После атаки на Пёрл-Харбор американцы начали беспокоиться о самом дорогом, самом важном — об американском долларе. Ведь если японцы захватят Гавайи (а после дерзкого нападения это уже не казалось невероятным), они выпотрошат карманы жителей и банковские ячейки. А с наличными на руках уже можно начинать диверсии в остальных штатах.

В январе 1942-го власти США решили перестраховаться: изъять у жителей Гавайских островов все наличные, а взамен выдать банкноты специальной серии. От обычных купюр они отличались здоровенной надписью «ГАВАЙИ», напечатанной поверх стандартного оформления. В случае оккупации такие билеты банка приколов легко можно было объявить недействительными и отловить японскую агентуру, косящую под среднестатистического Джо из штата Огайо.

Всё это были мелкие купюры в 1, 5, 10 и 20 долларов, общая сумма тиража была 200 миллионов долларов. При этом было и ограничение: гражданам запрещалось иметь сбережения больше $200, бизнесменам — не больше $500. По нынешнему курсу это где-то $3740 и $9350. Сумма небольшая, но на законы военного времени никто не жаловался. В октябре 1944-го стало понятно, что японцы экспансию не потянут, и гавайские доллары решили отозвать.

По правилам их нужно было утилизовать — и с этим возникла небольшая проблемка. 200 миллионов долларов — это очень, очень большая гора бумаги. А на Гавайях тогда был только один подходящий для сожжения крематорий. Купюры горели плохо и к тому же часть из них просто вылетала из трубы. Пришлось ставить специальную сетку, чтобы остановить этот дождь из недокремированных долларов. Наконец, к сожжению привлекли печь местной сахарной фабрики.

Часть купюр досталась местным жителям и военным тихоокеанской базы ВМФ США. Сейчас цена гавайского доллара может доходить до 52 000 простых американских.

В 1893 году футбольный клуб «Астон Вилла» купил за 100 фунтов игрока «Вест Бромвича» Вилли Гроувза, осуществив таким образом первый в истории футбольный трансфер.

Почти три недели прошло с того момента как мы открыли канал ЧТИВО. Спасибо всем 34 тысячам наших подписчиков!

Если вы еще не подписались, то сообщаю вам, что наша редакция ежедневно публикует в канал тексты, важные факты, малоизвестные эпизоды, забавные зарисовки, фото и видео контент из мира истории и поп-культуры.

Заходите.

Антон Павлович Чехов был неприхотлив в выборе подарков. Когда Станиславский спросил у него, что подарить ему к громкой премьере «Вишневого сада», писатель предпочел мышеловку. А лучшим подарком в жизни считал… носки. Говорил, что жена у него актриса и времени смотреть за мужем у нее нет.

Вчера на улице увидел пиктограммы Олимпиады 80, и решил копнуть - когда вообще появились эти символы видов спорта.

В Стокгольме в 1912 году и Париже в 1924 году эти символы отображали виды спорта и художественные конкурсы, которые были частью программы Игр до 1952 года. Но эти изображения были более сложными, чем современные пиктограммы.

На Олимпиаде в Лондоне в 1948 году были сделаны первые серьёзные шаги в направлении создания графической системы символов. В Лондоне для разных видов спорта использовались иллюстрации, что можно считать прообразом современных пиктограмм. Но изображения скорее были стилизованными картинками, помогающими зрителям различать виды спорта .

Революция в области олимпийских пиктограмм произошла на Олимпийских играх в Токио в 1964 году. Здесь была разработана первая полная система пиктограмм, которая была минималистичной и легко понятной для международной аудитории. Разработку и дизайн осуществляла команда японских дизайнеров во главе с Кацуми Масару.

Пиктограммы Игр в Мюнхене в 1972 году, были новым революционным шагом в дизайне. Дизайнер Отл Айхер и его команда использовали строгую модульную сетку и минималистичный подход, что придало пиктограммам четкость и простоту. Все элементы были сведены к базовым геометрическим формам: голова изображалась в виде круга, тело и конечности — прямыми линиям под углом 45 и 90 градусов.

Пиктограммы разрабатываются заново для каждой Олимпиады, отражая культурные и дизайнерские особенности страны-хозяйки игр. Однако система упрощенных знаков 1972-ого остается базой практически для всех стран.

Никита Хрущев пробует Pepsi на Американской национальной выставке в Москве в 1959 году.

Знаете эту историю о том, что древнеримская аристократия была настолько избалована и порочна, что во время пиров опустошала желудок, чтобы потом снова его набить яствами? У них ещё и комната была специальная для этого: вомиторий. Знаете? Ну так вот это полная чепуха.

По какой-то причине люди охотно верят тому, что римская элита была омерзительна и назло плебеям ела как не в себя. Этому помогает поп-культура: в «Голодных играх», например, персонажи с римскими именами Флавий и Октавия пьют специальный напиток от сытости — чтобы наедаться сверх меры, пока остальные голодают.

В научно-познавательных интернетах, благодаря ленивым англоязычным копирайтерам этот миф дополнился «вомиториями» — специальными комнатами для опорожнения желудка. Такой термин действительно существует, только означает он проход, через который публика попадала в амфитеатр.

А странная версия про особую комнату появилась из-за того, что ее название созвучно английскому vomit («рвота»). И популяризовал (а возможно и придумал) ее сам Олдос Хаксли в юмористическом романе «Шутовской хоровод».

Что касается чревоугодия римлян, то исторические источники есть, но, скажем так, они несколько не об этом. В частности, об излишествах можно прочесть в «Сатириконе». И у Сенеки: «Они извергают пищу, чтобы есть, и едят — чтобы извергать пищу». Но это не констатация факта, а критика неумеренности. На то Сенека и стоик.

В действительности, диета римской аристократии мало чем отличалась от плебейской. В основе были злаки: для аристократии — пшеница, для простолюдинов — просо. Ну и богатые люди ели больше мяса. Словом, всё как в наши дни — и никаких вомиториев.

Последняя неделя сентября у нас просто бомбически заряжена на ютубе. Не могу не похвастать. Смотрите:

23/09 Точка отсчета: История Фото

24/09 - На нашем втором канале ЧТИВО: Алькатрас. Самая страшная тюрьма

26/09 Уроки Истории: Бермудский треугольник

28/09 Просто вещи: Мясо

30/09 Культурный код

Если вы еще не подписаны на ЧТИВО в ютубе, то самое время сделать это

У каждого из нас в телефоне сохранены тысячи кадров: семья, друзья, дети, домашние животные, я и достопримечательность.
Мы обожаем фотографии - не важно в каком качестве: делать свои или разглядывать чужие. А уж если фото сделано профессионалом, то его на стенку в дом или в офис. А когда вся эта фото мания началась?

В общем, выпуск про историю фото мы хотели сделать давно. Главная проблема - хотелось не просто стоковых фото в выпуск натыкать, а снять хорошую выставку или галерею. С этим нам помогли наши друзья - фонд Still Art Елены Карисаловой, у них в собрании огромное количество культовых фотографий которые мы и использовали в выпуске.

https://youtu.be/T42_G_inwyM

Швейцарские часы появились во время религиозных войн во Франции, благодаря бежавшим в Женеву гугенотам. Многие из них были часовшиками и ювелирами.

А в 1540-м проповедник Жан Кальвин запретил носить украшения, и часы остались единственным предметом роскоши.

В 19 веке ещё не было соцсетей, однако жанр «бифов» между знаменитостями уже существовал. В одной из таких заруб (межконтинентальных!) сошлись однажды Эдгар Аллан По и Генри Лонгфелло.

Дело было в 1845 году, Генри Лонгфелло, знакомый русскому читателю по «Песни о Гайявате», уже был маститым и востребованным поэтом. Эдгар Аллан По напротив подрастерял форму — он только выбрался из депрессии и запоя. Писать ему было сложно, поэтому он устроился литературным критиком в Southern Literary Messenger. Собственно, биф между великими литераторами и развернулась в газетных колонках, «X» тех времён.

По прослыл жёстким литературным критиком. Он отлично знал своё дело, но рубил всегда с плеча, из-за чего у него даже появилось прозвище «Человек с томагавком». Лонгфелло он обвинил в плагиате — заимствовании у других, менее известных американских поэтов.

Ответ на резкую критику был незамедлительным: на По обрушился — нет, не Лонгфелло (он счёл ненужным влезать в спор), а его многочисленная свита. Защитники, впрочем были неубедительны, и только способствовали росту сторонников Эдгара По. Нашлось немало людей, считавших, что «Профессор» (Лонгфелло ещё и в университете преподавал) был изрядно переоценён.

Лонгфелло хоть и не участвовал в споре, но явно был задет критикой. В своём дневнике он оставил запись, которую можно перевести как «безмятежно поёт гекзаметром гарвардский профессор / пентаметром проклинает его придирчивый По».

Закончился этот литературный биф неожиданно: Эдгара По пригласили выступить с лекцией об американских поэтах в Нью-Йоркское историческое общество. Учитывая то, что на неё пришли сами поэты, Эдгар По заодно освоил жанр «прожарки», проехавшись критикой по каждому.