Постоянная читательница

​«Семейный лексикон» Наталии Гинзбург (пер. Генриха Смирнова под редакцией Марии Громыко)

Эту книгу, написанную в 1963 году, можно осторожно отнести к автофикшну, ведь она построена на хронике семьи рассказчицы — Наталии Гинзбург (Леви). Здесь есть честные и понятные сцены семейного быта и некоторые умолчания, которые в общей звонкости и оптимистичности текста звучат ещё заметнее, — подпольная антифашистская деятельность, преследования, аресты, война, смерти близких. Всё тяжелое и едва ли осознаваемое без жалости, узнавания и бесконечного сочувствия выведено на фон, легко считывается, но не доминирует в романе. На первый же план выходит самобытный портрет членов семьи Наталии: ворчливого и вечно недовольного поведением детей и жены отца (простите за грубое сравнение, но мне он напомнил папашу из мультсериала «Жизнь с Луи»), неунывающей и несколько суетной мамы, братьев, сестры и первого мужа. Перед читателем предстает картина такой стереотипный итальянской семьи, где все постоянно переругиваются, из этих бытовых сцен вышла бы отличная вневременная итальянская комедия. Сама же Наталия отводит себе скромное место наблюдателя, ребёнка, который все точно подмечает и тихонько посмеивается в ладошку.

Способ, которым писательница рассказывает о своей семье, вынесен в само название книги. Портреты получаются такими образными и ощутимыми благодаря характерным фразочкам и присказкам, в которых члены семьи безошибочно опознают друг друга. «Ослы! Дикари!» — восклицает отец, «сало лежало немало» — достает повторениями брат, «как там наш железнодорожник?» — нежно и смешливо отзывается о внуке мама Наталии. В каждой семье есть такие только им понятные фразы, мне сразу вспомнилось традиционное приветствие моего дедушки: «Привет, старый штиблет!».

Слово «трогательный» кажется слишком сентиментальным по отношению к этому роману, ведь сама Гинзбург старательно избегала сентиментальности, рассказывая о своих близких. Книга пропитана нежностью и жизнелюбием. Да, на фоне происходят ужасающие вещи, да, они напрямую касаются самой писательницы и её семьи, но этот роман — словно попытка сохранить самое важное и ценное в первозданном виде, уберечь его от мрака, которые постепенно обволакивает всю их жизнь.

Издательство: @izdaniya

www.group-telegram.com/us/dochitalatut.com/532

2.2K viewsMar 9, 2024 at 08:03

​«Семейный лексикон» Наталии Гинзбург (пер. Генриха Смирнова под редакцией Марии Громыко)

Эту книгу, написанную в 1963 году, можно осторожно отнести к автофикшну, ведь она построена на хронике семьи рассказчицы — Наталии Гинзбург (Леви). Здесь есть честные и понятные сцены семейного быта и некоторые умолчания, которые в общей звонкости и оптимистичности текста звучат ещё заметнее, — подпольная антифашистская деятельность, преследования, аресты, война, смерти близких. Всё тяжелое и едва ли осознаваемое без жалости, узнавания и бесконечного сочувствия выведено на фон, легко считывается, но не доминирует в романе. На первый же план выходит самобытный портрет членов семьи Наталии: ворчливого и вечно недовольного поведением детей и жены отца (простите за грубое сравнение, но мне он напомнил папашу из мультсериала «Жизнь с Луи»), неунывающей и несколько суетной мамы, братьев, сестры и первого мужа. Перед читателем предстает картина такой стереотипный итальянской семьи, где все постоянно переругиваются, из этих бытовых сцен вышла бы отличная вневременная итальянская комедия. Сама же Наталия отводит себе скромное место наблюдателя, ребёнка, который все точно подмечает и тихонько посмеивается в ладошку.

Способ, которым писательница рассказывает о своей семье, вынесен в само название книги. Портреты получаются такими образными и ощутимыми благодаря характерным фразочкам и присказкам, в которых члены семьи безошибочно опознают друг друга. «Ослы! Дикари!» — восклицает отец, «сало лежало немало» — достает повторениями брат, «как там наш железнодорожник?» — нежно и смешливо отзывается о внуке мама Наталии. В каждой семье есть такие только им понятные фразы, мне сразу вспомнилось традиционное приветствие моего дедушки: «Привет, старый штиблет!».

Слово «трогательный» кажется слишком сентиментальным по отношению к этому роману, ведь сама Гинзбург старательно избегала сентиментальности, рассказывая о своих близких. Книга пропитана нежностью и жизнелюбием. Да, на фоне происходят ужасающие вещи, да, они напрямую касаются самой писательницы и её семьи, но этот роман — словно попытка сохранить самое важное и ценное в первозданном виде, уберечь его от мрака, которые постепенно обволакивает всю их жизнь.

Издательство: @izdaniya

BY Постоянная читательница