Акварель

Глаза иногда так устанут смотреть вокруг,
что мир превращается в мутную акварель:
корёжится лист, и мазками ложится звук,
и холодно, холодно... Можешь меня согреть? –

оранжевой тишью, тягучей, густой, как мёд,
на тысячи, тысячи мыслей и дней вперёд,
когда, замерев на минуту, умру на час,
когда между летом и летом не греет чай,

когда, расшатавшись, обрушится этот мир,
в котором все живы и веришь ещё в друзей,
когда я останусь один на один с людьми,
которым не скажешь: я слабая, пожалей...


© Полина Орынянская, 2016

Царапина

То по прямой, то по кривой,
рассветно, предзакатово
от небоскрёбов над Москвой
до цапли под Саратовом,

до горных коз, азовских кос
и домика Шаляпина
по серпантину на Форос
прочерчена царапина.

Не на руке, не на щеке –
на сквозняке меж летами.
И я стою на сквозняке
под птицами допетыми.

А в этот мир такой-сякой
пришли снега варягами.
Машу рукой, гляжу с тоской
в туманы аюдаговы.

А ну как я туда шагну,
исчезну тихой сапою?
Ищи-свищи!.. А по окну
вам ветка нацарапает

то по прямой, то кое-как,
закатно, предрассветово,
мол, жил тут человек-чудак –
и нет его.


© Полина Орынянская, 2020

Почти декабрь

Кромешная такая тишина,
что и зевать-то в голос неприлично.
Почти декабрь. Деревня холодна,
нахохлилась по-птичьи.

Крыльцо обмёрзло, пёс на нём скользит,
потом хрустит по снегу – эхо слышно.
Из мелкой ячеи небесных сит
белёсый мрак просыпался на крыши,

на поле, растянувшееся до
чуть видного леска на самой кромке.
Позёмка. Ни тропинки, ни следов.
Сухие стебли ветрены и ломки...

Вот каждый ты, уехавший в края,
где жар не слабнет над ленивым брегом,
как ты живёшь без этого жнивья,
неровно забинтованного снегом

до самой дали, до иных времён,
всегда нежданных, вечно долгожданных?.. 
Накарканный пролётным вороньём,
уже густеет сумрак к четырём.
Так рано...


© Полина Орынянская, 2024

Рублички

Деревьям варежки, домушкам шапочки.
Озябли улочки, в снегу лежат.
Бомжи похмельные сидят на лавочке.
Ты им на водочку подкинь деньжат.

А были мальчики – надежда мамина.
В чернилах пальчики да выпускной.
Но девяностые пришли негаданно,
Не стало мальчикам судьбы иной.

Пошло-поехало, какие денежки,
Какие девочки, стрельба-убой.
Шмотьё джинсовое, музло попсовое.
Кому надгробие, а кто живой.

А годы канули – как зубы выпали.
И вот ни имени, ни родных мест.
Ах, где же маменька с её молитвами.
На старом кладбище забытый крест.

Кусочек небушка да корка хлебушка.
Уходит солнышко за край земли.
А сны такие мля, что не жалей рубля,
Подай на водочку да отвали.


© Полина Орынянская, 2019

***

До победных салютов ещё
далеко, но на запах Победы
устремился он – розовощёк,
гуттаперчив, визглив, надоедлив.

Оседлал толстым задом волну,
накатившую с русского юга,
никогда не любивший страну
в меру бездарь, без меры хапуга.

Беспринципная скользкая мразь
с похотливой душой борзописца
задыхается, лезет во власть
между струй (заодно и помыться).

Он теперь честь и совесть сама,
он кропает военные вирши.
Дай же, Господи, людям ума
Божий дар отличить от яишни.

Чтоб, победно закончив войну,
не увидеть, проснувшись однажды,
что просрали себя и страну
этим тварям продажным.


© Полина Орынянская, 2024

Зима. Линии

Мир забывает привычные линии.
В белом морозном окне разгляди меня —
так, что-то снежное шарфом обмотано...
Зиму хотели — да вот она! Вот она...

Это сон. Белый шум.
Время банок с вареньем, да...

Ты исчезаешь до утренних сумерек
в белом дыхании, мареве-куреве.
Ложечка звякнет. Целуешь на вдохе, и —
улица, холод, рекламные сполохи.

Это снег. Серый свет.
Одинаковых дней слюда.

Небо сползает на крыши, на плечи мне.
Старый троллейбус, намаявшись к вечеру,
звякнет оставшимся: что же вы? как же вы?..
Свет из пекарни хрустящий, оранжевый...

Это ночь. На стекле
драю мутной луны латунь.

Тьма мотыльковая сыплется в улочки.
Ты возвращаешься ближе к полуночи.
Я обнимаю: как холодно, боже мой!
Ты говоришь: скоро лето, хорошая.

Ты вдыхаешь декабрь,
выдыхаешь в него июнь...


© Полина Орынянская, 2016

Отцу

Ты мне не снился. Снился только лес –
высокий берег, и песок, и сосны.
Я знаю, мы когда-то были здесь...
Тебе под сорок. Загорелый, рослый,

по пояс голый, жилистый, худой.
В руках топор – под вечер будет нодья.
Внизу река, стрекозы над водой,
блеснёт малёк – от окуня уходит.
Байдарки сохнут...

Там, на северах,
где лето кратко, словно вдох и выдох,
и ночью звёзды сыплются, как прах,
я видела, что вечен мир и зыбок,

что радость он, что он немая боль.
Но есть же место, где твои потери
сторицей возвратят тебе по вере…

Мне снились сосны, и песок, и берег,
где мы однажды встретимся с тобой.


© Полина Орынянская, 2024

Спасибо отцу Михаилу за приглашение и Волоколамской библиотеке за тёплый приём ☀️

📜 8 декабря в Волоколамской библиотеке прошла встреча с поэтессой Полиной Орынянской

✨ Автор нескольких сборников стихов, журналист, мама и бабушка лично прочитала для гостей свои произведения разных лет. Присутствующие многое узнали о гостье, не только из её рассказов о себе, но и из стихов, отображающих яркие мгновения жизни и самые дорогие для поэта грани в близких людях.

🇷🇺 Никого не смогли оставить равнодушными произведения о войне и событиях происходящих в зоне проведения специальной военной операции. Зал библиотеки давно не видел столько слёз, проникновенных взглядов и витающих в воздухе воспоминаний как в этот вечер.

🎖 Специально к Дню Героев Отечества мы попросили поэтессу исполнить трогательный стих о том, кого берут в партизаны.
Смотрите видео с выступлением Полины! Мы уверены, что оно вас тронет.

Как говорит один из известных поэтов: «Поэзия — это голос души, она стала нашим оружием в трудные времена».

🙏 От всей души благодарим священника, настоятеля Казанского храма села Ярополец Михаила Завитаева за знакомство с Полиной и организацию поэтического вечера.

https://vk.com/video213144037_456240279

***

Он говорит: это просто туман.
А я ему: веет холодом, это призрак.
Посмотри, он приближается к нам,
не уйти, уже близок...

Говорит: просто солнце всходит,
краснеет над лесом –
это, наверное, к непогоде.
Нет, говорю, это порезы.

На рассвете птицы бы пели,
да цветы цвели посреди проталин.
Небо изранено о вершины елей.
Не найдётся бинта ли?

А он говорит: да поспи же ещё немного!
Это просто ветер, не плачь, тише,
не пугай меня, ради бога.
А я ему: неужели не слышишь?

Это ангелы в трубы трубят,
ясно же и ежу!
Говорит мне: не бережёшь себя,
а я говорю – бережу.


© Полина Орынянская, 2017

В твоих широтах

К.

В твоих широтах зимы – ни о чём:
ложится снег, но в полдень исчезает.
Коты шныряют – морды кирпичом.
Среди камней в саду растут бонсаи.

Самшит, тобой остриженный под шар,
с утра похож на ком от снежной бабы.
Но ты выходишь, южная душа,
на босу ногу надевая сабо.

Оглаживаешь розы у крыльца,
по гравию шуршишь в сортир-обратно.
А после, скинув тапочки в сенцах,
идёшь, сырые оставляя пятна,

пошебуршать полешками в печи,
сварганить кофе и проверить почту.
Глядишь в окно бессмысленно, бессрочно,
чтоб суету покоем залечить.

Потом очнёшься, встанешь тяжело,
котов покормишь, скинешь пару фоток,
и дверь прихлопнет сонное тепло:
шестнадцать соток – шутка ли? В заботах!

Натоплен дом, гудит-дудит в трубе.
Медлительно живёт Староминская...
Скажи мне, я пока не понимаю, –
так от себя бегут или к себе?..


© Полина Орынянская, 2020

***

Ты не поймёшь – да, собственно, и пусть.
Мои стихи – не радость и не грусть.
Мои стихи – болезнь и наказанье

за то, что, не сумевши повзрослеть,
я до сих пор смотрю на жизнь и смерть
распахнутыми детскими глазами.

За то, что в пятьдесят с довеском лет
я не смогла нажить иммунитет
ни к этой хрупкой красоте вселенной –

такой покорной року, но опять
готовой тонким стеблем прорастать
из тлена;

ни к стариковской горести: уже
им тело непослушно, а душе
от силы тридцать;

ни к тем, кто, жаждой славы воспалён,
идёт по трупам голым королём;
ни к тем, кто возгордится –

и говорит с тобой через губу...
Мы все однажды вылетим в трубу,
но прежде, чем сознанием ослепнем,

пред каждым пролистают жизнь его.
И даже ад не стоит ничего
в сравнении с тобой десятилетним –

ребёнком, что глазами цвета мая
посмотрит на тебя, не узнавая...


© Полина Орынянская, 2024

Этот снег

Проснёшься ни жива и ни мертва
и слушаешь, как маются ветра,
вздыхают меж чердачных перекрытий.

И, сон не выпуская из-под век,
подслушиваешь: вдруг ложится снег?
Чтоб утром выйти –

а там, впотьмах, родился белый день.
Он веточками трогает людей,
пуглив и любопытен. Так улитка

нащупывает рожками простор –
то высунет, то спрячет, до тех пор
пока всё зыбко...

И думаешь о белом в темноте,
и снится до утра потом метель,
поля в кромешной сизой поволоке,

дома, дымы, ползёт дорога вдаль...
Проснёшься – дворник шкрябает асфальт
и выдыхает, надувая щёки.

И выглянешь в предутреннюю тьму
и всё за этот снег простишь ему.


© Полина Орынянская, 2020

Декабри

Время катится, будто с откоса.
Дни теряют порядок и связь...
Прихватило дорогу морозом.
Отбелило осеннюю грязь.

Солнце в спутанных ветках зависло,
зацепилось за них бородой.
Как чудно отрываться от смыслов.
Набираешь рябины в ладонь –

и рябина, оттаяв, слезится.
Вкусно, правда?.. Уже не поймёшь,
то ли девочка ты, то ли птица.
Леденелого воздуха дрожь,

только крикни, рассыплет осколки
отзвеневших твоих декабрей.
Окна в инее. Запахи елки.
Во дворе кто-то катится с горки...

Не кричи.
Не пугай снегирей.


© Полина Орынянская, 2019

Пирожки

Намолен город криками ворон.
Провинция. Леса со всех сторон.
Легко представить санный след в проулке.
Два этажа. Геранька на окне.
Он по ночам является ко мне...
Ползёт трамвай, качаются бабульки.
 
На продавщице плюшевый халат.
Оградку церкви дикий виноград
обвил, обнял облезлыми плетями.
Калитка скрипнет, хрипло взлает пёс.
Из подворотни густо и всерьёз
сырым бельём и старостью потянет.
 
Я вижу этот сон из раза в раз.
Унылые подробности подчас
меня не оставляют с пробужденьем.
Проснусь, смотрю в знакомое окно,
и кажется, из снов таких давно
я в этот мир являюсь только тенью...
 
*
Поезд был на этой станции
пять замызганных минут.
Шёл обходчик, глухо бряцая
под составом там и тут.
 
Пассажиры, как лунатики,
сонно щурились с тоски.
Тётка в плюшевом халатике
продавала пирожки.
 
На перрон летела изморось.
– Пирожки! Пивко! Вода!
Показалось, будто виделись.
Где? Когда?..


© Полина Орынянская, 2019

Намело – ни тропы, ни следа.
Только неба сырая слюда
путеводным просветом обманет –
и рванёшь, утопая в снегу,
а навстречу обрушится гул
тишины, посечённой ветрами.

И стоишь – оглушён? оглашён?
И натянуты жилы до звона.
Я без кожи два года живу,
и меня, как сухую траву,
ты закутай, зима-полудрёма.

Сколько нас, обнажённо-живых,
зябких пасынков дней золотых,
принесла тебе осень в подоле...
Спеленай, убаюкай, качай.
Я такой же седой иван-чай
посреди заметённого поля...


© Полина Орынянская, 2023
Муз. и исп. Игоря Малыгина

***

Ещё одна военная зима.
Чтоб постоянно не сходить с ума,
живу не новостями, только верой –

упрямой и скупой на болтовню.
Гляжу, гляжу по сотне раз на дню
вперёд, за край, а в поднебесье сером

то вороньё, то зреет снегопад...
Но я смотрю, не опуская взгляд:
без темноты не распознаешь света.

И, усмиряя боль свою и злость,
осколки мира собираю в горсть –
и берегу, храню, как амулеты

от копоти и чёрствости души:
вот мой июль стрекозами расшит,
вот – рыжий скол сентябрьской ойкумены,

вот май – всегда победный, ибо жизнь,
пробившись, первой зеленью дрожит
от века, вопреки и неизменно...

И ты храни – и птичий перезвон,
и декабря морозный полусон –
предпраздничный, щемящий, заповедный.

Забудем – и какими встретим их,
усталых, стосковавшихся, родных,
вернувшихся с победой?


© Полина Орынянская, 2024

Обратная сторона

Всё будет так, как виделось во сне:
поля, поля, грунтовая дорога,
сосна и позолота на сосне,
и всё – простор, покой, а не морока.
Всё – птичий крик да шёпоты реки,
и небо – высоченное, на вырост,
и леса голубые плавники,
скребущие по самой кромке мира.

А там земля, уйдя за горизонт,
становится немыслимой, покатой...
Колоколов баюкающий звон,
теплее и малиновей заката,
течёт к морям обратной стороны
и полнит парус старенькой фелюги,
и оттого, прозрачны и упруги,
приходят к рыбаку чужие сны.

Однажды он поведает жене
за кружечкой какого-нибудь грога,
что, мол, опять привиделось во сне:
покой, простор и пыльная дорога
за синий край неведомой земли...

А мне опять приснятся корабли.


© Полина Орынянская, 2017

***

Новогоднее не пишется,
чтоб удачу не спугнуть.
Уходящей эры книжицу
долистаем как-нибудь.

Четверть века хуже, лучше ли
отмахали на авось.
До конца времён наслушались,
как трещит земная ось.

Дай же Бог по вере каждому –
по злобе и по любви.
Неподкупного, отважного
дурака благослови.

Прикоснись дыханьем в полночи –
Твой же, божий, человек.
Уж ему другой-то помочи
не сыскать себе вовек.

Детям – радости. Родителям –
ни болезни, ни тревог.
Ну, а мне о чём просить Тебя?
Ты и так во всём помог.

Живы все – кто здесь, кто в памяти.
Под крылом легко Твоим.
Не оставишь – и управимся.
Аминь.



© Полина Орынянская, 2024

Первое январское

Громко хлопает шутиха,
искры по небу летят.
Отпускает тихо-тихо
нитка, что была внатяг.

Отпускает, распускает,
словно скучный старый шарф.
Распускается листками,
бело-снежными цветками
похмелённая душа.

День рисуется штрихами
в белом мареве густом.
Снежных бабочек вдыхаю
широко открытым ртом.

Так же ржаво шалый дворник
дворик шкрябает с зари.
Но полегче, попросторней,
посветлее изнутри.

Ничего не надо, лишь бы
ты да я, да этот свет
и немножко пино гриджо
под вчерашний винегрет.


© Полина Орынянская, 2019

***

Отцветает иллюминация. Выдыхается новогодье.
Фейерверками и петардами застрелился вчерашний день.
Но, хрустя ледяными пальцами, время снова по кругу ходит.
И так выпить порою надо мне, и так маетно от людей.

Будет дворник с утра пургу мести.
В допотопных портках со штрипками
выйдет тётя Фаина, синяя,
как большой полосатый кит...

А на дне у моей усталости –
пруд янтарный с цветными рыбками,
через поле дорожка-линия
да июльские сквозняки...


© Полина Орынянская, 2018