История постсоветского 30-летия: от шоковой терапии неолиберального капитализма, от ужаса и неприятия («Ворошиловский стрелок») к возрождению традиционализма, к принятию («Непосредственно Каха. Другой фильм»): от драмы к фарсу: нормализация насилия. От жуткого ощущения постсоветского социума как изнасилования к ощущению изнасилования как комической шалости. Истина традиционализма — разумеется — изнасилование (торжество мужского-властного-сильного в его отличии от скопческого-смиренного-кроткого; боги над людьми, греки над варварами, господа над рабами, мужчины над женщинами, etc.; фаллогоцентризм как диспозитив изнасилования, изнасилование как принцип, модель, логика). Жанр времени — инфернальная клоунада (в кинематографе — Шамиров, в масс-медиа — Соловьев, в дискурсе светской власти — Медведев, в дискурсе церковной власти — Горбачев, в теологии — Ткачев, в философии — Дугин; исток надо очевидно искать в блатной культуре, на уровне архаизации-паганизации, где правят древние демоны веселой, праздничной, карнавальной, фаллической, языческой Сакральной Традиции, которую пыталось некогда победить христианство; «только один фаллос, фаллос как таковой — основная интуиция платонизма, его первичный прамиф» как писал паламит Лосев).
История постсоветского 30-летия: от шоковой терапии неолиберального капитализма, от ужаса и неприятия («Ворошиловский стрелок») к возрождению традиционализма, к принятию («Непосредственно Каха. Другой фильм»): от драмы к фарсу: нормализация насилия. От жуткого ощущения постсоветского социума как изнасилования к ощущению изнасилования как комической шалости. Истина традиционализма — разумеется — изнасилование (торжество мужского-властного-сильного в его отличии от скопческого-смиренного-кроткого; боги над людьми, греки над варварами, господа над рабами, мужчины над женщинами, etc.; фаллогоцентризм как диспозитив изнасилования, изнасилование как принцип, модель, логика). Жанр времени — инфернальная клоунада (в кинематографе — Шамиров, в масс-медиа — Соловьев, в дискурсе светской власти — Медведев, в дискурсе церковной власти — Горбачев, в теологии — Ткачев, в философии — Дугин; исток надо очевидно искать в блатной культуре, на уровне архаизации-паганизации, где правят древние демоны веселой, праздничной, карнавальной, фаллической, языческой Сакральной Традиции, которую пыталось некогда победить христианство; «только один фаллос, фаллос как таковой — основная интуиция платонизма, его первичный прамиф» как писал паламит Лосев).
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed.
from hk
