«Неформальные институты власти паразитируют на формальных»
В любом государстве существуют фильтры, исключающие или включающие индивидов в политические процессы.
Самым распространенным из них является гражданство. Граждане допускаются до участия в принятии решений по распределению ресурсов, а мигранты нет.
Как правило, государство нуждается в большом количестве включающих фильтров, для обеспечения лояльности политической нации как сообществу граждан, а не только его элите.
Напротив, многочисленные исключающие фильтры идут вразрез с легитимационной идеей народного суверенитета, подразумевающей не просто власть народа, а власть всего народа.
Чем больше ограничений, тем меньше степень участия рядовых граждан в политике, вплоть до абсолютной невозможности легального конвенционального (договорного) политического участия.
Низкий уровень вовлеченности граждан России в функционирование политических институтов обусловлен кликократией, присущей российской политической системе, и рассогласованием должного и сущего в политической культуре населения.
Институциональная сфера общества характеризуется глубоким и устойчивым разрывом между формальными правилами и реальными практиками их функционирования.
Неформальные отношения во властных институтах делают невозможным развитие стратегий гражданского действия, направленного на трансформацию институциональной среды.
Большинство граждан не обладают достаточными ресурсами для оказания влияния на общественные и политические институты. Происходит «усиление исключенности», индивиды лишаются статуса участников политического процесса и не приобретают статуса акторов.
Политические институты становятся не включающими, открытыми, а исключающими и закрытыми для доступа рядовых граждан и социальных групп, имеющих отличные от власти представления о демократии.
Политики, действующие от имени государства, публично не признают фактического исключения граждан России из сферы политики.
Однако кумулятивный негативный эффект от многообразия мер затрудняющих политическое участие в любых его формах, особенно активных, просто огромен.
Он свидетельствует о том, что реальное исключение большинства граждан из политики осуществляется целенаправленно и последовательно.
Формальные критерии исключения можно выявить при анализе содержания официального дискурса, представленного в СМИ, подконтрольных власти.
Набор официального дискурса включает: государство, порядок, государственный суверенитет, национальная (читай, правящей группы) безопасность, стабильность, «управляемая демократия», патриотизм, опора на традиции и православие.
В ряд отклонений от дискурса попадают: внесистемная оппозиция, политическая конкуренция, критическое отношение к власти, любые политические амбиции и стремление к политическому участию, атеизм, всякий не государственно и не православно ориентированный патриотизм (маркируется как антипатриотизм), либерализм (не имитационный), почти любая не православная религиозность.
Политическая оппозиция и ее лидеры рассматриваются в качестве источника массовых беспорядков, экстремизма, радикализма, терроризма.
Уровень политического участия связан с интересом к политике, возможностью общественного контроля за действиями властей, влиянием на принятие государственных решений, на исход выборов, с готовностью к активному политическому действию, со степенью причастности гражданина государству, с правовой, моральной и политической ответственностью гражданина за деятельность государства.
Но у большинства населения наблюдается пассивный интерес к политической жизни; неверие в возможность влиять на политику, преобладание пессимизма и фатализма в отношении политического участия и возможности отстаивания гражданских и политических прав.
«Неформальные институты власти паразитируют на формальных»
В любом государстве существуют фильтры, исключающие или включающие индивидов в политические процессы.
Самым распространенным из них является гражданство. Граждане допускаются до участия в принятии решений по распределению ресурсов, а мигранты нет.
Как правило, государство нуждается в большом количестве включающих фильтров, для обеспечения лояльности политической нации как сообществу граждан, а не только его элите.
Напротив, многочисленные исключающие фильтры идут вразрез с легитимационной идеей народного суверенитета, подразумевающей не просто власть народа, а власть всего народа.
Чем больше ограничений, тем меньше степень участия рядовых граждан в политике, вплоть до абсолютной невозможности легального конвенционального (договорного) политического участия.
Низкий уровень вовлеченности граждан России в функционирование политических институтов обусловлен кликократией, присущей российской политической системе, и рассогласованием должного и сущего в политической культуре населения.
Институциональная сфера общества характеризуется глубоким и устойчивым разрывом между формальными правилами и реальными практиками их функционирования.
Неформальные отношения во властных институтах делают невозможным развитие стратегий гражданского действия, направленного на трансформацию институциональной среды.
Большинство граждан не обладают достаточными ресурсами для оказания влияния на общественные и политические институты. Происходит «усиление исключенности», индивиды лишаются статуса участников политического процесса и не приобретают статуса акторов.
Политические институты становятся не включающими, открытыми, а исключающими и закрытыми для доступа рядовых граждан и социальных групп, имеющих отличные от власти представления о демократии.
Политики, действующие от имени государства, публично не признают фактического исключения граждан России из сферы политики.
Однако кумулятивный негативный эффект от многообразия мер затрудняющих политическое участие в любых его формах, особенно активных, просто огромен.
Он свидетельствует о том, что реальное исключение большинства граждан из политики осуществляется целенаправленно и последовательно.
Формальные критерии исключения можно выявить при анализе содержания официального дискурса, представленного в СМИ, подконтрольных власти.
Набор официального дискурса включает: государство, порядок, государственный суверенитет, национальная (читай, правящей группы) безопасность, стабильность, «управляемая демократия», патриотизм, опора на традиции и православие.
В ряд отклонений от дискурса попадают: внесистемная оппозиция, политическая конкуренция, критическое отношение к власти, любые политические амбиции и стремление к политическому участию, атеизм, всякий не государственно и не православно ориентированный патриотизм (маркируется как антипатриотизм), либерализм (не имитационный), почти любая не православная религиозность.
Политическая оппозиция и ее лидеры рассматриваются в качестве источника массовых беспорядков, экстремизма, радикализма, терроризма.
Уровень политического участия связан с интересом к политике, возможностью общественного контроля за действиями властей, влиянием на принятие государственных решений, на исход выборов, с готовностью к активному политическому действию, со степенью причастности гражданина государству, с правовой, моральной и политической ответственностью гражданина за деятельность государства.
Но у большинства населения наблюдается пассивный интерес к политической жизни; неверие в возможность влиять на политику, преобладание пессимизма и фатализма в отношении политического участия и возможности отстаивания гражданских и политических прав.
#Россия #Государство #Общество
BY Атлас амбиций
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. NEWS Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." 'Wild West'
from es
