Конечно, в определенном смысле это демонстрация утраты компетенций в производстве техники, которую ранее при СССР собирали, даже не очень понимая слово «импорт». Уж что-что, а железная дорога в Союзе в силу своего стратегического значения была полностью отечественной. Зарубежные технологии, безусловно, внедрялись и применялись, но без ущерба для общей безопасности обеспечения собственным парком техники.
Сейчас, когда в силу того, что руководство страны взяло курс на разрыв отношений со всем развитым миром, потребность к возврату способности самостоятельно обеспечивать страну подобной техникой стоит как никогда остро, вдруг выясняется, что промышленность не вытягивает то, что было нормой полвека назад. Откуда возникает простой вопрос - а руководство страны в курсе того, что «осажденная крепость» сегодня не способна нормально функционировать в устроенной им изоляции? Или решения принимались без какого-либо учета последствий?
В таком случае стоит напомнить слова выдающегося психиатра и физиолога Бехтерева: «…Принятие решения без учета последствий - первая степень шизофрении…»
Конечно, в определенном смысле это демонстрация утраты компетенций в производстве техники, которую ранее при СССР собирали, даже не очень понимая слово «импорт». Уж что-что, а железная дорога в Союзе в силу своего стратегического значения была полностью отечественной. Зарубежные технологии, безусловно, внедрялись и применялись, но без ущерба для общей безопасности обеспечения собственным парком техники.
Сейчас, когда в силу того, что руководство страны взяло курс на разрыв отношений со всем развитым миром, потребность к возврату способности самостоятельно обеспечивать страну подобной техникой стоит как никогда остро, вдруг выясняется, что промышленность не вытягивает то, что было нормой полвека назад. Откуда возникает простой вопрос - а руководство страны в курсе того, что «осажденная крепость» сегодня не способна нормально функционировать в устроенной им изоляции? Или решения принимались без какого-либо учета последствий?
В таком случае стоит напомнить слова выдающегося психиатра и физиолога Бехтерева: «…Принятие решения без учета последствий - первая степень шизофрении…»
Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores.
from fr
