Такое ощущение, что ДЭГ — это единственное, что мешает победить на выборах мэра Москвы кому-то еще, кроме Собянина. Очевидно, что корень проблемы — не в дистанционном электронном голосовании, а в отсутствии способных создать значимую конкуренцию кандидатов.
Что касается ДЭГ, то уважаемый Игорь Минтусов не добавил за последние несколько лет (в Кремлевском безБашеннике эксперт - один из закоперщиков этой дискуссии еще с 2021 года) ни одного нового действительно важного аргумента против электронного голосования.
Более, того, все поднимаемые им вопросы к чистоте и контролю процесса волеизъявления, по большому счету, относятся и к традиционному голосованию. И вроде тут все возможности для контроля со стороны наблюдателей есть, но беда в том, что масса вопросов к компетентности самих наблюдателей. Значительная часть из которых не просто не знакома с азами избирательного законодательства, а прямо заточена на поиск мнимых блох в работе избирательной системы, прежде всего, на низовом уровне.
Так что с помощью каких бы технологий в России ни проводились бы выборы, все всегда упрется в простое - «верю — не верю».
Повышение прозрачности ДЭГ — вещь необходимая, бесспорно, но борьба непосредственно с введением электронного голосования в эпоху, когда кликая в смартфоне мы ежедневно делаем тот или иной выбор, выглядит, мягко говоря, как ретроградство.
Такое ощущение, что ДЭГ — это единственное, что мешает победить на выборах мэра Москвы кому-то еще, кроме Собянина. Очевидно, что корень проблемы — не в дистанционном электронном голосовании, а в отсутствии способных создать значимую конкуренцию кандидатов.
Что касается ДЭГ, то уважаемый Игорь Минтусов не добавил за последние несколько лет (в Кремлевском безБашеннике эксперт - один из закоперщиков этой дискуссии еще с 2021 года) ни одного нового действительно важного аргумента против электронного голосования.
Более, того, все поднимаемые им вопросы к чистоте и контролю процесса волеизъявления, по большому счету, относятся и к традиционному голосованию. И вроде тут все возможности для контроля со стороны наблюдателей есть, но беда в том, что масса вопросов к компетентности самих наблюдателей. Значительная часть из которых не просто не знакома с азами избирательного законодательства, а прямо заточена на поиск мнимых блох в работе избирательной системы, прежде всего, на низовом уровне.
Так что с помощью каких бы технологий в России ни проводились бы выборы, все всегда упрется в простое - «верю — не верю».
Повышение прозрачности ДЭГ — вещь необходимая, бесспорно, но борьба непосредственно с введением электронного голосования в эпоху, когда кликая в смартфоне мы ежедневно делаем тот или иной выбор, выглядит, мягко говоря, как ретроградство.
BY Псковское Агентство Информации
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts.
from us
