В пятницу к нам в офис приехал помощник следователя по делу Надежды Кеворковой и привез уведомление о датах ознакомления с материалами дела. Меня приглашают знакомиться с материалами дела с 28 октября по 1 ноября. Буквально спустя несколько минут мне приходит сообщение от самого следователя Александры Поморцевой, в котором она уведомляет меня о судебном заседании об ограничении со сроками ознакомления с делом, которое назначено на 29 октября. Вот так: уведомляем об ознакомлении до 1 ноября, а ограничиваем уже 29 октября. А причина этих исполнений следователя в том, что я отказался подписывать график ознакомления с материалами. Дело в том, что я никогда его не подписываю, поскольку это не процессуальный документ, придуманный следствием для того, чтобы отчитываться о сроках ознакомления. При этом я заранее предупреждаю следователей о том, что не буду подписывать такой график. Ладно суд меня ограничивает – я справлюсь. Но ограничивать Надежду с ознакомлении с материалами – безусловное нарушение права на защиту.
В пятницу к нам в офис приехал помощник следователя по делу Надежды Кеворковой и привез уведомление о датах ознакомления с материалами дела. Меня приглашают знакомиться с материалами дела с 28 октября по 1 ноября. Буквально спустя несколько минут мне приходит сообщение от самого следователя Александры Поморцевой, в котором она уведомляет меня о судебном заседании об ограничении со сроками ознакомления с делом, которое назначено на 29 октября. Вот так: уведомляем об ознакомлении до 1 ноября, а ограничиваем уже 29 октября. А причина этих исполнений следователя в том, что я отказался подписывать график ознакомления с материалами. Дело в том, что я никогда его не подписываю, поскольку это не процессуальный документ, придуманный следствием для того, чтобы отчитываться о сроках ознакомления. При этом я заранее предупреждаю следователей о том, что не буду подписывать такой график. Ладно суд меня ограничивает – я справлюсь. Но ограничивать Надежду с ознакомлении с материалами – безусловное нарушение права на защиту.
Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more.
from fr
