Лаконские щенки

Окончательное решение авторского вопроса

Довелось мне выступать с лекцией о русской литературе перед студентами одного художественного факультета. По окончании лекции ко мне подошел представитель администрации и сказал: «Философия — это, конечно, хорошо. Но в следующей раз давайте поконкретней: что двигало героями? что именно хотел сказать автор?»

Эта просьба ввела меня в ступор. Я полагал, что для людей искусства ценность произведения определяется возможным количеством его интерпретаций. В особенности произведения классического, в отношении которого претензии на аутентичное прочтение давно исчерпаны.

Автор, безусловно, мертв. Не в постмодернистском смысле низвержения иерархии «автор-читатель», где позиция читателя столь же важна, сколь и позиция автора. Нет, автор мертв в самом буквальном, биологическом смысле. Но как же тогда нам узнать, что именно хотел сказать сам автор, если спросить у него напрямую у нас нет никакой возможности? Разве что вскрыть его могилу — кто знает, быть может на обратной стороне его черепа будет начертана та самая магическая формула, ключ ко всем произведениям?

И если в медицине единственная подлинно эмпирическая наука — это патологоанатомия, так и в литературоведении, пожалуй, таковой может быть только спиритизм. Все остальные направления литературного анализа основываются лишь на косвенных доказательствах: черновиках, письмах, публицистике, фактах биографии, исследовательской интуиции. Но тогда и выведенные из них толкования имею такую же косвенную силу, ценность которой определяется не соответствием замыслу автора, но внутренней связностью.

Если бы идея доступа к аутентичному авторскому замыслу была хоть сколь-нибудь реальна, давным-давно закончились бы все конференции, позакрывались кафедры. Из типографии тогда бы миллионным тиражом вышли книжки с заголовком «Окончательное решение пушкинского вопроса», а литературоведы отправились на пенсию со славным чувством выполненного долга. А потом и вовсе технари скормили бы ПСС Пушкина нейросетям и создали его аутентичную цифровую копию, которая ответила бы на все-все вопросы.

Однако любой человек, сколь-нибудь знакомый с литературоведением, знает, что среди специалистов нет и не может быть твердого консенсуса по любому, даже самому фундаментальному вопросу. Спорят обо всем. Литературоведение — поле непрекращающихся сражений.

И слова Богу, что спорят! Иначе правы были бы мещане, что возмущаются «очередной лекцией о Достоевском»: дескать, о чем же там говорить, все ведь уже написано…

Итак, автор умер. Да здравствует автор!

www.group-telegram.com/us/hungryphil.com/4022

2.2K viewsНикита Сюндюков, edited  Nov 26 at 06:05

Окончательное решение авторского вопроса

Довелось мне выступать с лекцией о русской литературе перед студентами одного художественного факультета. По окончании лекции ко мне подошел представитель администрации и сказал: «Философия — это, конечно, хорошо. Но в следующей раз давайте поконкретней: что двигало героями? что именно хотел сказать автор?»

Эта просьба ввела меня в ступор. Я полагал, что для людей искусства ценность произведения определяется возможным количеством его интерпретаций. В особенности произведения классического, в отношении которого претензии на аутентичное прочтение давно исчерпаны.

Автор, безусловно, мертв. Не в постмодернистском смысле низвержения иерархии «автор-читатель», где позиция читателя столь же важна, сколь и позиция автора. Нет, автор мертв в самом буквальном, биологическом смысле. Но как же тогда нам узнать, что именно хотел сказать сам автор, если спросить у него напрямую у нас нет никакой возможности? Разве что вскрыть его могилу — кто знает, быть может на обратной стороне его черепа будет начертана та самая магическая формула, ключ ко всем произведениям?

И если в медицине единственная подлинно эмпирическая наука — это патологоанатомия, так и в литературоведении, пожалуй, таковой может быть только спиритизм. Все остальные направления литературного анализа основываются лишь на косвенных доказательствах: черновиках, письмах, публицистике, фактах биографии, исследовательской интуиции. Но тогда и выведенные из них толкования имею такую же косвенную силу, ценность которой определяется не соответствием замыслу автора, но внутренней связностью.

Если бы идея доступа к аутентичному авторскому замыслу была хоть сколь-нибудь реальна, давным-давно закончились бы все конференции, позакрывались кафедры. Из типографии тогда бы миллионным тиражом вышли книжки с заголовком «Окончательное решение пушкинского вопроса», а литературоведы отправились на пенсию со славным чувством выполненного долга. А потом и вовсе технари скормили бы ПСС Пушкина нейросетям и создали его аутентичную цифровую копию, которая ответила бы на все-все вопросы.

Однако любой человек, сколь-нибудь знакомый с литературоведением, знает, что среди специалистов нет и не может быть твердого консенсуса по любому, даже самому фундаментальному вопросу. Спорят обо всем. Литературоведение — поле непрекращающихся сражений.

И слова Богу, что спорят! Иначе правы были бы мещане, что возмущаются «очередной лекцией о Достоевском»: дескать, о чем же там говорить, все ведь уже написано…

Итак, автор умер. Да здравствует автор!

BY Лаконские щенки