“Способность думать — это замечательный дар. Но способность не думать — дар ещё больший.” — Шри Ауробиндо
В какой стране мира вы бы ни находились, трудно передать волшебство раннего утра. На моем лесном озере на севере от Торонто птицы начинают свой концерт в четыре утра. В шесть, когда я медитирую после йоги на причале, пение в самом разгаре. К восьми все затихает, появляется легкий ветерок и рябь на ранее зеркальной поверхности озера. Магия уходит в закулисье до следующего утра, уступая место простодушной суете дня.
В Индии птичий концерт совсем другой. В центре Чанная, в ашраме, утопающем в тропическом оазисе, обитают абсолютно уникальные артисты. Я не знаю, что это за птицы, но утреннее многоголосие завораживает и погружает в, и так, нереальный мир.
Именно под этот живой оркестр каждое утро просторный зал для медитации, с идеально чистым, белым, мраморным полом, заполняется адептами. Не слышно слов, движения медленные, глаза опущены. И не потому, что не хотят видеть других, а потому, что сохраняют внутреннюю тишину и чистоту для главного — медитации *.
Я здесь впервые. Несмотря на одиннадцатичасовой разницу во времени, двенадцатичасовой перелет, и небезопасную для жизни поездку на индийском рикши, я все-таки пришла на медитацию. Это главное, а иначе зачем все эти трудности?! Не будучи новичком в медитации, я предвкушала глубокое погружение и, возможно, необычный опыт. Я же в Индии, в доме своего учителя, в сердце своей традиции, в центре своей практики!
К шести утра зал уже заполнен: кто-то сидит на полу, кто-то на стульях в глубине зала, а некоторые устроились на ступеньках ведущих к залу. Расстояние до учителя не имеет значение, везде его поле. Медитация началась. Как всегда, сначала расслабление тела, затем фокус на дыхании, затем внимание смещается в сердечный центр и… Что-то не так! Я очень стараюсь, но мой фокус, внимание и беспокойство застревают на чем-то другом. “Шух… шух… шух…” — звук доносится с улицы. Что это? Кто посмел, именно сейчас, во время медитации, что-то делать и шуметь?
Звук был ровным и ритмичным, но в моей голове это “шух” звучало все громче и громче, а мое раздражение, а потом уже и злость, росли как воздушный шар, который также ритмично накачивали воздухом. Прошел мучительный час, ни о какой медитации не могло быть и речи. Все мое терпение и самообладание безуспешно боролись со звуками доносившимися с улицы. Когда медитация закончилась и народ начал расходиться, я помчалась к источнику моей пытки. То, что я увидела поразило и обезоружило меня. На широкой аллее, где могут разъехаться две машины, длиной в пятьсот метров стоял старик индус, держа в руках огромную самодельную метлу из грубых веток. Он вручную разметал по сторонам крупные листья падающие с деревьев, растущих по обеим сторонам аллеи. Не спеша, с умиротворенной улыбкой на лице, он выполнял свою работу, не глядя по сторонам, не обращая внимания ни на кого и ни на что.
Неожиданно, трогательно, и в тоже время — бестолково. “А что, подмести аллею после медитации нельзя?” — подумала я. “Может, попросить его подметать аллею в течении дня?” Я взглянула повнимательнее на старика. Старая, несвежая одежда, рваные шлепанцы, бритая голова, грубые, рабочие руки и глубокие морщины на лице. Скорее всего, на английском он не говорит. Да и кто я такая, раздавать указания в ашраме, находясь здесь не более дня? Слегка озадаченная, я отправилась на завтрак.
Медитации проходили три раза в день, но аллею старик подметал только по утрам. На следующий день моя “пытка” повторилась, через день — снова, и так еще несколько последующих дней. Регулярности и пунктуальности старика стоило только позавидовать.
Я даже как-то мысленно сблизилась с ним: столько времени я о нем думала, признаюсь, не всегда положительно. Да будет он здоров, и долгих ему лет жизни! Я даже стала подозревать, что ему дали указания специально подметать аллею в это время, чтобы преподать урок таким, как я. Много я передумала за эти утренние часы, слушая “концерт” ритмичного “шух… шух…шух…”
“Способность думать — это замечательный дар. Но способность не думать — дар ещё больший.” — Шри Ауробиндо
В какой стране мира вы бы ни находились, трудно передать волшебство раннего утра. На моем лесном озере на севере от Торонто птицы начинают свой концерт в четыре утра. В шесть, когда я медитирую после йоги на причале, пение в самом разгаре. К восьми все затихает, появляется легкий ветерок и рябь на ранее зеркальной поверхности озера. Магия уходит в закулисье до следующего утра, уступая место простодушной суете дня.
В Индии птичий концерт совсем другой. В центре Чанная, в ашраме, утопающем в тропическом оазисе, обитают абсолютно уникальные артисты. Я не знаю, что это за птицы, но утреннее многоголосие завораживает и погружает в, и так, нереальный мир.
Именно под этот живой оркестр каждое утро просторный зал для медитации, с идеально чистым, белым, мраморным полом, заполняется адептами. Не слышно слов, движения медленные, глаза опущены. И не потому, что не хотят видеть других, а потому, что сохраняют внутреннюю тишину и чистоту для главного — медитации *.
Я здесь впервые. Несмотря на одиннадцатичасовой разницу во времени, двенадцатичасовой перелет, и небезопасную для жизни поездку на индийском рикши, я все-таки пришла на медитацию. Это главное, а иначе зачем все эти трудности?! Не будучи новичком в медитации, я предвкушала глубокое погружение и, возможно, необычный опыт. Я же в Индии, в доме своего учителя, в сердце своей традиции, в центре своей практики!
К шести утра зал уже заполнен: кто-то сидит на полу, кто-то на стульях в глубине зала, а некоторые устроились на ступеньках ведущих к залу. Расстояние до учителя не имеет значение, везде его поле. Медитация началась. Как всегда, сначала расслабление тела, затем фокус на дыхании, затем внимание смещается в сердечный центр и… Что-то не так! Я очень стараюсь, но мой фокус, внимание и беспокойство застревают на чем-то другом. “Шух… шух… шух…” — звук доносится с улицы. Что это? Кто посмел, именно сейчас, во время медитации, что-то делать и шуметь?
Звук был ровным и ритмичным, но в моей голове это “шух” звучало все громче и громче, а мое раздражение, а потом уже и злость, росли как воздушный шар, который также ритмично накачивали воздухом. Прошел мучительный час, ни о какой медитации не могло быть и речи. Все мое терпение и самообладание безуспешно боролись со звуками доносившимися с улицы. Когда медитация закончилась и народ начал расходиться, я помчалась к источнику моей пытки. То, что я увидела поразило и обезоружило меня. На широкой аллее, где могут разъехаться две машины, длиной в пятьсот метров стоял старик индус, держа в руках огромную самодельную метлу из грубых веток. Он вручную разметал по сторонам крупные листья падающие с деревьев, растущих по обеим сторонам аллеи. Не спеша, с умиротворенной улыбкой на лице, он выполнял свою работу, не глядя по сторонам, не обращая внимания ни на кого и ни на что.
Неожиданно, трогательно, и в тоже время — бестолково. “А что, подмести аллею после медитации нельзя?” — подумала я. “Может, попросить его подметать аллею в течении дня?” Я взглянула повнимательнее на старика. Старая, несвежая одежда, рваные шлепанцы, бритая голова, грубые, рабочие руки и глубокие морщины на лице. Скорее всего, на английском он не говорит. Да и кто я такая, раздавать указания в ашраме, находясь здесь не более дня? Слегка озадаченная, я отправилась на завтрак.
Медитации проходили три раза в день, но аллею старик подметал только по утрам. На следующий день моя “пытка” повторилась, через день — снова, и так еще несколько последующих дней. Регулярности и пунктуальности старика стоило только позавидовать.
Я даже как-то мысленно сблизилась с ним: столько времени я о нем думала, признаюсь, не всегда положительно. Да будет он здоров, и долгих ему лет жизни! Я даже стала подозревать, что ему дали указания специально подметать аллею в это время, чтобы преподать урок таким, как я. Много я передумала за эти утренние часы, слушая “концерт” ритмичного “шух… шух…шух…”
… продолжение ниже
#ФиаПишет #медитация #рассказ
BY Ирина Фиа | Проводник в ОАЗИС
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%.
from fr
