.
Иногда Пикта упоминает, что у неё с Балтньюз — контракт. Что обычно называют «контрактом» в этих случаях, если речь идет об отношениях между юридическим и физическим лицами? Договор ГПХ (гражданско-правового характера). Таких договоров много: договор подряда, договор возмездного оказания услуг, договор авторского заказа, договор поручения — и проч., и проч. В этом случае ни о каком ТК говорить не приходится. Нет отношения «работодатель — работник». Нет никаких социальных обязательств — с одной стороны. Нет никакой обязанности ходить на работу и просиживать штаны с девяти до шести — с другой. В журналистике такие договоры обычно заключают с внештатниками.
Чаще всего в таких договорах есть следующий пункт: «Исполнитель не состоит с Заказчиком в трудовых отношениях, не является работником, агентом или представителем Заказчика, не подчиняется правилам внутреннего трудового распорядка, установленным Заказчиком. Отношения Сторон регулируются гражданским законодательством Российской Федерации». Все споры по таким договорам решаются или путем переговоров сторон, или же в суде. Иногда в договорах указывают даже конкретный суд, куда надлежит обращаться. И, конечно, такой договор обе стороны вправе разорвать в любое время, уведомив вторую сторону об этом (обычно за две недели). Всё.
Я не юрист, я домохозяйка (с). Но работала и в штате, и вне штата, в изданиях разных трудилась, даже в холдинге «Россия сегодня». Подписывала как трудовые договоры (с трудовой книжкой в отделе кадров), так и договоры ГПХ (без оной).
Пикта пишет: «Фактически я в подвешенном положении. Контракт разорван, но не разорван, зарплата не выплачивается. Мне поступают новые предложения о работе, на которые я не могу откликнуться, поскольку главред и его помощница Балтньюз решили пойти поперек российского тк и пытаются замести заваренную ими кашу за ковёр».
Ну, «за ковёр» чудесно само по себе. Но профессиональная журналистка, написав десяток текстов на тему своего «увольнения», так и не смогла объяснить читателю, какие правовые отношения у неё были с Балтньюз. Раз. И, если это был трудовой договор, то в чем её увольнение неправомерно, чем оно нарушает ТК. Два.
Хохлизм as is. Там, где обычный человек идет к адвокатам, а потом в суд, хохол истерит. За что и любим.
BY Вестник родимых болот
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise.
from de
