#чистаякоммерция
Итоги торгов «Цветы не думают про деньги» от АукциON’а:
Вчера прошли торги аукционного дома «ON», представившие выборку искусства женщин художниц разных поколений — от Ольги Потаповой до Малышек 18:22. Одним из важных хайлайтов этих торгов стало объявление о запуске консультативной платформы «CartON» на базе аукционного дома. Решение логичное и последовательное, продолжает преемственную линию практик западных коллег, которые внедряет команда АукционON’а с самого появления. Главная цель проекта – стать точкой входа и дальнейшего погружения в арт-среду на основании индивидуальных запросов для частных и корпоративных клиентов. Об услугах и функционировании проекта мы еще расспросим команду подробнее, а пока — к аукциону.
Из 68 лотов было реализовано 33 (48,53%) из которых 2 (6,06%) достигли эстимейта и 2 (6,06%) его превысили. Наиболее активная борьба велась за музейную работу Ирины Наховой, проданную за €2.200 при начальной ставке в €1.600 и за холст Динары Хёртнагль, реализованный за €1.600 при начальной ставке в €1.000.
Значительно превысили эстимейт работы скончавшейся на днях Ани Желудь, чья персональная выставка также открылась в PA Gallery на днях. «Туфли» с эстимейтом в €1.500–1.800 ушли за €4.100, а работа из серии «Упражнение» была реализована за €6.000 при эстимейте €2.000–2.300.
По традиции публикуем результаты по лотам, попавшим в нашу выборку, а полные итоги (еще и с указанием начальной ставки и эстимейта) уже опубликованы на сайте!
1. Александра Павловская, «Без названия» из серии «На поверхности» — за €1.300 (при эстимейте €1.500–2.000);
2. Ольга Потапова, «Розы» — за €11.000 (при эстимейте €14.000–15.000);
3. Ольга Чернышева, Из серии «Река Москва» — за €6.500 (при эстимейте €7.500–8.000);
4. Ольга Тобрелутс, «Точка-Империя и Линия-Варвар» из серии «Кавказский пленник» — за €2.400 (при эстимейте €3.000–4.000);
5. Ольга Татаринцева, Из серии «Ограничение звука» — за €7.000 (при эстимейте €10.000–12.000);
6. Ирина Нахова, «Выбор. Диптих» — за €2.200 (при эстимейте €3.000–3.200);
7. Вита Буйвид, Из серии «Past painted» — за €4.000 (при эстимейте €5.000–6.000);
8. Анна Фобия, «Пейзаж» — не продан (при эстимейте €4.500–5.000);
9. Ирина Петракова, «Расстрел проституток» — не продан( при эстимейте €3.000–3.500).
До встречи на следующих торгах!
Итоги торгов «Цветы не думают про деньги» от АукциON’а:
Вчера прошли торги аукционного дома «ON», представившие выборку искусства женщин художниц разных поколений — от Ольги Потаповой до Малышек 18:22. Одним из важных хайлайтов этих торгов стало объявление о запуске консультативной платформы «CartON» на базе аукционного дома. Решение логичное и последовательное, продолжает преемственную линию практик западных коллег, которые внедряет команда АукционON’а с самого появления. Главная цель проекта – стать точкой входа и дальнейшего погружения в арт-среду на основании индивидуальных запросов для частных и корпоративных клиентов. Об услугах и функционировании проекта мы еще расспросим команду подробнее, а пока — к аукциону.
Из 68 лотов было реализовано 33 (48,53%) из которых 2 (6,06%) достигли эстимейта и 2 (6,06%) его превысили. Наиболее активная борьба велась за музейную работу Ирины Наховой, проданную за €2.200 при начальной ставке в €1.600 и за холст Динары Хёртнагль, реализованный за €1.600 при начальной ставке в €1.000.
Значительно превысили эстимейт работы скончавшейся на днях Ани Желудь, чья персональная выставка также открылась в PA Gallery на днях. «Туфли» с эстимейтом в €1.500–1.800 ушли за €4.100, а работа из серии «Упражнение» была реализована за €6.000 при эстимейте €2.000–2.300.
По традиции публикуем результаты по лотам, попавшим в нашу выборку, а полные итоги (еще и с указанием начальной ставки и эстимейта) уже опубликованы на сайте!
1. Александра Павловская, «Без названия» из серии «На поверхности» — за €1.300 (при эстимейте €1.500–2.000);
2. Ольга Потапова, «Розы» — за €11.000 (при эстимейте €14.000–15.000);
3. Ольга Чернышева, Из серии «Река Москва» — за €6.500 (при эстимейте €7.500–8.000);
4. Ольга Тобрелутс, «Точка-Империя и Линия-Варвар» из серии «Кавказский пленник» — за €2.400 (при эстимейте €3.000–4.000);
5. Ольга Татаринцева, Из серии «Ограничение звука» — за €7.000 (при эстимейте €10.000–12.000);
6. Ирина Нахова, «Выбор. Диптих» — за €2.200 (при эстимейте €3.000–3.200);
7. Вита Буйвид, Из серии «Past painted» — за €4.000 (при эстимейте €5.000–6.000);
8. Анна Фобия, «Пейзаж» — не продан (при эстимейте €4.500–5.000);
9. Ирина Петракова, «Расстрел проституток» — не продан( при эстимейте €3.000–3.500).
До встречи на следующих торгах!
Рады такой компании и признательны упоминанию🤍
Приветствуем новых подписчиков, а старым рекомендуем добавить папку себе (мы уже!)
Приветствуем новых подписчиков, а старым рекомендуем добавить папку себе (мы уже!)
Forwarded from ART FLASH
19 мая состоялся наш круглый стол, фокусом которого стало обсуждение влияния digital media на современный арт-рынок. По его результатам один из спикеров— Олеся Болматова, основательница платформы «Арт-Планета», — собрала подборку Telegram-каналов, которые помогут не теряться в культурной повестке. Это каналы российских арт-критиков, которые делятся важным, интересным и свежим.
Папка Telegram-каналов «Арт-критика» уже доступна по ссылке 🤍
ART FLASH
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
#смотритесами
Лиза Хосуева о выставке Павла Варнавского и Екатерины Сериковой ‘While Feasting, The Wind Whispers’ в галерее Devyatnadsat`. Часть 1:
Выставка Павла Варнавского и Екатерины Сериковой проходила чуть меньше месяца с середины мая по начало июня. Галерея Devyatnadsat’ часто кроме персональных выставок или любопытных групповых сочетаний представляет экспозиции дуэтов, которые скорее напоминают свидетельства не всегда очевидных встреч. Расспрашивать об этой мне довелось сидя с ее куратором, Марией Орловой, за центральным для экспозиции застольем. Мы сели во главе двух концов стола, я — на фоне холста Варнавского с кружащими вокруг стрелами, а за ней выглядывал его же единорог в кольчуге. Разделяли нас четыре вроде безликие, а вроде замаскированные, вроде невесомо-пенные, а вроде грубо-неотесанные фигуры Сериковой. Расспросить о проекте захотелось как минимум из-за знания того, что до него художники знакомы не были, а как максимум — из-за понимания, что релизной фразы «художественные языки обоих авторов пересекаются в поле средневековой эстетики» совсем недостаточно. Хотя зритель мог бы остановиться на определенной эстетической призме, как если бы первичнее был поставлен не шекспировский текст, к которому обращаются авторы проекта, а его пасторальный источник от Томаса Лоджа.
В пьесе ‘As You Like It’, по которой был дан эпиграф выставки, действие разворачивается в лесу неназванного государства. Местные декорации тут, у Яузы, кажутся неопределенно похожими — они зажаты в небольшом галерейном зале между рядами барачных гаражей и ЖК «Каскад», давящего на нас с противоположного берега. Обычно, в небольшом коридоре Devyatnadsat’, предваряющим «основное» экспозиционное пространство, взгляд сразу стремится напросвет, к противоположной двери. В этот раз в нем нас задерживала живопись Павла Варнавского, молодого воронежского автора, чья персональная выставка сейчас проходит в галерее Х.Л.А.М.
Его крупноформатные холсты фигуративны в изображении выбранных предметов, но абстракты по их восприятию. Они становятся пограничными и сюжетно: выбранная им воинственно-рыцарская тематика, не кажется милитаристской. Порог «входа» в экспозицию расставлен им как ловушки — один «портал» прячется в глубине отверстия изображенной им бочки, из которой торчат ноги какого-то зверя, а второй, на расположенной напротив работе, уводит вглубь колодца. В общее пространство зрителя сразу вовлекает вихрь из кружащих стрел. Художник, собирая их в единую вереницу, боялся непредсказуемости их движения — и правда кажется, что вот-вот одна вырвется из плоскости и поразит случайную цель-жертву.
Универсальность гипертрофированных фигур Сериковой вполне встраивается в шекспировскую образную систему пьесы, где роль главной героини часто отдавали мальчику, который играл девочку, замаскированную под мальчика (изображающую девочку в отдельных сценах). Четыре массивные фигуры застольщиков кажутся бутафорскими из-за грубой пластики, но как только начинаешь в них всматриваться — проглядывается и их металлический каркас, и световые зазоры, и даже жучки, пролетающие сквозь них. Персонажи Екатерины времен персональной выставки в ММОМА ‘Strong links’ (2023) функционально являлись скорее манекенами или проводниками от материи к плоти. «Оболочками» в виде отдельных атрибутов вроде кольчуги из медицинских бинтов, пластилиновых масок или вязаных шлемов наделены и персонажи выставки в Devyatnadsat’. Но если в прежних героях хотелось рассматривать их «франкенштейновость», как результат создания живого из неживых материалов, то в нынешних видишь застывших големов — «незавершенных людей», в чьих масках размыта и античность, и средневековье, и современность. В их действии важна сама процессуальность застолья: как кружащие стрелы Варнавского напоминают занесенный над головами дамоклов меч, так у Сериковой по деревянным едва отесанным бокалам уже разлита жидкость, но они остаются нетронутыми. Нарочитое огрубление форм ее объектов раньше бы казалось издержкой времени, но сейчас — это издержки быта.
Лиза Хосуева о выставке Павла Варнавского и Екатерины Сериковой ‘While Feasting, The Wind Whispers’ в галерее Devyatnadsat`. Часть 1:
Выставка Павла Варнавского и Екатерины Сериковой проходила чуть меньше месяца с середины мая по начало июня. Галерея Devyatnadsat’ часто кроме персональных выставок или любопытных групповых сочетаний представляет экспозиции дуэтов, которые скорее напоминают свидетельства не всегда очевидных встреч. Расспрашивать об этой мне довелось сидя с ее куратором, Марией Орловой, за центральным для экспозиции застольем. Мы сели во главе двух концов стола, я — на фоне холста Варнавского с кружащими вокруг стрелами, а за ней выглядывал его же единорог в кольчуге. Разделяли нас четыре вроде безликие, а вроде замаскированные, вроде невесомо-пенные, а вроде грубо-неотесанные фигуры Сериковой. Расспросить о проекте захотелось как минимум из-за знания того, что до него художники знакомы не были, а как максимум — из-за понимания, что релизной фразы «художественные языки обоих авторов пересекаются в поле средневековой эстетики» совсем недостаточно. Хотя зритель мог бы остановиться на определенной эстетической призме, как если бы первичнее был поставлен не шекспировский текст, к которому обращаются авторы проекта, а его пасторальный источник от Томаса Лоджа.
В пьесе ‘As You Like It’, по которой был дан эпиграф выставки, действие разворачивается в лесу неназванного государства. Местные декорации тут, у Яузы, кажутся неопределенно похожими — они зажаты в небольшом галерейном зале между рядами барачных гаражей и ЖК «Каскад», давящего на нас с противоположного берега. Обычно, в небольшом коридоре Devyatnadsat’, предваряющим «основное» экспозиционное пространство, взгляд сразу стремится напросвет, к противоположной двери. В этот раз в нем нас задерживала живопись Павла Варнавского, молодого воронежского автора, чья персональная выставка сейчас проходит в галерее Х.Л.А.М.
Его крупноформатные холсты фигуративны в изображении выбранных предметов, но абстракты по их восприятию. Они становятся пограничными и сюжетно: выбранная им воинственно-рыцарская тематика, не кажется милитаристской. Порог «входа» в экспозицию расставлен им как ловушки — один «портал» прячется в глубине отверстия изображенной им бочки, из которой торчат ноги какого-то зверя, а второй, на расположенной напротив работе, уводит вглубь колодца. В общее пространство зрителя сразу вовлекает вихрь из кружащих стрел. Художник, собирая их в единую вереницу, боялся непредсказуемости их движения — и правда кажется, что вот-вот одна вырвется из плоскости и поразит случайную цель-жертву.
Универсальность гипертрофированных фигур Сериковой вполне встраивается в шекспировскую образную систему пьесы, где роль главной героини часто отдавали мальчику, который играл девочку, замаскированную под мальчика (изображающую девочку в отдельных сценах). Четыре массивные фигуры застольщиков кажутся бутафорскими из-за грубой пластики, но как только начинаешь в них всматриваться — проглядывается и их металлический каркас, и световые зазоры, и даже жучки, пролетающие сквозь них. Персонажи Екатерины времен персональной выставки в ММОМА ‘Strong links’ (2023) функционально являлись скорее манекенами или проводниками от материи к плоти. «Оболочками» в виде отдельных атрибутов вроде кольчуги из медицинских бинтов, пластилиновых масок или вязаных шлемов наделены и персонажи выставки в Devyatnadsat’. Но если в прежних героях хотелось рассматривать их «франкенштейновость», как результат создания живого из неживых материалов, то в нынешних видишь застывших големов — «незавершенных людей», в чьих масках размыта и античность, и средневековье, и современность. В их действии важна сама процессуальность застолья: как кружащие стрелы Варнавского напоминают занесенный над головами дамоклов меч, так у Сериковой по деревянным едва отесанным бокалам уже разлита жидкость, но они остаются нетронутыми. Нарочитое огрубление форм ее объектов раньше бы казалось издержкой времени, но сейчас — это издержки быта.
#смотритесами
Лиза Хосуева о выставке Павла Варнавского и Екатерины Сериковой ‘While Feasting, The Wind Whispers’ в галерее Devyatnadsat`. Часть 2:
Ответ о том, как связывались художественные решения, а скорее запросы, Сериковой и Варнавского нашелся во время разговора с Машей. Она рассказала, что параллельно с обсуждением этого проекта появился инфоповод с футболками ‘Protect the dolls’ Коннера Айвза, а на ютубе ей стали попадаться видео с канала ‘Sleepless historian’. И это не про образование референсов, а об информационном потоке, в котором реактуализируется фокусировка на закрытии базовых физиологических потребностей, свойственная очень эстетически синонимичному на первый взгляд средневековью. Похожим по устройству кажется результат встречи Сериковой и Варнавского.
Проект, который изначально казался исключительно литературоцентричным, оказывается скорее нарративным. Возможно, повествование сложилось бы другим, если бы у нас была историческая дистанция с реальностью, зафиксированной художниками. Зритель оказывается в окружении соразмерных ему холстов-порталов и фигур застольщиков, которые не кажутся лишь бутафорско-кукольными (в случае Сериковой) или иллюстративно-мифическими (в случае Варнавского). Соразмерность выходит из пластического поля в практическое. Выставка завершилась на прошлой неделе, я была там дважды за время ее работы. В последний как раз для разговора с ее куратором, в расшифровке которого наиболее избыточным показалось заключение-наблюдение-вывод:
— Ветер.
— Ветер.
В небольшом пространстве галереи Devyatnadsat`, удаленном от комфортных московских систем общественного транспорта, во время застолья гулял ветер. Из-за него поскрипывали двери, сох свежеокрашенный пол и по столу были раскиданы графические зарисовки. У выхода к небольшому дворику галереи, где со сливовых деревьев на тебя свисают зеленые гусеницы, оставили одну из масок Сериковой. Ты смотрел на нее и не понимал принадлежит ли она одной из тех фигур в зале или предназначена тебе, может ты сам снял ее зайдя сюда, а может заберешь с собой. As You Like It.
Лиза Хосуева о выставке Павла Варнавского и Екатерины Сериковой ‘While Feasting, The Wind Whispers’ в галерее Devyatnadsat`. Часть 2:
Ответ о том, как связывались художественные решения, а скорее запросы, Сериковой и Варнавского нашелся во время разговора с Машей. Она рассказала, что параллельно с обсуждением этого проекта появился инфоповод с футболками ‘Protect the dolls’ Коннера Айвза, а на ютубе ей стали попадаться видео с канала ‘Sleepless historian’. И это не про образование референсов, а об информационном потоке, в котором реактуализируется фокусировка на закрытии базовых физиологических потребностей, свойственная очень эстетически синонимичному на первый взгляд средневековью. Похожим по устройству кажется результат встречи Сериковой и Варнавского.
Проект, который изначально казался исключительно литературоцентричным, оказывается скорее нарративным. Возможно, повествование сложилось бы другим, если бы у нас была историческая дистанция с реальностью, зафиксированной художниками. Зритель оказывается в окружении соразмерных ему холстов-порталов и фигур застольщиков, которые не кажутся лишь бутафорско-кукольными (в случае Сериковой) или иллюстративно-мифическими (в случае Варнавского). Соразмерность выходит из пластического поля в практическое. Выставка завершилась на прошлой неделе, я была там дважды за время ее работы. В последний как раз для разговора с ее куратором, в расшифровке которого наиболее избыточным показалось заключение-наблюдение-вывод:
— Ветер.
— Ветер.
В небольшом пространстве галереи Devyatnadsat`, удаленном от комфортных московских систем общественного транспорта, во время застолья гулял ветер. Из-за него поскрипывали двери, сох свежеокрашенный пол и по столу были раскиданы графические зарисовки. У выхода к небольшому дворику галереи, где со сливовых деревьев на тебя свисают зеленые гусеницы, оставили одну из масок Сериковой. Ты смотрел на нее и не понимал принадлежит ли она одной из тех фигур в зале или предназначена тебе, может ты сам снял ее зайдя сюда, а может заберешь с собой. As You Like It.
#избачитальня
Сергей Попов о книге «Эрик Булатов рассказывает. Мемуары художника»:
У Эрика Булатова вышла новая книга — и это само по себе событие. Она увидела свет в популярном издательстве «Бомбора», среди изданий которого выглядит достаточно нестандартно: обложка книги — это воспроизведение сделанного специально для нее рисунка художника. Это мемуары, жанр для классика нашего искусства очевидный. Мы долго их ждали — с учетом того, например, что воспоминания Ильи Кабакова о московском неофициальном искусстве выходили десятилетия назад и тогда посодействовали известности автора. Булатов тоже пишет в основном про Москву — хотя живет он в Париже —французская столица, которую он тоже очень любит, удостаивается всего нескольких страниц.
Воспоминания читаются легко, на одном дыхании. Они разбиты на небольшие главы. Тем, кто хочет поскорее добраться до контекста ключевых работ Булатова, придется потрудиться с чтением множества страниц о детстве и становлении героя. С другой стороны, жизнь мальчишки 40-х и юного художника 50-х, данная во множестве ярких, сочных деталей, интересна как таковая: сейчас любые зарисовки тех лет обретают ценность за счет дистанции до той эпохи. Булатов пишет ясно, прямо, с минимумом цветистых прилагательных и метафор. Или скорее говорит: текст — это расшифровка прямой речи, обработанная студентами ВШЭ под руководством опытного филолога Елены Пенской, наследницы Всеволода Некрасова, ближайшего друга Булатова, автора ставших нарицательными поэтических фраз «живу вижу», «хотелось засветло ну не успелось», «откуда я знаю куда», которые Булатов перенес в свои картины.
Здесь не так много рассказов о друзьях и современниках, но те, что есть, важны даже в кратких характеристиках. Конечно, это прежде всего Олег Васильев, соавтор иллюстраций книг, благодаря которым они с Булатовым имели заработок в СССР. И художники, которых Булатов называет своими учителями — Роберт Фальк и Владимир Фаворский. Уникальность позиции Булатова в русском искусстве обусловлена в том числе его общением с этими двумя диаметрально противоположными фигурами, живописцем и графиком. От Фаворского происходит булатовский опыт теоретизирования.
Как раз искушенному читателю некоторые пассажи книги покажутся знакомыми: Булатов почти дословно повторяет свои статьи, в том числе о наставниках и о принципах построения пространства картины. Но здесь они органично вплетены в общую канву, а где-то снабжены новыми деталями. На фоне того, что теоретические тексты Булатова не переиздавались больше десятилетия, перечитать их тезисы не лишне.
Все хотят незнакомых колоритных историй, и в этих рассказах Булатова они присутствуют. Рассказ о приключениях с выездом из Советского Союза на первую персональную выставку, о совместной работе с Китом Харингом, о жизни в Мадриде и Нью-Йорке, о покупках коллекционера Людвига. Хочется больше бесед о картинах и событиях последних десятилетий, но Эрик остается лаконичным и выделяет что-то важное ему лично. Особого внимания заслуживают философские пассажи о свете и тьме, о недавних живописных вещах.
Для создания панорамного образа в книгу добавлены воспоминания о Булатове его выдающихся друзей, таких как Семен Файбисович и Лев Рубинштейн, а также влиятельных поклонников его искусства, среди которых и коллекционер Ирина Седых, и предправления ЦБ Эльвира Набиуллина, и рэпер Баста. Поскольку книга предназначена для максимально широкой аудитории, можно только порадоваться за такой формат ее маркетинга: искусство Булатова заслуживает того, чтобы о нем знал каждый человек, умеющий по крайней мере читать.
Сергей Попов о книге «Эрик Булатов рассказывает. Мемуары художника»:
У Эрика Булатова вышла новая книга — и это само по себе событие. Она увидела свет в популярном издательстве «Бомбора», среди изданий которого выглядит достаточно нестандартно: обложка книги — это воспроизведение сделанного специально для нее рисунка художника. Это мемуары, жанр для классика нашего искусства очевидный. Мы долго их ждали — с учетом того, например, что воспоминания Ильи Кабакова о московском неофициальном искусстве выходили десятилетия назад и тогда посодействовали известности автора. Булатов тоже пишет в основном про Москву — хотя живет он в Париже —французская столица, которую он тоже очень любит, удостаивается всего нескольких страниц.
Воспоминания читаются легко, на одном дыхании. Они разбиты на небольшие главы. Тем, кто хочет поскорее добраться до контекста ключевых работ Булатова, придется потрудиться с чтением множества страниц о детстве и становлении героя. С другой стороны, жизнь мальчишки 40-х и юного художника 50-х, данная во множестве ярких, сочных деталей, интересна как таковая: сейчас любые зарисовки тех лет обретают ценность за счет дистанции до той эпохи. Булатов пишет ясно, прямо, с минимумом цветистых прилагательных и метафор. Или скорее говорит: текст — это расшифровка прямой речи, обработанная студентами ВШЭ под руководством опытного филолога Елены Пенской, наследницы Всеволода Некрасова, ближайшего друга Булатова, автора ставших нарицательными поэтических фраз «живу вижу», «хотелось засветло ну не успелось», «откуда я знаю куда», которые Булатов перенес в свои картины.
Здесь не так много рассказов о друзьях и современниках, но те, что есть, важны даже в кратких характеристиках. Конечно, это прежде всего Олег Васильев, соавтор иллюстраций книг, благодаря которым они с Булатовым имели заработок в СССР. И художники, которых Булатов называет своими учителями — Роберт Фальк и Владимир Фаворский. Уникальность позиции Булатова в русском искусстве обусловлена в том числе его общением с этими двумя диаметрально противоположными фигурами, живописцем и графиком. От Фаворского происходит булатовский опыт теоретизирования.
Как раз искушенному читателю некоторые пассажи книги покажутся знакомыми: Булатов почти дословно повторяет свои статьи, в том числе о наставниках и о принципах построения пространства картины. Но здесь они органично вплетены в общую канву, а где-то снабжены новыми деталями. На фоне того, что теоретические тексты Булатова не переиздавались больше десятилетия, перечитать их тезисы не лишне.
Все хотят незнакомых колоритных историй, и в этих рассказах Булатова они присутствуют. Рассказ о приключениях с выездом из Советского Союза на первую персональную выставку, о совместной работе с Китом Харингом, о жизни в Мадриде и Нью-Йорке, о покупках коллекционера Людвига. Хочется больше бесед о картинах и событиях последних десятилетий, но Эрик остается лаконичным и выделяет что-то важное ему лично. Особого внимания заслуживают философские пассажи о свете и тьме, о недавних живописных вещах.
Для создания панорамного образа в книгу добавлены воспоминания о Булатове его выдающихся друзей, таких как Семен Файбисович и Лев Рубинштейн, а также влиятельных поклонников его искусства, среди которых и коллекционер Ирина Седых, и предправления ЦБ Эльвира Набиуллина, и рэпер Баста. Поскольку книга предназначена для максимально широкой аудитории, можно только порадоваться за такой формат ее маркетинга: искусство Булатова заслуживает того, чтобы о нем знал каждый человек, умеющий по крайней мере читать.
Фото предоставлено Jessica Gallery
Фото экспозиции: А.Булатов
Художник: Александр Гронский
Куратор: Алексей Масляев
Фото экспозиции: А.Булатов
Художник: Александр Гронский
Куратор: Алексей Масляев