Сборник статей к столетию Леонида Гайдая готовился к выходу два года («Всем спасибо, что дело дошло до книги, несмотря на скверные времена») и сегодня выглядит ярким пятном, радующим глаз вопреки всему и несмотря ни на что. Марк Липовецкий, Илья Кукулин, Ирина Каспэ, Мария Майофис и другие известные исследователи культуры анализируют комедии Гайдая так, как до них мало кто пытался: с народной любовью ему везло больше, чем с вниманием киноведов. Они вписывают ранние фильмы режиссера в контекст оттепельного кино, а поздние — в контекст кино перестроечного и постсоветского. Доказывают, что у Семена Семеновича Горбункова мог быть ПТСР после фронта, а Трус, Балбес и Бывалый вполне могли познакомиться в ГУЛАГе. Часто ссылаются на исследование про «госсмех», также вышедшее в издательстве «НЛО». За подобный подход я и люблю такие книжки: если ученые всерьез берутся за что-то несерьезное, попсу или ситкомы, разбирают «Ивана Васильевича» с точки зрения праксеологии и «Самогонщиков» как трикстеров, это всегда интересно.
Сборник статей к столетию Леонида Гайдая готовился к выходу два года («Всем спасибо, что дело дошло до книги, несмотря на скверные времена») и сегодня выглядит ярким пятном, радующим глаз вопреки всему и несмотря ни на что. Марк Липовецкий, Илья Кукулин, Ирина Каспэ, Мария Майофис и другие известные исследователи культуры анализируют комедии Гайдая так, как до них мало кто пытался: с народной любовью ему везло больше, чем с вниманием киноведов. Они вписывают ранние фильмы режиссера в контекст оттепельного кино, а поздние — в контекст кино перестроечного и постсоветского. Доказывают, что у Семена Семеновича Горбункова мог быть ПТСР после фронта, а Трус, Балбес и Бывалый вполне могли познакомиться в ГУЛАГе. Часто ссылаются на исследование про «госсмех», также вышедшее в издательстве «НЛО». За подобный подход я и люблю такие книжки: если ученые всерьез берутся за что-то несерьезное, попсу или ситкомы, разбирают «Ивана Васильевича» с точки зрения праксеологии и «Самогонщиков» как трикстеров, это всегда интересно.
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields.
from us
