1. Прекращения огня не будет — во всяком случае, полного. Его невозможно реализовать технически. Невозможно себе представить, чтобы противник отказался от использования минометов, артиллерии, снайперов по всей линии фронта. От FPV-дронов. От походов ДРГ.
Даже если будет принято политическое решение о паузе в рамках какого-то большого переговорного процесса (с США), при таком масштабе войны полностью оно маловыполнимо — и желания выполнять его не будет.
Кто будет считать нарушения ОБСЕ? ООН? Какие последствия?
Никаких «миротворцев» не будет, потому что на них не даст согласия ни России, ни наберется достаточно желающих на Западе.
Гибель западных миротворцев будет если не означать большую войну, то оказывать политическое давление на западные правительства среди их обществ.
Поэтому будут стрелять они, и будут потери, и эти потери будут давить как на общество, так и на линии. И будем стрелять мы в ответ. Значит, говорить о прекращении огня некорректно.
Говорить можно о уменьшении интенсивности огня, прекращении больших наступательных операций. Это будет зависеть не от политических решений, сколько от наступательной способности.
Война — продолжение политики, но другими средствами, а умная политика — отталкивается от ресурсов и возможностей сторон.
Политические цели не изменились, потому что решения проблемы и первопричин не было.
И предпоссылок к решению пока не видно (ни готовности Запада к большому процессу с Россией, ни нас к изменению своей политики).
Наконец, ни ясно, насколько Россия будет готова к реальным уступкам — сегоняшние ультиматумы тоже невыполнимы.
Значит, война будет продолжаться.
2. Завышенные ожидания мира приведут к фрустрации и эмоциональной просадке в Украине. Первыми сломались те, кто думал, что это скоро закончился, писал Виктор Франкл.
Общество сегодня хватается за любую соломинку, любой слух и надежду на мир, не веря в собственное руководство и перспективу большой войны.
Для многих ожидания перемирие рационально, они понимают, что в долгую не вытянем — создаются риски для полного обвала. Для кого-то же способ окончательно «списать войну» — забыть, отвернуться от того, что не нравится; чего не хочешь видеть, сделать вид, что этого просто нет.
Надежды на Трампа высоки, но чем дольше они не будут реализовываться, тем больше будет увеличиваться депрессия.
Я предлагаю считать:
Надежды на Трампа не оправдаются, а его команда не сможет презентовать реальный план окончания войны, принудив РФ к миру, и столкнется с необходимостью изменения тактики. Это приведет либо к выходу США, либо к выходу войны на новый уровень. В любом случае, это приведет к эскалации войны, её ожесточению - вопрос только, будут ли с нами партнеры.
3. Решение об остановке войны будет приниматься только в Кремле, как стороне обладающей инициативой. Оно будет приниматься тремя-четырьмя людьми и отталкиваться от видения геостратегии на больших временных горизонтах.
Факторов принятие решений будет много: от позиции Китая, до показателей экономики и собственных внутренних перспектив. Украина будет в этом уравнении только одним из значений, а именно — наша способность удерживать линию.
Подхода у России может быть условно два:
1. Пойти по пути политического процесса с заходом Украину в выборы, сменой власти, наклпление сил, посмотреть как все схлопывается под давлением социально-политических проблем.
2. Дожимать, если есть основания считать, что фронт может обвалиться.
Первый дает нам шанс, потому что дает время и дает нам право выбора.
Второй тоже дает выбор, но ставит в другие условия.
В Украине принято считать, что Россия остановится по мере истечения потока контрактников, потому что Путин не захочет объявлять мобилизацию (почему?). Это wishful-thinking.
Тогда как планировать же надо от обратного — от худшего сценария.
Россия может пойти на мобилизацию хотя бы потому, что это станет ударом (возможно нокаутом) для Украины - видео сотен тысяч людей в военкоматах по всей стране вызовет такую просадку и на фронте, с учетом нашей ситуации, что оправиться будет сложно.
1. Прекращения огня не будет — во всяком случае, полного. Его невозможно реализовать технически. Невозможно себе представить, чтобы противник отказался от использования минометов, артиллерии, снайперов по всей линии фронта. От FPV-дронов. От походов ДРГ.
Даже если будет принято политическое решение о паузе в рамках какого-то большого переговорного процесса (с США), при таком масштабе войны полностью оно маловыполнимо — и желания выполнять его не будет.
Кто будет считать нарушения ОБСЕ? ООН? Какие последствия?
Никаких «миротворцев» не будет, потому что на них не даст согласия ни России, ни наберется достаточно желающих на Западе.
Гибель западных миротворцев будет если не означать большую войну, то оказывать политическое давление на западные правительства среди их обществ.
Поэтому будут стрелять они, и будут потери, и эти потери будут давить как на общество, так и на линии. И будем стрелять мы в ответ. Значит, говорить о прекращении огня некорректно.
Говорить можно о уменьшении интенсивности огня, прекращении больших наступательных операций. Это будет зависеть не от политических решений, сколько от наступательной способности.
Война — продолжение политики, но другими средствами, а умная политика — отталкивается от ресурсов и возможностей сторон.
Политические цели не изменились, потому что решения проблемы и первопричин не было.
И предпоссылок к решению пока не видно (ни готовности Запада к большому процессу с Россией, ни нас к изменению своей политики).
Наконец, ни ясно, насколько Россия будет готова к реальным уступкам — сегоняшние ультиматумы тоже невыполнимы.
Значит, война будет продолжаться.
2. Завышенные ожидания мира приведут к фрустрации и эмоциональной просадке в Украине. Первыми сломались те, кто думал, что это скоро закончился, писал Виктор Франкл.
Общество сегодня хватается за любую соломинку, любой слух и надежду на мир, не веря в собственное руководство и перспективу большой войны.
Для многих ожидания перемирие рационально, они понимают, что в долгую не вытянем — создаются риски для полного обвала. Для кого-то же способ окончательно «списать войну» — забыть, отвернуться от того, что не нравится; чего не хочешь видеть, сделать вид, что этого просто нет.
Надежды на Трампа высоки, но чем дольше они не будут реализовываться, тем больше будет увеличиваться депрессия.
Я предлагаю считать:
Надежды на Трампа не оправдаются, а его команда не сможет презентовать реальный план окончания войны, принудив РФ к миру, и столкнется с необходимостью изменения тактики. Это приведет либо к выходу США, либо к выходу войны на новый уровень. В любом случае, это приведет к эскалации войны, её ожесточению - вопрос только, будут ли с нами партнеры.
3. Решение об остановке войны будет приниматься только в Кремле, как стороне обладающей инициативой. Оно будет приниматься тремя-четырьмя людьми и отталкиваться от видения геостратегии на больших временных горизонтах.
Факторов принятие решений будет много: от позиции Китая, до показателей экономики и собственных внутренних перспектив. Украина будет в этом уравнении только одним из значений, а именно — наша способность удерживать линию.
Подхода у России может быть условно два:
1. Пойти по пути политического процесса с заходом Украину в выборы, сменой власти, наклпление сил, посмотреть как все схлопывается под давлением социально-политических проблем.
2. Дожимать, если есть основания считать, что фронт может обвалиться.
Первый дает нам шанс, потому что дает время и дает нам право выбора.
Второй тоже дает выбор, но ставит в другие условия.
В Украине принято считать, что Россия остановится по мере истечения потока контрактников, потому что Путин не захочет объявлять мобилизацию (почему?). Это wishful-thinking.
Тогда как планировать же надо от обратного — от худшего сценария.
Россия может пойти на мобилизацию хотя бы потому, что это станет ударом (возможно нокаутом) для Украины - видео сотен тысяч людей в военкоматах по всей стране вызовет такую просадку и на фронте, с учетом нашей ситуации, что оправиться будет сложно.
BY Макс Бужанский
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from fr
