Раньше я никогда не задумывался, почему старики такие спокойные. Не торопятся. Торопятся молодые: они не задумываются. Молодости вообще свойственен эгоизм, самовлюбленность. У молодости есть цель в жизни: попробовать новое, которого так много вокруг - еда, игра, любовь, вещи, путешествия, всё будоражит кровь, заставляет чаще дышать, мечтать о том, что завтра будет больше, чем сегодня…
Жизнь должна хотеть жить. Всеми фибрами, всей внутренней силой, не умом, не рациональным, а подкожным жаром, дрожью должна хотеть жить. А старики жить не хотят. Их сила в прошлом, их огонь угас. Победы не радуют, и проигрыши не печалят: по эту сторону травы и победы, и проигрыши имеют значение. По ту сторону - уже не имеют.
У стариков нет завтра, как планки, за которой можно стать лучшей версией себя. Прыгнуть выше. Заработать больше. Те, кто продолжает хотеть, прыгать, преодолевать - просто боятся смерти. Отгоняют от себя мысли о ней. Как будто, пока ты не выполнил что-то, не залез на самую высокую гору, не нырнул в самую глубокую впадину, твоя жизнь не окончена, твоя жизнь еще имеет смысл, и смерть не придет.
Кстати, вот это “смерть придет”, образ старухи с косой, антропоморфирование смерти, это же попытка придать смерти не только внешние человеческие черты, но и свойства характера. Со смертью-антропоморфом можно договориться. Обхитрить. Подкупить. Разжалобить. А договариваться надо (надо?) с жизнью. Смерть это отсутствие жизни. Уход жизни. вытекание ее по капле. Испарение. Выветривание.
Эти бодрящиеся пожилые люди с плохо спрятанным ужасом в выцветших глазах, они же пытаются со смертью договориться, подсознательно чувствуя, как вытекает жизнь из их старых тел. Вытекает вместе со смыслом жизни. Он, этот смысл, не появляется от аффирмаций, от натянутых улыбок, от показного оптимизма. Он вытек вместе с жизнью.
Раньше я никогда не задумывался, почему старики такие спокойные. Не торопятся. Торопятся молодые: они не задумываются. Молодости вообще свойственен эгоизм, самовлюбленность. У молодости есть цель в жизни: попробовать новое, которого так много вокруг - еда, игра, любовь, вещи, путешествия, всё будоражит кровь, заставляет чаще дышать, мечтать о том, что завтра будет больше, чем сегодня…
Жизнь должна хотеть жить. Всеми фибрами, всей внутренней силой, не умом, не рациональным, а подкожным жаром, дрожью должна хотеть жить. А старики жить не хотят. Их сила в прошлом, их огонь угас. Победы не радуют, и проигрыши не печалят: по эту сторону травы и победы, и проигрыши имеют значение. По ту сторону - уже не имеют.
У стариков нет завтра, как планки, за которой можно стать лучшей версией себя. Прыгнуть выше. Заработать больше. Те, кто продолжает хотеть, прыгать, преодолевать - просто боятся смерти. Отгоняют от себя мысли о ней. Как будто, пока ты не выполнил что-то, не залез на самую высокую гору, не нырнул в самую глубокую впадину, твоя жизнь не окончена, твоя жизнь еще имеет смысл, и смерть не придет.
Кстати, вот это “смерть придет”, образ старухи с косой, антропоморфирование смерти, это же попытка придать смерти не только внешние человеческие черты, но и свойства характера. Со смертью-антропоморфом можно договориться. Обхитрить. Подкупить. Разжалобить. А договариваться надо (надо?) с жизнью. Смерть это отсутствие жизни. Уход жизни. вытекание ее по капле. Испарение. Выветривание.
Эти бодрящиеся пожилые люди с плохо спрятанным ужасом в выцветших глазах, они же пытаются со смертью договориться, подсознательно чувствуя, как вытекает жизнь из их старых тел. Вытекает вместе со смыслом жизни. Он, этот смысл, не появляется от аффирмаций, от натянутых улыбок, от показного оптимизма. Он вытек вместе с жизнью.
"This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War."
from id
