Владелец арт-магазина в Тель-Авиве предлагает купить репродукцию на картонке одной из наиболее известных картин голландского художника Яна Вермеера — «Девушка с жемчужной серёжкой». Зачем? «Скачайте приложение Artivive и сфокусируйте экран на картине». Делаю это, и девушка сразу же надувает пузырь из жевательной резинки. Пузырь лопается и прилипает к ее лицу. «Разве не весело? - хохочет плут. - А стоит-то всего 69 шекелей».
Покупаю это «чудо дополненной реальности», чтобы показать знакомым. Однако на самом деле веселого мало. Вермеер в 1665 году тонко передал момент, когда девушка (возможно, его дочь) поворачивает голову к только что замеченному ею человеку. В «инновационной версии» наших дней всё внимание — к жвачке.
Artivive называет себя «революционным инструментом, который меняет ваш взгляд на искусство». Я бы добавил — «уничтожая прекрасное, обволакивая его китчем».
Направляю смартфон на «дополненный» портрет мексиканской художницы Фриды Кало, опубликованный в 1937 году на обложке журнала Vogue. Фрида пускает слезу, затем беспричинно улыбается, и разноцветные бабочки пускаются летать вокруг нее. Кало и впрямь намучилась, имеет право плакать: в детстве — полиомиелит, укоротивший правую ногу, в юности — несколько переломов позвоночника, смерть в 47 лет от застоя жидкости в легких вскоре после ампутации все той же правой ноги ниже колена. Но для чего нужны эти банальные слеза и бабочки?
Дома навожу Artivive на гравюру из собственной коллекции — копию «Крика» Эдварда Мунка. Она на экране смартфона также неожиданно оживает и... повергает меня в полное недоумение, потому что лицо одинокого пешехода (Мунк писал его, вспоминая мумию перуанского воина Чачапояса, которую увидел на одной из выставок в Париже) обретает черты Иисуса Христа с усиками и вопит. Замысел норвежца был совсем другим: показать человека, охватившего голову руками, чтобы спастись от крика (или криков) окружающих, мешающих ему сосредоточиться на чем-то очень важном. Во имя чего Мунк перевран? Или это — просто следствие безграмотности?
Креативные безобразия претендуют на «иммерсивность» — «полное погружение в искусственно созданную среду». Что печально. Ибо они искажают или вообще уничтожают среду реальную — не дополненную, но куда более сложную и насыщенную.
В московском Центре цифрового искусства Artplay Media — мультимедийная выставка «Фрида. Viva la vida!», всё та же Кало. Зачем-то капает — правда, уже не слеза — виртуальная кровь с одной из картин. Мы — в России. Так упомяните о вере художницы в идеалы коммунизма, ее романе с Троцким, покажите написанный Кало в 1954 году «Автопортрет со Сталиным». Ишь чего захотел! Нет места в разноцветной движухе и рассказу о бисексуальности Фриды, отразившейся на ее творчестве, о том, что нередко напивалась и материлась, как сапожник. Но пресловутые бабочки и здесь порхают. Как же без них?
Джанкарло Иануцци, гуру иммерсивных инсталляций, утверждает, что они якобы могут служить воротами, открывающими для не особо культурных масс дорогу к высокому искусству.
Едва ли. Все эти иммерсивные выставки и «шедевры дополненной реальности» — фаст-фуд, вытесняющий высокую кулинарию. Нажрался быстро китчем, претендующим на глубокомыслие, — и беги дальше, можешь считать себя знатоком творчества того или иного художника, оставаясь плохо образованным.
Ущерб от виртуального «треш-искусства» не сравним с последствиями акций эко-придурков, которые все чаще пытаются приклеить себя к знаменитым картинам или испачкать их каким-нибудь дерьмом. Хотя в течение месяца атакам подверглись всё та же «Девушка с жемчужной сережкой», картина Клода Моне «Стога», «Подсолнухи» Винсента ван Гога и уже упомянутый «Крик», сами эти произведения, к счастью, не пострадали, будучи под защитой прочных стекол. А вот от иммерсивного китча защиты нет.
Владелец арт-магазина в Тель-Авиве предлагает купить репродукцию на картонке одной из наиболее известных картин голландского художника Яна Вермеера — «Девушка с жемчужной серёжкой». Зачем? «Скачайте приложение Artivive и сфокусируйте экран на картине». Делаю это, и девушка сразу же надувает пузырь из жевательной резинки. Пузырь лопается и прилипает к ее лицу. «Разве не весело? - хохочет плут. - А стоит-то всего 69 шекелей».
Покупаю это «чудо дополненной реальности», чтобы показать знакомым. Однако на самом деле веселого мало. Вермеер в 1665 году тонко передал момент, когда девушка (возможно, его дочь) поворачивает голову к только что замеченному ею человеку. В «инновационной версии» наших дней всё внимание — к жвачке.
Artivive называет себя «революционным инструментом, который меняет ваш взгляд на искусство». Я бы добавил — «уничтожая прекрасное, обволакивая его китчем».
Направляю смартфон на «дополненный» портрет мексиканской художницы Фриды Кало, опубликованный в 1937 году на обложке журнала Vogue. Фрида пускает слезу, затем беспричинно улыбается, и разноцветные бабочки пускаются летать вокруг нее. Кало и впрямь намучилась, имеет право плакать: в детстве — полиомиелит, укоротивший правую ногу, в юности — несколько переломов позвоночника, смерть в 47 лет от застоя жидкости в легких вскоре после ампутации все той же правой ноги ниже колена. Но для чего нужны эти банальные слеза и бабочки?
Дома навожу Artivive на гравюру из собственной коллекции — копию «Крика» Эдварда Мунка. Она на экране смартфона также неожиданно оживает и... повергает меня в полное недоумение, потому что лицо одинокого пешехода (Мунк писал его, вспоминая мумию перуанского воина Чачапояса, которую увидел на одной из выставок в Париже) обретает черты Иисуса Христа с усиками и вопит. Замысел норвежца был совсем другим: показать человека, охватившего голову руками, чтобы спастись от крика (или криков) окружающих, мешающих ему сосредоточиться на чем-то очень важном. Во имя чего Мунк перевран? Или это — просто следствие безграмотности?
Креативные безобразия претендуют на «иммерсивность» — «полное погружение в искусственно созданную среду». Что печально. Ибо они искажают или вообще уничтожают среду реальную — не дополненную, но куда более сложную и насыщенную.
В московском Центре цифрового искусства Artplay Media — мультимедийная выставка «Фрида. Viva la vida!», всё та же Кало. Зачем-то капает — правда, уже не слеза — виртуальная кровь с одной из картин. Мы — в России. Так упомяните о вере художницы в идеалы коммунизма, ее романе с Троцким, покажите написанный Кало в 1954 году «Автопортрет со Сталиным». Ишь чего захотел! Нет места в разноцветной движухе и рассказу о бисексуальности Фриды, отразившейся на ее творчестве, о том, что нередко напивалась и материлась, как сапожник. Но пресловутые бабочки и здесь порхают. Как же без них?
Джанкарло Иануцци, гуру иммерсивных инсталляций, утверждает, что они якобы могут служить воротами, открывающими для не особо культурных масс дорогу к высокому искусству.
Едва ли. Все эти иммерсивные выставки и «шедевры дополненной реальности» — фаст-фуд, вытесняющий высокую кулинарию. Нажрался быстро китчем, претендующим на глубокомыслие, — и беги дальше, можешь считать себя знатоком творчества того или иного художника, оставаясь плохо образованным.
Ущерб от виртуального «треш-искусства» не сравним с последствиями акций эко-придурков, которые все чаще пытаются приклеить себя к знаменитым картинам или испачкать их каким-нибудь дерьмом. Хотя в течение месяца атакам подверглись всё та же «Девушка с жемчужной сережкой», картина Клода Моне «Стога», «Подсолнухи» Винсента ван Гога и уже упомянутый «Крик», сами эти произведения, к счастью, не пострадали, будучи под защитой прочных стекол. А вот от иммерсивного китча защиты нет.
BY Созерцатель
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe.
from id
