Мария Степанова «Фокус» (Новое издательство, 2024)
Я начала читать этот небольшой роман около месяца назад. Но дочитала только теперь, когда волею обстоятельств вынужденно оказалась в недвижимом состоянии, одновременно оставаясь в каком-то очень подвижном, требующим ежедневной адаптации периоде личных перемен. Может быть, поэтому одна из магистральных идей — коллективной ответственности и неразрывно связанного с ней родного языка как символа, ассоциирующегося с чем-то, с чем ты себя, исходя из собственных ценностей, соотносить больше не можешь, — почти не задела меня. Но куда ближе мне оказалась идея, в которой популярная максима «куда бы ты ни сбежал, ты везешь с собой себя» легко отбрасывается, потому что себя-то ты в разных агрегатных состояниях и не слишком хорошо знаешь, а значит, есть шанс стать кем-то другим.
Писательница М., живущая в Европе, отправляется в деловую поездку: встретиться с читателями ее свежепереведенного романа. Но проблема в том, что все существо М. противится не столько поездке, сколько идее написания текстов на ее родном языке — ее средстве и цели, ее инструменте, ее системе, выражающей интенции. Ведь это система, инструмент и средство не только для М., но и для людей с кардинально противоположными взглядами, недопустимыми в системе координат М..
И хочется развернуть суждение об автофикциональности и незрелой инстантной рефлексии современной прозы, но это прием-термоусадка, защитная пленка поверх обложки. Мария Степанова, удивительного склада эссеист и поэт, переводчик и автор той самой «Памяти памяти», книги-романса, сфокусированного на прошлом, все же блестяще владеет языком, предавшим ее героиню, и с хирургической точностью отделяет авто от фикшена, с каждой страницей погружая читателя во все более литературное пространство.
М. — как герои Кафки, обозначенные единственным инициалом, — плутая в своих смешанных чувствах, запутывается и заложенном физическом маршруте: поезд не доехал, телефон разряжен, мироздание, рок, судьба (you name it) упорно держит героиню в лимбе размытого кафкианского же пространства, разве что метаморфозы не столь явные, зато с выдержанным балансом абсурдного и документального.
Банальное замечание, но это концентрированно объемное чтение: роман эссеиста Степановой кинематографично неспешен, но есть место и странным знакомцам, и бродячему цирку, и даже относительно модной молодежной забаве — эскейп-руму, квесту в герметичном пространстве как непрозначной аллегории взрослой жизни, в которой ты платишь за то, чтобы разгадывать странноватые ребусы и искать выход на свет.
Поэт Степанова пишет музыкально, в мелодике этого текста не то что слово — каждый слог кажется выверенным и единственно нужным по Толстову. «Фокус» прозаика Степановой сюжетен и даже финал, в котором М. перестает быть М., но остается собой — пересобранной из новых смыслов и приобретшей новое имя, — вполне следуют традиции упомянутого модерниста. Это вроде бы какая-то новая Степанова, но, в то же время, утешительно прежняя.
Читала в Строках. Но, кажется, есть везде. Очень, по-моему, октябрьский текст — похож на приглушенный солнечный свет, проходящий через истончающуюся желтеющую листву.
Мария Степанова «Фокус» (Новое издательство, 2024)
Я начала читать этот небольшой роман около месяца назад. Но дочитала только теперь, когда волею обстоятельств вынужденно оказалась в недвижимом состоянии, одновременно оставаясь в каком-то очень подвижном, требующим ежедневной адаптации периоде личных перемен. Может быть, поэтому одна из магистральных идей — коллективной ответственности и неразрывно связанного с ней родного языка как символа, ассоциирующегося с чем-то, с чем ты себя, исходя из собственных ценностей, соотносить больше не можешь, — почти не задела меня. Но куда ближе мне оказалась идея, в которой популярная максима «куда бы ты ни сбежал, ты везешь с собой себя» легко отбрасывается, потому что себя-то ты в разных агрегатных состояниях и не слишком хорошо знаешь, а значит, есть шанс стать кем-то другим.
Писательница М., живущая в Европе, отправляется в деловую поездку: встретиться с читателями ее свежепереведенного романа. Но проблема в том, что все существо М. противится не столько поездке, сколько идее написания текстов на ее родном языке — ее средстве и цели, ее инструменте, ее системе, выражающей интенции. Ведь это система, инструмент и средство не только для М., но и для людей с кардинально противоположными взглядами, недопустимыми в системе координат М..
И хочется развернуть суждение об автофикциональности и незрелой инстантной рефлексии современной прозы, но это прием-термоусадка, защитная пленка поверх обложки. Мария Степанова, удивительного склада эссеист и поэт, переводчик и автор той самой «Памяти памяти», книги-романса, сфокусированного на прошлом, все же блестяще владеет языком, предавшим ее героиню, и с хирургической точностью отделяет авто от фикшена, с каждой страницей погружая читателя во все более литературное пространство.
М. — как герои Кафки, обозначенные единственным инициалом, — плутая в своих смешанных чувствах, запутывается и заложенном физическом маршруте: поезд не доехал, телефон разряжен, мироздание, рок, судьба (you name it) упорно держит героиню в лимбе размытого кафкианского же пространства, разве что метаморфозы не столь явные, зато с выдержанным балансом абсурдного и документального.
Банальное замечание, но это концентрированно объемное чтение: роман эссеиста Степановой кинематографично неспешен, но есть место и странным знакомцам, и бродячему цирку, и даже относительно модной молодежной забаве — эскейп-руму, квесту в герметичном пространстве как непрозначной аллегории взрослой жизни, в которой ты платишь за то, чтобы разгадывать странноватые ребусы и искать выход на свет.
Поэт Степанова пишет музыкально, в мелодике этого текста не то что слово — каждый слог кажется выверенным и единственно нужным по Толстову. «Фокус» прозаика Степановой сюжетен и даже финал, в котором М. перестает быть М., но остается собой — пересобранной из новых смыслов и приобретшей новое имя, — вполне следуют традиции упомянутого модерниста. Это вроде бы какая-то новая Степанова, но, в то же время, утешительно прежняя.
Читала в Строках. Но, кажется, есть везде. Очень, по-моему, октябрьский текст — похож на приглушенный солнечный свет, проходящий через истончающуюся желтеющую листву.
BY Заметки панк-редактора
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety.
from in
