В пелевинском «Чапаеве» меня в свое время дико впечатлил совет, данный Петру Пустоте главврачом психбольницы: Тимур Тимурович рекомендовал герою выписаться.
Психотерапевтическое значение автофикшена несомненно, однако сводить жанр только к нему было бы слишком примитивно. Главным для меня вопросом остается грань между простым лытдыбром (как в этом канале) и литературой.
Оксана Васякина знает, например, как выписаться, чтоб на выходе получилась Большая Литература. Ее автофикшн-трилогию должны изучать в литинститутах, если еще не. Это только на первый взгляд книги о том, как умирали близкие ей люди — мать от рака в «Ране», отец от СПИДа в «Степи», тетя от туберкулеза в «Розе». В большей степени они о самой Оксане, о ее депрессии, рефлексии, памяти, о телесности, любви, поиске себя и места в жизни. И к третьей книге совсем очевидно, что в историю литературы они ужевошли.
Васякина тоже это понимает, хотя и кажется, что ей все равно. «Моя тьма — причина письма, но письмом ее не излечить». Нет, ей не все равно.
В пелевинском «Чапаеве» меня в свое время дико впечатлил совет, данный Петру Пустоте главврачом психбольницы: Тимур Тимурович рекомендовал герою выписаться.
Психотерапевтическое значение автофикшена несомненно, однако сводить жанр только к нему было бы слишком примитивно. Главным для меня вопросом остается грань между простым лытдыбром (как в этом канале) и литературой.
Оксана Васякина знает, например, как выписаться, чтоб на выходе получилась Большая Литература. Ее автофикшн-трилогию должны изучать в литинститутах, если еще не. Это только на первый взгляд книги о том, как умирали близкие ей люди — мать от рака в «Ране», отец от СПИДа в «Степи», тетя от туберкулеза в «Розе». В большей степени они о самой Оксане, о ее депрессии, рефлексии, памяти, о телесности, любви, поиске себя и места в жизни. И к третьей книге совсем очевидно, что в историю литературы они ужевошли.
Васякина тоже это понимает, хотя и кажется, что ей все равно. «Моя тьма — причина письма, но письмом ее не излечить». Нет, ей не все равно.
You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Some privacy experts say Telegram is not secure enough
from us
