Тираж "Плотныйчерный" в принципе усьо. Что-то ещё осталось по книгарням, но у нас с издателем книг нима.
Возможно ещё чуть допечатаем

Горячо внутри дома, сыро и холодно снаружи, плохо везде. Слова все чужие, чуждые, отстраненные, все вторично и поломано каким-то глупым образом. Это лишает смысла, лишает сердцевины и загибает вниз. Некому и нечего, потому что все ровносерое, равнодушное. От невозможности писать рассыпаются остальные возможности и уже все - ничего. Это больно. Это напоминает тяжелое похмелье, плату за то, чего не покупал и не просил, даже и не хотел поначалу. Как можно одновременно говорить об истинной несправедливости мира и цитировать стоиков, для которых все справедливо и разумно? Чтобы уменьшить боль конечно. Но я и такой возможности лишен.
Еще слово, еще, уже предложение, еще образ, обрывающийся посередине. Усилие, усилие, зафиксировать хоть что-то, уже не ради красоты но хотя бы ради правды этого чего-то, каким бы мелким оно ни было. Не так важно о чем писать, важно писать как. Потому меня забавляет и оскорбляет, когда людям может зайти текст “как мы гнили в окопе” и не зайти “как яблоко катится по асфальту”. Так понятно и так неправильно.
(Эдгару сиделка написала строчку про сани и дала перо, так получились “Колокола”, одно из красивейших стихотворений английский поэзии. Оно всегда пишется?) Выписывать невозможности, невозможность писать. Человек, не имеющий преодоления себя в себе, делает из преодоления театральное представление. Готовится как цирковая лошадь и красиво прыгает, под звон мудрых цитат. Для него это повод поговорить о самосовершенствовании. Человек, имеющий истинную потребность в преодолении себя, несет ее как болезнь, занимается этим постоянно и рутинно, что заметно намного меньше.
Хочется писать так, чтобы текст, оборванный в любой момент, мог читаться как готовое произведение. Чтобы часть равнялась сумме. Это невозможно и необходимо.
А может такая неговорящая немота логически вытекает из военной машины, внутри которой нахожусь. Так или иначе повторяется одно и то же и если оно близко хорошему, я длю его изо всех сил. А если плохо, то оно и само длится. Выживание на войне требует кроме постоянного волевого и физического усилия еще некоего усилия удачи, как бы молитвенного, непонятно куда. Разумного судьба ведет, глупого тащит, смелому сосет.

Заебись, всего три месяца и весна. Всего три месяца – и больше трех лет на войне. Босх любит троицу, Босх любит тебя и потому ты живешь в его работах.

Незабываемый момент откровения детской и летней ночи. На кровати, полуколыбели, из переплетения вихрящихся темных лучей в которые свилось окружающее пространство, вещи, воздух, высеребрилось тонкое чувство. Единственное, а после и вовсе одно-единое, приподнятое надо всем, смеялось, смялось в ритм тканей, расцвело в зрачке. Белое и текучее ребро серебра это всегда так странно, что хочется плакать, от первого до последнего раза.
Рой и вой радуги; разрушение кристального моста идей в утробу материи; повторение всех мифов о падении за одну секунду; медленная нефть, плывущая по воде; семя презирающее время.
Здесь смерть ребенка и здесь начало чего-то. Ребенок не идет к смерти, она настигает его внезапно, прямая ли, косвенная. Но взрослый идет, зараженный неизбежностью стать больше себя и закончиться.

Метаромантики – друзья огня и тех кто дружит с огнем

https://www.group-telegram.com/metaromance/378

Отцу

https://www.group-telegram.com/dmshandr.com/246

Щас расследователи запечные заспамят "распятым" алкашом все вокруг, чтоб непойдунцы в нереформированный совок попрятались ещё глубже под веники. Аватары – отдельный и низший вид сапиенсов и для того, чтоб тебя не пиздили, не брили на бабки, не кидали в яму и не оздоровляли земляными работами достаточно не бухать

Мертвого и тихого неба над головой в светлые от пожаров дни. Новокаиновых и кетаминовых нитей в теле, пытаясь избавиться от боли. Замерзшей земли с искрами льда. Чтобы все наши проклятия сбылись и умножились.

Что такое кали-юга

это работа без надежды на завершение

каждая часть имеет огромное значение, но как целое работа бессмысленна

это война ставшая водой

течет от покровска, торецка, щербиновки в констаху и постепенно очищается от сажи и крови, становится грязью

улицы фронтовых сел, забросанные оптоволокном как паутиной

это тексты без заглавных букв и без знаков препинания кроме запятых

ведь когда мы говорим, то изо рта собеседника знаки не вылетают, так интереснее

много, много плохой музыки

это люди, такие слабые, такие стальные, ледяные, слюдяные, кровавые

боль боли

мечи выцеливающие солнце

стихи из троеточий и восклицаний

это

Дякую друже

Портников омерзителен, но ирония в том, что желая подлизнуть владельцам он неиронично прав, только сословия перепутал. Мы хотим, чтоб воевала аристократия, так она и воюет. И это даже не аристократия "духа", которую надеется перемолоть клептократия решал, темщиков и поколений судей с прокурорами. Это новая, вполне реальная аристократия, сословие, которому принадлежит очень многое и которое возьмет свое. Слишком многое в этой войне вытащили на характере, а не принуждении. Так сословие и возникает. А Портников напишет об этом книжечку, если доживет. Мысль такая простая, банальная но сложная для принятия. Мир не меняется, он уже тотально изменился.

Прекрасная рецензия Ганни Улюри, которую сложно комментировать, потому что это будет уже какая-то рекурсия, но мне было очень интересно. Так что можно почитать

https://sil.media/p/poetychna-zbirka-dmytra-shandra-perepy-27470