* * * У нас такая долгая зима, что мы не помним живости деревьев, и только кости их в напольных вазах порой напоминают о тепле. И снега у нас столько, что дома (а городок наш сплошь пятиэтажный) завалены им по уши, вернее по крыши, лишь кресты антенн торчат. И ветер, и мороз у нас такой, что стынет в жилах кровь и в батареях. И где-то под сугробами котельная кипит и пышет, как ядро земное, отапливая наши склепы, лишь бы они не превратились в мерзлоту. А мы живём на первом этаже. И наш этаж то первый, то последний, последний чаще, ибо, как сказали, у нас такая долгая зима. Так и живём в потёмках. Долго спим, проснувшись, за нос чайник поднимаем, из форточки зачерпываем снег и разжигаем газовую плитку куском луны. Завариваем чай из трав, что собраны коротким летом, себя и дом свой чаем согреваем. Чайком одним и духом божьим живы. На окнах пишем пальцами молитвы, читаем книги задом наперёд и по углам чего-то мастерим. А если станет скучно, то в подъезд к соскучившимся, как и мы, выходим, на подоконнике играем в нарды и забиваем вчетвером козла. Тем и живём. Без неба целый год почти что год не кажем нос наружу. Наружа нас нисколько не прельщает, нисколько нас ни манит, ни влечёт. И только дядя Федя, наш сосед, наш беззаветный заполярный лама, выходит с венским стулом в пустоту, в глухой степи заснеженной садится на ветхий стул. Полярную звезду берёт в ладонь, вздыхает глубоко и с выдохом скульптурой замерзает. С тех пор мы ждём пришествие весны, как день сурка, но только день собаки. Когда пёс дяди Феди, рыжий Бим, что до того калачиком свернулся, проснётся, побежит наверх и слижет звезду с ладони. И над мёртвой степью повиснет, как в других краях заря, слюнявый розовый язык собаки. Тогда мы всей гурьбой наверх выходим, пируем, пляшем, хороводы водим, сжигаем прошлогодние скелеты деревьев. Так встречаем новый год.
* * * У нас такая долгая зима, что мы не помним живости деревьев, и только кости их в напольных вазах порой напоминают о тепле. И снега у нас столько, что дома (а городок наш сплошь пятиэтажный) завалены им по уши, вернее по крыши, лишь кресты антенн торчат. И ветер, и мороз у нас такой, что стынет в жилах кровь и в батареях. И где-то под сугробами котельная кипит и пышет, как ядро земное, отапливая наши склепы, лишь бы они не превратились в мерзлоту. А мы живём на первом этаже. И наш этаж то первый, то последний, последний чаще, ибо, как сказали, у нас такая долгая зима. Так и живём в потёмках. Долго спим, проснувшись, за нос чайник поднимаем, из форточки зачерпываем снег и разжигаем газовую плитку куском луны. Завариваем чай из трав, что собраны коротким летом, себя и дом свой чаем согреваем. Чайком одним и духом божьим живы. На окнах пишем пальцами молитвы, читаем книги задом наперёд и по углам чего-то мастерим. А если станет скучно, то в подъезд к соскучившимся, как и мы, выходим, на подоконнике играем в нарды и забиваем вчетвером козла. Тем и живём. Без неба целый год почти что год не кажем нос наружу. Наружа нас нисколько не прельщает, нисколько нас ни манит, ни влечёт. И только дядя Федя, наш сосед, наш беззаветный заполярный лама, выходит с венским стулом в пустоту, в глухой степи заснеженной садится на ветхий стул. Полярную звезду берёт в ладонь, вздыхает глубоко и с выдохом скульптурой замерзает. С тех пор мы ждём пришествие весны, как день сурка, но только день собаки. Когда пёс дяди Феди, рыжий Бим, что до того калачиком свернулся, проснётся, побежит наверх и слижет звезду с ладони. И над мёртвой степью повиснет, как в других краях заря, слюнявый розовый язык собаки. Тогда мы всей гурьбой наверх выходим, пируем, пляшем, хороводы водим, сжигаем прошлогодние скелеты деревьев. Так встречаем новый год.
"There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from us
