Ну, судя по полноценному трейлеру, телевизионный «Чужой» станет для фильмов примерно тем же самым, что и сериал «Фарго» – для оригинала братьев Коэн.

Мы, конечно, живём в удивительно прекрасное время.

Думаю, что если бы «Великолепного рогоносца» Пьетранджели (начинал как сосценарист Висконти на его ранней неореалистской стадии) посмотрело чуть больше людей, то призывной танец Клаудии Кардинале вошёл бы в историю кино с не меньшим шумом, чем эпизод с перчаткой из «Гильды» или бунт в ресторане из «И Бог создал женщину».

Кино, к слову, в первую очередь известно за роль Уго Тоньяцци (партия – как будто «Он» Бунюэля попал в «Ад» Клода Шаброля), но перформанс вне времени – у Клаудии в эти невероятные четыре минуты пятьдесят четыре секунды.

Учитывая, как долго Макконахи не радовал нас главными ролями – он мог бы просто полтора часа водить автобус, и это был бы всё равно один из самых ожидаемых фильмов года.

Но там ещё и лесные пожары, Пол Гринграсс в режиссёрах и традиционно солидный для эппловского стриминга бюджет.

Есть шанс зажечь во всех неисчислимых значениях этого слова.

Вот это, конечно, тётя Петуния РАСЦВЕЛА.

​К «Балерине», в сущности, может быть ровно одна глобальная претензия – замена ироничной постмодернистской структуры с местью за пёсика на стоеросовую серьёзность с хлипким драматическим нарративом с местью за убитого папу.

Но от того, что авторы надувают щёки, ходячий набор стереотипов не превратится в характер, да и вся линия с анемичным Бирном и Русска ромой была написана лишь для того, чтобы кое-как увязать между собой серию вычурных хореографических аттракционов.

Здесь у фильма не возникает особых проблем, и отдельные сцены вполне достойны франшизы о разбушевавшейся Бабе-Яге – застревающие в лицах коньки, соревнование «разбей как можно больше тарелок о макушку противника», лучшее использование ручных гранат в жанре за чёрт знает какое время, позёрская сцена в ночном клубе… хотя, нет, стойте, в той сцене как раз-таки нет ничего, кроме позёрства.

Отдельно стоит выделить кульминационную песнь льда и пламени – выглядит не сильно реалистичнее, чем дуэль Айсмена и Факела из «Людей Икс», но мало у кого в современном боевике хватало на подобное наглости; плюс Уайзмен ещё с «Другого мира» как никто другой умеет снимать красивых дерущихся женщин, и натренированная де Армас не стала тут исключением.

Другой вопрос, что диалоги местами режут по ушам не хуже вышеупомянутых коньков, и тот же Ривз нужен здесь исключительно для фансервиса – но с ним, безусловно, фактура приобретает дополнительного объёма и холодного, чуть более сдержанного благородства.

Уверен, что во время пересъёмок Стахелски хорошо осознавал, в каких конкретно местах боевая механика и картинка выверены совсем не по прежним джон-уиковским стандартам, поэтому где не удалось доработать технически, там положились на внутренний институт звёзд (Хьюстон! Реддик! Макшейн!).

С точки зрения вхождения в сегмент это если и балет, то на очень сомнительном сюжетном льду – ну, зато с надёжными лезвиями вместо пуантов.

​А ещё в процессе просмотра «Балерины» у меня в голове с ходу встал гигантский кусок головоломки, где же ещё я мог наблюдать за нечеловеческой сноровкой Дэниэла Бернхарда, одного из бессменных талисманов франшизы (именно он в первой части скинул Ривза со второго этажа в ночном клубе), помимо очевидного заднего плана во множестве боевиков последних лет.

Однако его главный перформанс состоялся на телевидении – в лучшем эпизоде великого сериала «Барри», ronny/lilly (9.7 на imdb).

Вот что я тогда написал сразу после просмотра – и это было в день, когда у «Игры Престолов» состоялся долгожданный замес людей и ночных ходоков, а кинотеатры отмечали премьеру Endgame.

>За обсуждением временных парадоксов в Endgame и цветовой палитры в «Престолах» мало кто заметил, как параллельно создатели «Барри» выступили в почтенном жанре отвалившихся челюстей и вспотевших ладоней.

«ЕБУЧИЙ ПИЗДЕЦ, ЧТО ЭТО БЫЛО И КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО», – прохрипел я сорвавшимся голосом после просмотра.

По ощущениям от увиденного эпизод можно сравнить с длинным кадром из «Мистера Робота». Идеально выверенный ритм, безошибочные переходы между жанрами и нырок в неразбавленный абсурдистский кошмар под занавес.

Я не знаю, чем закончится сезон и каких высот достигнет сериал впоследствии, но уже сейчас можно смело говорить о том, что ребята вписали своё имя в историю современного телевидения.

Учитывая, что «Барри» вот уже третью неделю подряд повышает градус и серийно отстреливает конкурентов (нет, ну правда, ничего остроумнее в этом году я ещё не смотрел), похоже, что на HBO наконец преодолели творческий кризис. Сначала «Двойка», теперь вот это.

Если кто-то вдруг всё ещё не смотрит, серьёзно задумайтесь – в такие моменты принято говорить, что шоу совершило рывок в высшую лигу.

Сразу захотелось освежить воспоминания от знакомства с этим шедевром.

Считаю, Астер поймал головокружение от успеха ещё после Midsommar, но сложно поверить, что трёхчасовой неовестерн с таким составом и политическим дискурсом может быть настолько безнадёжен, как об этом писали с Канн.

И потом, Хоакин Феникс с пулемётом! Хочу теперь двойной сеанс с новым ПТА, которого, уверен, также ждут кассовый провал и неоднозначная критика.

Красиво, субстанциальненько так.

​«Финальная расплата» действительно, пожалуй, худшее, что случалось с франшизой после памятного многими второго фильма.

Здесь и странный монтаж, организующий из повествовательной структуры трёхчасовой пафосный перегруженный трейлер; и мелодраматический накал, грубо паразитирующий на бэкграунде оригинального фильма; и разрекламированная сцена с бипланами, откровенно проигрывающая адреналиновой пиар-кампании; и диалоги, безостановочно льющие в зрительские уши водопад из псевдонаучной ахинеи и сладчайшей пенсионерской сентиментальности.

Ну и главное – после довольно изящно разыгранного конфликта аналогового и цифрового, на сей раз создатели словно и сами оказываются в плену у компьютерного алгоритма. В M:I, конечно, всегда была более или менее схожая фабула, но это компенсировали разные обстоятельства и сменяемость режиссёрского почерка, исключающая во вроде бы отлаженных действиях ремесленный автоматизм.

Маккуори же, довольно долго удерживающий высокую планку, очевидно, выдохся и перестал поспевать за амбициями ведущей звезды – его хватает разве что на одну (и правда грандиозную) сцену с подлодкой, и то выглядящую откровенным самоповтором по отношению к «Племени изгоев», когда Круза из чуть менее объёмного водного резервуара вместо гравитации вытаскивала Ребекка Фергюсен.

Да и сам Итан Хант – больше не уязвимый человек из плоти и крови, не испуганный мужчина, ворующий кроличью лапку ради любимой женщины, не шпион, против всех директив делающий ставку на человека и отрицающий любую авторитарную власть.

Он теперь и есть воплощение той директивы – атлант, на плечи которого ложится полномасштабный геополитический кризис: это было бы так своевременно, не скорми нам авторы вместо гуманистического интернационального гимна позавчерашние алармистские байки – и по-прежнему внушало бы трепет от каскадёрских подвигов Круза, не просвечивай за ними тривиальные мегаломания и нарциссизм.

Смешно, что один из ключевых повествовательных рефренов «Расплаты» – ситуация, когда слишком много власти оказывается в руках у одного человека; страшно – что нас заперли внутри фильма о том, как этот человек оказался ею раздавлен.

​Ещё сходил на «Жизнь Чака».

Первые два акта – образцово-показательный Флэнаган, но потом, к сожалению, на первый план выходят обстоятельные авторские ремарки на тему места человека в этом мире, неповторимых мгновений, так или иначе растворённых в вечности, всех нашей жизней, которые желательно жить как один большой, смелый и неповторимый танец и так далее и тому подобное.

Сюда можно приплести многоумные теории квантовой запутанности и несколько базовых уроков из философии солипсизма, но на деле это вещь, сильно зависящая от внутреннего темперамента аудитории; так, красота, может, и в глазах смотрящего, но по-настоящему большие идеи едва ли рождаются из набора духоподъёмных слащавых обобщений.

Идея про микрокосм внутри каждого из нас не плоха или хороша сама по себе, – хоть и не раз разрабатывалась гораздо более талантливыми авторами – однако здесь почему-то озвучена с первооткрывательским апломбом.

В ход идут глобальные математические парадоксы и чердак с привидениями, знаменитый док Карла Сагана и закадровые хэммиловские сентенции, эффектный апокалиптический сюжет и типично кинговский роман воспитания – однако ключевым является требование на два часа стать наивнее Германа Клименко, верящего, что правительству будет под силу пересадить россиян в Max из Telegram, и я при всём желании не сумел нащупать в себе подобную опцию.

Но безумно рад за тех, кто нашёл в себе силы эмоционально подключиться к происходящему – катарсис, уверен, был такой, что не одна внутренняя вселенная схлопнулась.

Хотел бы я расти тем ребёнком, который на условные новогодние каникулы посмотрит «Рождественскую историю» с Робертом Эггерсом у руля и Уиллемом Дефо в образе Скруджа.

Заикаться потом пришлось бы долго.

Мечтали об «Одних из нас» без Беллы Рамзи и с режиссёром Спилбергом у руля?

Но есть нюанс…

​«Финикийская схема» таки сумела снять несколько слоёв бронзы, которыми Уэс последние несколько лет был покрыт как режиссёр.

Чуть менее контрастная, местами так и вовсе пасмурная цветовая палитра, колоритнейший главный герой, который одновременно шарж на всех укоренённых в масскульте империалистов и вполне себе по-андерсоновски тонкая, язвительная фигура и уже привычный набор сентиментальных бородатых анекдотов в придачу.

Собственно, единственная борода, которая смущает – та, за которой прячется Бенедикт Камбербэтч (даже монструозное камео Билла Мюррея выглядит на порядок изящнее); в остальном же это компактная модернистская мозаика, из которой рождается на удивление трогательный орнамент.

Во многом, конечно, это заслуга Бенисио Дель Торо – слишком пластичного, живого, едва ли зависящего от воли творца-демиурга актёра: он находит в характере Жа-Жа Корда и комическое, и трагическое измерение, постоянно играя на разнице потенциалов между ним и Мией Триплтон (непо-беби Кейт Уинслет – и, как водится, главный просчёт каста) и лениво заправляя в носки баскетбольный дуэт Хэнкса и Крэнстона (!).

Ну и история на самом деле – не про клишированное перерождение на пороге скорой смерти, а извилистую одиссею отца к дочери между Сциллой капитализма и Харибдой католицизма; шпионские страсти, какие на сей раз и не снились Итану Ханту.

Отлавливайте у себя сеансы параллельного импорта.

По случаю пятницы 13-го хотел посоветовать вам какой-нибудь хоррор, но вдруг понял, что страшнее Hurry Up Tomorrow – прилюдной психотерапии певца The Weeknd – я в этом году ещё ничего не смотрел.

Полуторачасовой сдавленный нарциссический всхлип, в котором сгинули талантливый режиссёр Трей Эдвард Шульц, лезущие из кожи вон артисты Ортега и Кеоган и оператор Чейзи Ирвин, явно непроинформированный о том, что они не визуализируют музыкальный альбом, а снимают художественное кино.

Было очень больно, но не в совсем нужных местах.

​Один из самых приятных сюрпризов сезона – анимационный «Хищник: Убийца убийц».

Три новеллы – с викингами, самураями и лётчиком времён Второй Мировой – сшиваются в единый нарратив при помощи излюбленных методов франшизы, сталкивающих человеческую изворотливость против хищнических оголённых инстинктов.

Не все новеллы написаны и отрисованы одинаково хорошо – так, лучшей, безусловно, остаётся вторая, острая, как самурайский клинок, и печальная, как хокку про падающий за окном снег, – однако за час с небольшим Трахтенбергу удалось реализовать немало перспективных экшен-концептов.

Тут вам и иллюзия агрессивного длинного кадра, и всё ещё немыслимая, судя по всему, для Голливуда смена эпох и локаций, и углубление в мир одного из самых брутальных киномонстров в истории, и неожиданно плотная, если где-то и в ущерб целостности, динамика.

Едва ли это достойный повод, чтобы саботировать непререкаемый авторитет оригинала, но, например, после во всех смыслах провального сезона «Любви, смерти и роботов» – это на удивление тонизирующий бальзам на душу; теперь и правда начинаю считать дни до Badlands.

​Получил неизгладимые впечатления от «Сёрфера».

Это, по признаю самого Финнегана, австралийский оммаж на «Пловца» Сидни Поллака – только к притчевой, сюрреалистической форме прибавились элементы всевозможных –плуатейшенов с уклоном в типичную для позднего Кейджа бравурную эксцентрику.

И да, вероятно, в кульминации режиссёр начинает скользить по верхам; так, если в сценах выжигающего человечность остракизма создаётся впечатление, будто тебя огрели доской для сёрфинга по голове, то в момент вынужденного перехода к выводам кое-кому и самому ощутимо недостаёт воздуха («Вы все носите цепи как украшения!»).

Но это в любом случае кино, словно вышагнувшее к зрителю прямиком из красной книги; кукабара, выклёвывающая из душ каждого из нас не самые комфортные истины.

Многие, по понятным причинам, вспомнили «На гребне волны» и «Бойцовский клуб» – учитывая контекст, два самых очевидных референса на тему закаляющих (а затем и расплавляющих) сталь радиоактивных гимнов токсичной маскулинности; но «Сёрфер», по-моему, гораздо ближе к параноидальной трилогии Франкенхаймера в целом и Seconds (1966) в частности.

Поначалу культ вокруг персонажа Макмэхона (и какого Макмэхона!) строится на примитивном трайболизме, однако вся сюжетная коллизия сводится к тому, что право сильного всегда стоит не бесправии слабого; что оседлавший волну не товарищ стоящему на берегу; что страдания плоти в неолиберальном обществе не только укрепляют дух, но и разлагают характер; что мы, наконец, приобретаем новые шансы, так или иначе отнимая их у других.

Нужно ли говорить, что эта роль идеальная легла на Кейджа – актёра едва ли не самых эффектных карьерных взлётов и падений; безумием, наверное, было бы равнять его перформанс на то, что когда-то дела Ланкастер – но тот брасс, что они закатили на пару с Финнеганом, будет ещё долго расходится по морской кинематографической глади.