Совершенно случайно прочитал до конца «Лимонова» Каррера. Несколько раз подступался, но проваливался на первой же главе, где герой явлен как политик, участник оппозиционной демократической коалиции. В повествовании легко распознать интонации либеральных воздыхателей, воспринимавших Лимонова как плохиша, эксцентрика, но все же своего. «Лимонов был нашим варваром, нашим повесой. Мы его обожали», — пишет Каррер.

А надо было начинать не с начала, а с середины, где автор вдруг делится по-уэльбековски печальной историей своей юношеской любовной драмы и последовавшего за ней профессионального фиаско. Бесславно вернувшись в Париж из Индонезии, как балласт он тащит за собой рукопись бездарного романа и две коробки дешевых купальников, на барыши от реализации которых желал продлить пребывание на курорте с возлюбленной. В этот момент жизни ему попадается в руки только что вышедшая по-французски книга Лимонова под названием «Русский поэт предпочитает больших негров», и Каррер оказывается потрясен: «Он был одновременно искателем приключений и писателем, которого публикуют, а мне не удалось – и никогда не удастся – ни то, ни другое, что единственное в моей жизни – смехотворное – приключение вылилось в рукопись, которая никому не интересна, и два ящика дрянных купальников».

Разумеется, Каррер не мог перенять метод Лимонова — использовать других как фон для рассказа о самом себе, но, право, от этого книга бы только выиграла. Какой бы невзрачной ни была жизнь осторожного отпрыска элитарного буржуазного семейства, сместить фокус на нее и под титулом «Лимонов» рассказать о том, как он сто раз взвешивает все за и против, прежде чем открыть дверь в общественный туалет, было бы куда веселее. Лучшие моменты книги — где Каррер дает проявиться своему авторскому я, пусть даже в таких курьезных допущениях, изобличающих не очень внимательного к контексту заграничного дятла: Барнаул — это такой же город в Средней Азии, как и Самарканд, где в окружении минаретов сидят иссохшие слепые старики, «Крокодил» — ничтожный журнал брежневских времен, прохановский «День», будущая газета «Завтра» — ультранационалистический листок, русский самогон готовят в ванной из сахара и аптечного спирта, а «Хуй тебе в рот!» — ритуальное приветствие парней из Салтовки. В довершении нелепостей в качестве приглашенного эксперта ближе к финалу книги возникает фигура Захара Прилепина, которым автор тоже оказывается пленен и несколько раз повторяет: «Не знаю, как вы, а я Захару верю».

Вообще, во всей этой поисковой операции, замешанной на простодушном восторге и наигранных сомнениях, затеянной, чтобы, как признается Каррер, ответив на вопрос: «Так в чем же смысл послания, зашифрованного в романтической и полной опасностей жизни моего героя?», разобраться и с бедами нашей общей истории после Второй мировой войны, есть что-то по пьер-ришаровское нелепое. Если бы я был Галковским, то предположил, что Карреру приказали свалять по поводу фигуры Лимонова петрушку — ну а дальше подключили совсем уж омерзительных персонажей вроде Серебрянникова. Единственное, что можно ответить на этот вопрос по итогам: смысл этой жизни в том, что она закончилась.

Великолепие и блеск Лимонова отражается только в глазах ненавистных ему борцов «за нашу и вашу свободу», от которых он всю жизнь отбрыкивался. А мрачный народ всегда угрюмо воспринимал его как иностранца. Кажется, никакого другого впечатления книга по себе не оставляет. Судьба героя в конце концов оборачивается трагедией, но совсем не шекспировского масштаба.

Вряд ли к подлинному Лимонову это все имеет отношение.

На нашу почту приходят настойчивые письма трудящихся с требованием написать про альбом Славы КПСС «Россия 24». Отвечаем: альбом был изучен сразу после выхода, но писать о нем особо как будто не казалось необходимым. Создалось ощущение, что Слава выпустил эту запись для фанатов рэпа, то есть, рэпперов, а предыдущую — для нормальных пацанов. И если знакомство с «Россией 34», когда уже казалось, что ничто в рамках жанра «русский рэп» не способно вызвать удивления, было увлекательным опытом, то второй уже оставлял ощущения смешанные. В некоторой намеренной прямолинейности высказывания (которой не было на первом альбоме, там была чистота образа), как в почему-то всем полюбившемся треке «Ради детей», чувствуется желание в ударной строке уместить остроту момента: «мы живем, под собою не чуя страны». «Россия 34» создавала ощущение задушевного разговора. Этот же альбом получился бойкий и мемный, и слушать его — все равно что незванным гостем напрашиваться к столику, где пестро наряженная говорливая компания искрометно балагурит. Чего только стоит участие артиста О.Г. Будда, из творческого наследия которого мне запомнилась строчка: «У тебя 100k? Надеюсь, хоть не в год? (Лох)». Но этот хотя бы остроумный, а вот остальные гостевые куплеты я переключал. Ощущался явный мисматч, как будто против Ислама Махачева вышел драться Олег Монгол. Впервые услышанный мной артист Метох с каким-то несообразным собственным силам энтузиазмом наваливает целую гору шелухи с блеклыми образами в духе «ты красный как будто Октябрь». Третьего горемыку я даже не запомнил. Смешно наблюдать, как обрадовались рэп-аналитики, провозгласившие, что этим альбомом Слава реабилитировался. Километровые полотна их читать даже занятно — все равно, что наблюдать, как неандерталец осваивает мыслительную деятельность. Чтобы возвысить его на следующую ступеньку, эволюции понадобились сотни тысяч лет. Тысячи лет может и нет у нас в запасе, но русский рэп это всерьез и надолго. И среди множества русских бед, обозначенных на альбоме «Россия 24» он, неназванный, но данный в ощущениях, занимает не последнее место.

Дочитал «Мясорубку» Алексея Алехина, пристрастное исследование индустрии юутб-боев в России. Оказалось, что я не имел ни малейшего понятия о предмете, а упомянутые имена и названия промоушенов ни о чем мне не говорили. Так я проморгал целый архипелаг развлекательного контента. Закончив книгу, не могу сказать, что жалею об упущенном.

На околоспортивных каналах с многими сотнями тысяч подписчиков встречались ролики типа «Как правильно жать лежа», где инсценируют какую-то кринжовую хохму, но за добрые 30 минут на вынесенный в название вопрос так и не отвечают. Ну а че, ты жать лежа что ли не умеешь? А тут смотришь, как парни угарают и типа ты с ними за компанию. Вот и иные из этих боев производят то же впечатление — коряво и не по-джентльменски дерутся какие-то фигуранты прошлогодних мемов или третьесортные залетные бойцы, паразитирующие на грязном хайпе. В итоге ты что-то посмотрел, но что это вообще было?

Воротилы боев занимательны своей карикатурной тоскливостью: владелец ЧОПа, для поднятия репутации заказывающий на сайтах-подделках с комическими названиями вроде «The Wall Street Times» интервью с самим собой, оборотистый интернет-юморист, назвавший свой канал на ютубе «дневником» «хача», а также основатель «почетного клуба», участникам которого дарят моржовые пенисы. Кажется, что их мотивации предельно понятны, но разбираться в них скучно, да и не хочется. Трудно себе представить хоть кого-то из этого ряда рождающим спич по типу легендарного «Do You Want to be a Fighter?», который президент UFC Дана Вайт спонтанно выдал на первом сезоне шоу The Ultimate Fighter. Если и возможен ролик с такой заманухой, то за ней обязательно будет какой-то пранк, трэш или клоунада.

Бойцы старой закалки с подлинной харизмой типа Саши Емельяненко или Вячеслава Дацика фигурируют в описываемом таймлайне в качестве фриков. А имена Али Бабы Юровских или Питбуля Турканова упоминаются вскользь. Им на смену пришли персонажи, которые, например, проявляют себя в ролике «На пресс-конференции Hardcore произошла кровавая драка из-за того, что один из бойцов рыгнул». Такой шок-контент набирал часто большее количество просмотров, чем сами бои. Тяжело представить, из какого состояния безнадежного отупения рождается желание на это кликнуть.

Хотя на «Нашем деле», например, взошла звезда даровитого Шары Буллета, который умеет и зрелищно драться, и красиво объясняться, главные ивенты на подобных площадках мало чем отличались от фрик-шоу вроде боя Милонова и Джигурды. Один из суперзвездных завсегдатаев такого рода зрелищ — блогер Артем Тарасов, которого Алексей Алехин сравнивает то с Тони Сопрано, то с Аль Пачино из фильма «Схватка», но на деле это меркантильный персонаж с харизмой жлоба из окраинного тэце.

Единственный бойцовский промоушен, выделяющийся живостью и свежестью — Top Dog, и его создал более-менее простой русский парень по прозвищу Регбист, которого к тому же еще и зовут Данила. Траектория судьбы впечатляет: от наудачу выступившего на «Стрелке» молодца, работавшего тогда на унизительной работе за ничтожные деньги, которых даже не хватало, чтобы регулярно платить за проезд в автобусе, — до ведущего самого крупного бойцовского шоу на голых кулаках. Похоже, что он единственный во всей этой малосимпатичной тусовке, у кого есть представление о стиле. В Top Dog появляются и характеры, за которыми интересно следить, вроде Игоря «Имели» Ионова, который выходит драться в джинсах с паспортом в заднем кармане или Николая «Чибиса» Чибисова, десять лет проработавшего су-шефом в ресторане.

Автор мастерски показывает, как индустрия боев незаметно захватывает все большие пространства, занимает все большие площадки. Напрашивается банальная аналогия с участниками проекта Mayhem из пресловутой книги Паланика. Мы открываем перед вами двери в отели, подаем вам блюда за ужином в дорогом ресторане… Однако все не так остросюжетно, и в этом, кажется, главная проблема — налицо все слагаемые шоу, но недостает чувства меры, а большинство характеров укладываются в безликие, унылые ролевые шаблоны. В точности как в русском рэпе.

До нового года попробую выйти в эфир с сольным классическим стримом, а пока — не то чтобы репетиция, но другого качества мистерия, в рамках непотопляемого издания «Кенотаф», в формате разговора о прочтенных за год книжках с использованием некоторого рода ворожбы над ними.

Подсоединяйтесь сегодня в 20-00 по Москве.

https://youtube.com/live/a04FHHyK4lQ?feature=share

«Досадны были и остаются фотографии у могил, внезапное сочетание вневременности и механических репродукций в стиле сотой доли секунды. До сих пор ни одна эпоха не имела возможности для такой пошлости. Бедные люди, естественно, не виноваты в обвале в самую убогую и уже изначально аннулированную реальность. Это напоминает механическое стирание старого человека: остаются мощи, немного серого праха.

То же самое в сексе. Здесь, как в спорте, развиваются вторичные рабочие характеры, которые порождают статистически выбранные, проверенные множеством выбраковок красоты брутального невежества. Тип бросается в глаза уже физиогномически благодаря основанной исключительно на внешности самоуверенности. Он характеризуется неподвижным взглядом, наполовину смелым, наполовину презрительным изгибом губ. Ему соответствует совершенно отчужденная от исторических корней мужественность, которая бравирует собой на аренах и довольствуется их оценками. Тут уже недалеко и до гладиаторов.

Возьмем образ картофельного погреба: славные клубни так хорошо покоились там. Потом потеплело, и из них к свету пробились длинные, бледные ростки. Они ничего не желают знать о своем происхождении и преобразуют крахмал в алкалоиды. Окажись они сейчас в земле, все было бы в порядке; поэтому нельзя винить ни клубни, ни ростки».

Эрнст Юнгер, Рим, 21 марта 1968 года

Если вы, исступленно листающие ленту телеграм-каналов в поисках быстрых уколов дофамина, уже отважились составлять планы на будущий год, то рекомендую сверить их с данной афишей — на ней список концертов группы макулатура в рамках «чем хуже, тем лучше» тура, если мне не изменяет мое болезненное восприятие реальности, а то что-то обычно из будущего в прошлое под занавес года как с горки, скользя и насвистывая, влетал, а тут вдруг снова разваливаюсь, как впрочем и подобает мне, старому испытанному чоранианцу. Увидимся в Сибири и так далее.

После непродолжительных мучений, как волку в сказке про трех поросят, пришлось дунуть, плюнуть — и запретный плод ютуба упал прямо в руки. Давно настала пора, ибо на повестке дня накопились килограммы тем для обсуждения. Будут подведены неутешительные итоги, безвестные вещи названы своими именами, а рэперы разоблачены.

Теперь ничто не встанет между кем бы то ни было и традиционным предновогодним стримом К. Сперанского!

Сегодня в 20-00 по Москве

https://youtube.com/live/kL-BGtIPM7E?feature=share

макулатура — раньше

ранняя премьера в тг-канале / скоро выгрузим на ютубе и ВК

https://band.link/makulaturachonyatsky

Режиссер, оператор, монтажер — Егор Панковский
Колорист — Данила Федоров
CG — Владислав Щеглов

Творческое объединение навь.109

Песня: Алеша Герман (прод., гитара, бас, клавиши), Евгений Коротченко (барабаны), Миша Золотарев (сведение), Борг Ликсодий (мастеринг), Женя Алехин (гусли, вокал), Костя Сперанский (вокал),
студия Resonance Records, СПб

Очередное открытие в стиле «рэп» совершил под занавес года — альбом Петара Мартича «Петар». Здесь мне нравится почти все, и то, как эта летняя запись звучит, когда вокруг не буйство красок, а только под графитным небом медленно усыхают в грязи жалкие пупырчатые островки снега, вот как сейчас, и то, как она состарилась, что выглядит практически замогильным приветом из никогда толком и не бывшей жизни. Услышь я этот альбом в 2021-м году, когда он и появился, я бы пожал плечами. Мне тогда хотелось нагнетать, как в иных американских фильмах, допустим, по Таймс-Сквер бродит негр-оборванец и звенит медным колокольчиком: «Конец близок!». Хотя того же смертеебства и нигилизма русский рэп выдавал на-гора тоннами: от приятеля Саши Скула по имени, прости Господи, Murda Killa, до фекальных куплетов ТВЖ. Но ни любить жизнь, ни тем более жить — не умели. Мастер-класс по этому делу решился преподать товарищ из солнечных Балкан, а кому еще такое по плечу? Еще в треках Пасош это было — незатейливая светлая грусть в стиле модной ломографии, возможно, когда-то это называли нормкором. Но тут Петар в одиночку, оставленный бывшими друзьями, сделал умеренно остроумную, умеренно грустную, умеренно модную, простую запись. Моментальный слепок с беспечно прожитой недели или месяца или жизни, которая пролетела так быстро, что даже не успел оглянуться. Я уже говорил, что по-моему проблема большинства русских рэперов в том, что в каком бы очке они ни сидели, им почему-то обязательно надо колотить себя в грудь обеими руками. При всей запредельности создаваемых помех, возникает впечатление, что наблюдаешь психоз давно и неизлечимо больного импотента. Петар не вписывает себя ни в какую иерархию, для него этого мира как будто не существует. Кажется, как будто он в своей непритязательности играючи переизобретает жанр. Этим его альбом мне напомнил «Бесконечный отельный отдых» Овсянкина. Ну и отдельного поклона заслуживает строчка из прекрасной песни «В ресурсе»: «Читаю „Дневник неудачника“, побрит начисто».

Открыл совершенно бесплатный доступ в Boosty на новые пять глав из своего «романа» под условным названием «Пустоцвет» — в качестве скромной лепты к вашему новогоднему столу. Можно слушать в аудиоверсии, а можно и пробежаться глазами.

Заканчивается первая треть книги, краски сгущаются, даже тени становятся темнее. Есть тут и беглое упоминание о Новом годе, «роман» все-таки «семейный», к тому же напичкан легко усвояемым лиризмом, наподобие праздничных блюд, в соблазнительном виде которых уже заложена тоска утраты.

https://boosty.to/ksperanski/posts/91f47261-2bc5-41a9-ab65-0c19fa5bda57

Этот год дал мне все, чего я хотел, если принять во внимание, что хотеть я толком так и не научился, зато сходу умел не хотеть, впрочем, и этим пользовался без особого рвения. Короче говоря, пол нынешнего года провел я в болезнях, одна экзотичнее другой, а еще полгода — в путешествиях, реальных и воображаемых. Конечно, не в строгом смысле, но с годами все больше уверяешься, что время то тянется, то рвется, то собирается клочками, в общем, какая-то не самая надежная материя.

Может показаться, что некие свершения продвигают вперед, прибавляя к сумме сведений о самом себе еще параграф. Это ловушка, так и до саморазвития недолго довычисляться. Зато с каждым новогодним застольем все яснее становится ретроспектива. Как будто текущий момент — только средство для объяснения всего бывшего, неясного, недоговоренного, не до конца прожитого. Было время для сна, настало время для толкования сновидений.

В будущем году хочется пожелать самому себе и вам, дотерпевшие до этого абзаца, почаще пребывать в том состоянии, которое Симона Вейль называла просто-напросто «вниманием», противопоставляя его воле. Ничто доброе в душе не производится волей, это нам еще Обломов объяснил. Внимания заслуживает и еловый лапник на вашем столе — как обломок, напоминающий о бесконечном. Ибо как писала Симона: «Если бы здесь, на земле, не было совершенной и бесконечной чистоты, если бы здесь существовала только чистота ограниченная, которая со временем истощается от контакта со злом, мы никогда не смогли бы получить спасение».

Самое время впустить в свои пределы подлинную мистэрию. Рекомендуется послушать мрачнейший, плотный лайв-альбом макулатуры, то воспаряющий до заоблачных высот и там парящий среди ангелов и муссонов, то проникающий так глубоко в недра, что кажется, будто сейчас оживут какие-нибудь тысячелетия дремлющие хтонические существа.

https://band.link/urban_live

3 января 1893 года родился Пьер Дриё ла Рошель

«Мне наплевать и на капитализм, и на коммунизм; эволюция партий, за которой я слежу с маниакальной дотошностью, не всегда соответствует планке моей любознательности. Я не хочу обманывать ни капитализм, ни коммунизм обманной поддержкой. Я никого не хочу обманывать. Вот почему люди будут говорить, что я обманываю всех и каждого. Нет, мысль, что в миллион раз сильнее меня, в миллионы раз сильнее капитализма и коммунизма. Я остаюсь на стороне мысли»

Из статей и записей, изданных посмертно

Прочел первую в этом году книжку, но это громко сказано, так, скорее книжицу, не больше руководства по эксплуатации тостера. Остался в полном восторге, редко последнее время попадается художественный текст, который метит точно в цель. Что-то последнее время одни скетчи, хохмы, постановка. Спасибо дорогому Максу Ланкастеру (подписывайтесь на его канал свет в августе), за этот новогодний презент. «Иисусов сын» Дениса Джонсона — сборник ни чему не соответствующих рассказов, скажешь, сновидению или трипу (проза все-таки наркоманская, а главный герой мечется между притонами и собраниями анонимных потребителей), так все очарование пропадет. Нет, это чистая правда жизни, там как раз настолько гомеопатическая доза грезы, что так называемые реалистические детали выглядят четче, ее можно в газетах печатать. Как будто вышел на мороз в мокром дождевике. Поэтичный и одновременно жестокий, ампутированный какой-то стиль, недоверченные сцены, недоговоренные реплики, планы и события сменяют друг друга как в воспаленном, тревожном сознании. Этим текст напомнил «Страх вратаря» Петера Хандке, а герметичным, сказочным благолепием сотканного мирка, без которого американцы, видимо, не могут уложить ни строчки, даже Шервуда Андерсона. Другая ассоциация — «Гуммо» Хармони Корина, вообще, эту книгу воспринимаешь скорее глазом кинозрителя, чем читателя. Жаль только, что книга таких скромных объемов, из этого мира, при всем его паталогическом уродстве, не хочется выбираться.

«— Вы слышите необычные звуки или голоса? — спросил меня врач.
— Помоги нам, о Господи, как больно, — вопили ватные тампоны.
— Не то чтобы.
— Не то чтобы, — повторил он. — Ну и что это значит?
— Я сейчас не готов в это углубляться, — ответил я. Желтая птичка запорхала прямо у меня перед лицом, по моим мышцам пробежал спазм. Я забился как рыба. Я изо всех сил зажмурил глаза, из них брызнули горячие слезы. Когда я открыл глаза, я лежал на животе.
— Как комната стала такой белой? — спросил я.
Прекрасная медсестра трогала мою кожу. „Это витамины“, — сказала она и запустила в меня иглу.
Шел дождь. Над нами склонились гигантские папоротники. Лес сползал по склону холма. Я слышал, как бежит по камням ручей. И вы, смешные вы люди, ждете, что я помогу вам».