На днях глава ФСБ Александр Бортников публично сообщил, что значительная часть производства наркотиков на территории России находится под контролем спецслужб Украины. Это очень важное сообщение, потому как, по всем признакам, наркомафия в нашей стране обладает значительной властью. Причём, очень похоже на то, что власть эта уже носит политический характер.
Например, сегодня около трети людей, которые находятся в местах заключения, сидят за статьи, связанные с наркотиками. Но это всё люди, погоревшие на мелкой торговле. А вот наркобароны не только не сидят. Даже информации о том, чтобы дела по ним передавали в суд или хотя бы задерживали, не припомню.
И уж совсем иной окрас получает ситуация, если вспомнить, что пилоты БПЛА Эрнст и Гудвин в своём предсмертном видео прямо говорили о том, насколько серьёзной проблемой является в их полку торговля наркотиками (то ли с попущения командования, то ли при непосредственном его участии). И невольно возникают сомнения: а не с этим ли связаны упорные попытки подтолкнуть расследование гибели Эрнста и Гудвина к версии, что виноваты они сами, а командование — молодцы и ни в чём не виноваты?
Подчеркну ещё раз: если Бортников говорит, что наркомафию России контролируют с Украины, это означает, что её немалый политический вес — это инструмент в руках нашего врага. И, без сомнений, это будет использовано как оружие против нас.
На днях глава ФСБ Александр Бортников публично сообщил, что значительная часть производства наркотиков на территории России находится под контролем спецслужб Украины. Это очень важное сообщение, потому как, по всем признакам, наркомафия в нашей стране обладает значительной властью. Причём, очень похоже на то, что власть эта уже носит политический характер.
Например, сегодня около трети людей, которые находятся в местах заключения, сидят за статьи, связанные с наркотиками. Но это всё люди, погоревшие на мелкой торговле. А вот наркобароны не только не сидят. Даже информации о том, чтобы дела по ним передавали в суд или хотя бы задерживали, не припомню.
И уж совсем иной окрас получает ситуация, если вспомнить, что пилоты БПЛА Эрнст и Гудвин в своём предсмертном видео прямо говорили о том, насколько серьёзной проблемой является в их полку торговля наркотиками (то ли с попущения командования, то ли при непосредственном его участии). И невольно возникают сомнения: а не с этим ли связаны упорные попытки подтолкнуть расследование гибели Эрнста и Гудвина к версии, что виноваты они сами, а командование — молодцы и ни в чём не виноваты?
Подчеркну ещё раз: если Бортников говорит, что наркомафию России контролируют с Украины, это означает, что её немалый политический вес — это инструмент в руках нашего врага. И, без сомнений, это будет использовано как оружие против нас.
"There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from us
