Доктор Тэйтаро Судзуки — человек, который сумел заинтересовать дзен-буддизмом огромное количество художников и литераторов. В пятидесятые он читал лекции в американских университетах, и именно ему мы обязаны тем, что идеи дзена так явственно читаются в хеппенингах Кейджа и Капроу и в книжках Керуака.

А в японском городе Канадзава есть музей, посвященный Судзуки. Его спроектировал архитектор Ёсиро Танигути, и ему наверняка пришлось отвечать себе на вопрос, как рассказать об этом человеке? Развесить по стенкам фотографии и архивные документы, собрать библиотеку всех сочинений философа и книжек о нём? В музее, действительно, есть маленькая комнатка, где документы и книжки собраны. Но разве они на самом деле способны что-то рассказать о человеке? О том, какую роль он сыграл в литературе и искусстве ХХ века, наконец, о том, что такое дзен?

Поэтому в музее есть сад, в саду несколько очень простых зданий с темными комнатами и татами, соединённых переходами, а в центре пруд, где отражается небо. Если достаточно долго сидеть, глядя на ровную гладь, ты услышишь всплеск в тишине, и увидишь, как по воде расходятся лёгкие круги.

#тотальнаяинсталляция

Может быть, это очевидно, но решила на всякий случай дописать. Музей, построенный Танигути — это архитектурная иллюстрация к стихотворению Басё:

Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине
(перевод Веры Марковой)

Это короткое хайку обрело такую известность, поскольку считается, что поэт здесь сумел передать самую сущность дзена, этот лёгкий всплеск, после которого наступает ясность и уже совсем другая тишина, внутренняя. Но ещё инсталляция Танигути — это рассказ о судьбе Тэйтаро Судзуки, который не более, чем на одно мгновение всполошил ровную гладь пруда, но его слова и мысли расходятся всё дальше и дальше.

Когда издательство АСТ предложило мне вместе сделать книжку про Корею, я отнюдь не мнила себя крупным специалистом по современному искусству страны, просто довольно долго занималась темой и решила подготовить несколько журналистских эссе с впечатлениями об общении с корейскими художниками, плюс рассказы о любимых книгах и фильмах, которые как бы комментируют и дополняют сюжеты, развивающиеся в искусстве. Тем не менее, привычка все делать серьезно победила, и проект стал для меня гораздо более фундаментальным, важным и личным.

Однако увидев обложку будущей книжки я испугалась. Не только из-за фиолетового цвета, ассоциирующегося с самой популярной k-pop группой BTS, но и потому что итоговый заголовок (я предлагала другой) и энциклопедическая серия подразумевают, что вот сейчас мы вам про все современное корейское искусство расскажем. А книжка, как мне кажется, максимально от такого подхода далека. Правда у издательства есть свой весомый аргумент. Важная часть этого издания — замечательные фотографии Юрия Пальмина, а только с подарочным изданием можно рассчитывать на цветную печать и лучшую из возможных бумагу. К сожалению, все это сказывается и на цене. Тем не менее, 📚 книжка получилась и вышла. А я закончила записывать аудиоверсию, сейчас жду комментариев от техредактора. Так что звучащая версия тоже будет.

#прямосейчасвмоскве #корея

А вот аннотация:

Несмотря на название, эта книга вовсе не претендует на энциклопедичность в описании современного корейского искусства и даже не пытается упомянуть всех заметных художников страны. Напротив, она демонстрирует предельно личный выбор тем и сюжетов.

▪️Например, рассказывает том, как художники смотрят на стремительно растущие и обновляющиеся корейские города и понимают, что тех старых бабушкиных домов, где они выросли, больше нет. А именно туда им хочется вернуться.

▪️О том, как в восьмидесятые годы художники ели крекеры со связанными руками, а самый первый корейский перформанс, предполагающий полноценное участие аудитории, состоял в совместном со зрителями распивании рисовой бражки макколи и поедании закусок панчханов, да и сейчас мы видим, как у знаменитого режиссёра Хон Сансу его актёры на экране просто едят, пьют и разговаривают ни о чём.

▪️Ещё корейские художники и писатели рассказывают о стремительно растущей индустрии красоты и противостояния возрасту, о том, что, оглядываясь вокруг, они вдруг обнаруживают себя в окружении ненастоящих людей, может быть, киборгов, а может быть, вся наша реальность — это просто какая-то странная, виртуальная игра. Герои их произведений ощущают желание превратиться в деревья — потому что только деревья живые и настоящие.

Вроде бы это повествование даже не о современном искусстве, а о самой Корее. Однако, как отметил один из героев этой книги, Ан Кёнсу: у обычных людей просто нет времени задумываться о том, что с ними происходит, им нужно очень быстро бежать, поэтому думать обо всём этом приходится именно художникам.

Между тем, автору книги вовсе не кажется, что выбранные темы и сюжеты принадлежат лишь далёкой корейской реальности, быть может, они способны открыть что-то и в нас самих.

#корея

Чтобы вдумчиво и ответственно посмотреть новую выставку в «ГЭС-2» «Videobrasil. Перевод не требуется» нужно выделить около трех часов и очень хорошо себе представлять, куда идёшь, потому что материала ОЧЕНЬ много. Все тексты нужно читать, а видеоработы (к счастью, короткие) — смотреть. Иначе нет смысла.

По моим ощущениям, кураторы заложили в выставку гораздо больше, чем я смогла при первом подходе распознать. Когда они в частных беседах начинают рассказывать, как одна работа рифмуется с другой и как бразильские вещи прорастают в нашем контексте, понимаешь, что там ещё копать и копать.

Однако вот что я успела понять. В выставке несколько смысловых слоев:

▪️Во-первых, история и главные фигуры бразильского видео-арта. Эти художники прекрасно интегрированы в мировое искусство, выставляются в крупнейших музеях, но вообще не известны у нас. Буквально их имен до сих пор ещё не существовало в русском написании. И в этом сюжете главная работа — 4х-экранная инсталляция бразильского классика Эдера Сантоса. Её он сделал специально для проекта в «ГЭС-2», и там собрал самые важные бразильские перформансы, собственные и коллег-художников, замиксовал, записал для них отдельный саундтрек. То есть получился своего рода художественный дайджест, где важна эстетика музыкального клипа и что экранов много и ты оказываешься фактически внутри изображения.

▪️Второй важный сюжет — то, как видеохудожник работает с перформансом, то есть фиксирует на камеру язык тела, а также события, происходящие в реальном времени. Под перформансом кураторы понимают очень разные вещи, например, съемку свадебного танца в начале 2000-х, документацию перформативных произведений искусства или разного рода телесные жесты, сделанные один на один с камерой.

▪️Третий сюжет — это сорокалетняя история крупнейшего бразильского фестиваля, который собственно и называется Videobrasil. Выставка в «ГЭС-2» сделана с фестивалем в сотрудничестве, и кураторы из Сан-Паулу собрали самые яркие работы, которые были у них показаны за сорок лет. Фестиваль важный и представительный, поэтому у них побывала фактически вся классика, но гэсовцы попросили привезти к нам как можно больше художников Глобального Юга, то есть то, чего мы не знаем.

▪️Ну, и четвертый пласт — это переклички в истории южноамериканского и российского видео-арта. Понятно, что такая линия может быть намечена только пунктиром, но команда проекта постаралась собрать для каждого из четырех десятилетий (с 1980х по 2010е) какие-то созвучные из нашей классики работы. Куратор Андрей Василенко сказал, что они хотели посмотреть на нашу собственную историю глазами большого Другого и увидеть то, чего до сих пор не замечали.

В общем, настоятельно рекомендую читать буклет выставки и много думать😉

#прямосейчасвмоскве

Проект Евгении Буравлёвой «Малая Родина» впервые был представлен этой весной в Московской музее современного искусства и ещё тогда мне ужасно понравился. Другое дело, что виды деревни Вага в Кировской области, где выросла художница, могут показаться доверчивому зрителю обычными пейзажами. А на самом деле в этих картинах спрятаны самые разные социально-экономические, экологические, личные сюжеты, которые просто так не разглядеть. Поэтому, мне кажется, тексты, которые художница написала для каждой из картин, — их неотъемлемая часть. Однако эти комментарии не получилось поместить в пространстве выставки, только небольшие цитаты. Совсем скоро, 19 декабря выходит каталог проекта, но и там они не будут представлены в полном виде. Поэтому мы с кураторами Аней Арутюнян и Андреем Егоровым придумали сделать сезонную подборку из четырех картин и дать к ним четыре текста, чтобы получилось настоящее погружение в контекст работ.

Уже можно читать! https://iskusstvo.com-info.ru/malaya-rodina-evgenii-buravlyovoj-kommentarii-hudozhnitsy-k-proektu/

#любимоеизжурнала

#хорошопоговорили с художницей и исследовательницей из Франции Матильдой Шенен. Вместе с друзьями она основала арт-пространство Les ateliers bermuda, которое устроено как кооператив, поскольку им всем надоело писать бесконечные заявки и презентации, чтобы получить мастерские, резиденции, возможность жить и работать. Но больше всего меня заинтересовало то, что Матильда рассказывала про большую общественную дискуссию во Франции об artist run пространствах в сельской местности, которые на пике внимания местного арт-сообщества.

Вот фрагмент:

«Во Франции сейчас разворачивается огромная дискуссия о роли арт-пространств, организованных художниками в деревенской местности. Полагаю, что эта дискуссия началась сразу после кризиса, вызванного пандемией. Многие люди, и среди них художники, переехали в деревенские районы Франции, при том, что центром культурной жизни был и остаётся Париж. Однако с этого момента всем стали интересны арт-пространства, основанные художниками в провинции, стали говорить, что это ключевой элемент в культурном развитии регионов, что они создают социальные связи между жителями, объединяют людей. В общем, возник тренд на поддержку таких пространств на общенациональном уровне и на уровне больших художественных институций. С другой стороны, положение этих маленьких арт-пространств за пределами центральной Франции далеко от идеального. Для центра всегда была актуальной левая повестка, а последние выборы в парламент ясно показали, что регионы поддерживают националистов. Они закрыты для современного искусства и для художников, которые пытаются говорить о гендерных вопросах, о деколонизации, да и вообще на политические темы. На прошлой неделе у нас была большая встреча в Париже, организованная Национальном центром изобразительных искусств, как раз посвященная положению арт-центров, управляемых художниками. И в процессе обсуждения стало понятно, что это общие трудности: на национальном уровне такой тип институций считается очень важным, нас поддерживают, но в рамках этой поддержки рассчитывают, что мы будем отталкиваться от специфики тех территорий, где работаем, чтобы создавать искусство, обращающееся непосредственно к жителям, затрагивающее важные для них темы. И я не знаю, что здесь сказать, поскольку сама люблю подобное искусство и предпочитаю его всем остальным видам, никак не связанным с тем местом, где оно создаётся. Но многие из участников нашей встречи говорили, что вне зависимости от того, какое искусство они создают, какие практики и формы используют, их соседям оно совершенно неинтересно, они всё равно не придут в этот центр на мероприятия. С ними сложно говорить. С ними сложно создавать какие-либо «связи». Тогда зачем, — спрашивают художники, — нам нужны ограничения и предписания, какого рода искусство нам делать? И я не знаю, как бы я ответила на этот вопрос, поскольку сайт-специфичное искусство для меня всегда сопряжено с политическими вопросами, мне сложно воспринимать его иначе. Но также мне кажется нужным искусство, которое может быть никак не связано с местной ситуаций, но которое способно дать людям какой-нибудь совершенно новый опыт. Например, когда я иду в кино, мне хочется посмотреть фильм про места, которые я совершенно себе не представляю, и узнать что-то новое. И искусство тоже на это способно.»

Ещё до того, как открылся Дом культуры «ГЭС-2», у фонда V —A— C уже была программа работы с разными городскими сообществами, они проводили концерты на продовольственных рынках, фестивали всякого странного кино в районных кинотеатрах, общались с шахматистами и ролевиками. А теперь Слава Фёдоров и Генрих Игнатов сняли фильм про московских моржей, поработав с клубами зимнего плаванья. Сегодня вечером будут его впервые показывать. В общем, если вы всегда хотели узнать, зачем бы нормальному человеку нырять в ледяную воду, это прямо отличный шанс. Уже не говоря о том, что людей чаще всего в таких клубах держит не лёд, а возможность побыть вместе с другими людьми.

🎬 Регистрация на сеанс: https://ges-2.org/minus-two

#прямосейчасвмоскве

Издательство Ad Marginem предложило нам организовать совместную публикацию одного из эссе Линды Нохлин из нового сборника «Изобрести современность». Мы с радостью согласились, и я, немного поколебавшись, выбрала «Музеи и радикалы: история чрезвычайных ситуаций». С одной стороны, это отличное, очень информативное и полезное эссе, такое, что только ради него стоило бы купить всю книгу. С другой, ну, скажите мне, какой нормальный человек в конце 2024 года станет читать текст по истории музеев?

Между тем, эссе можно было бы назвать «Музеи и ненависть». Когда я была маленькой, мне казались очень странными все эти поэты и художники, которые предлагали сбросить Пушкина с корабля современности и уничтожить все музеи. Однако, став искусствоведом, я гораздо лучше понимаю людей, которые старались, чтобы элементы скульптурной декорации французских готических соборов не были перевезены в Лувр, даже если они там будут сохраннее. И Клода Моне, который пришёл в Лувр только затем, чтобы демонстративно отвернувшись от великих картин прошлого, писать живой и шумный Париж, на который открывался прекрасный вид из окна. И даже реалиста Луи Эдмона Дюранти, который сказал, что будь у меня спички, «я бы поджег эти катакомбы с глубоким убеждением, что служу делу искусства будущего», и Камиль Писсарро его поддержал! В общем, мне очень нравится знать, что музеи способны вызвать гораздо более сильные эмоции, чем вежливое и почтительное равнодушие.

#сундукисокровищ