Издательство без шуток прощается с читателями. Забрала теперь уже раритетные издания Эрно и Хети, Дидион не успела (может быть, в Букмейте останется на какое-то время). Благодаря No Kidding Press когда-то открыла для себя Тове Дитлевсен. Спасибо💚

С наступающим, друзья!🌲Пусть в новом году случаются хорошие истории✨

Оливье не только нарезан, но и частично съеден (преимущества взрослой жизни), поэтому можно подвести #итогигода.
Уже шесть лет принимаю участие в Книжном вызове LiveLib — очень удобно фиксировать прочитанное. В своем темпе читаю стабильно от пятидесяти книг (было и 60, и 80 — будет и 100), этот год не исключение. Сложно выделить какой-либо шорт (на канале можно найти заметки или отзывы обо всех прочитанных книгах), и все же о «Наследии» рассказала в подборке от финалистов премии _Литблог, сборником «Тело» поделилась бы здесь, но меня опередили, начала год с шикарного французского экоавтофикшн-текста Мартен, закончила-закольцевала им же с Хунцингер (обязательно расскажу)

51 книга и 16 тысяч страниц
🟢Наследие. Мигель Бонфуа
🟢Тело: у каждого свое. Сборник
🟢Собака за моим столом. Клоди Хунцингер
🟢Верю каждому зверю. Настасья Мартен
🟢Доверие. Эрнан Диаз
🟢Доктор Глас. Новеллеттки. Яльмар Сёдерберг
🟢Бесконечно длинная весна. Лида Стародубцева
🟢Башня тишины. Рагим Джафаров
🟢Тоннель. Яна Вагнер
🟢Фокус. Мария Степанова
🟢Суть вещи. Алёна Алексина
🟢Рассечение Стоуна. Абрахам Вергезе
🟢Почтовая открытка. Анн Берест
🟢Последний медведь. Ханна Голд
🟢Лес. Светлана Тюльбашева
🟢Девочка со спичками. Екатерина Тюхай
🟢Побеги. Ирина Костарева
🟢Яд. Таня Коврижка
🟢Вегетарианка. Хан Ган (перечитала)
🟢Море. Джон Бэнвилл
Дюна. Фрэнк Герберт
🟢Уничтожить. Мишель Уэльбек
🟢Время ночь. Людмила Петрушевская
🟢Человек обитаемый. Франк Буис
🟢Там темно. Мария Лебедева
🟢Ру. Эм. Ким Тхюи
🟢Моя королева. Жан-Батист Андреа
🟢Двести третий день зимы. Ольга Птицева
🟢Язык за зубами. Полина Панасенко
🟢Шарики патинко. Элиза Суа Дюсапен
🟢Брак с другими видами. Юкико Мотоя
🟢Люди тут у нас. Хироми Каваками
🟢Когда солнце погасло. Янь Лянькэ
🟢Дорога Сурена. Сергей Авакян-Ржевский
🟢Теория бесконечных обезьян. Екатерина Звонцова
🟢Джазмен. Джоп
🟢Бессмертная жизнь Генриетты Лакс. Ребекка Склут
🟢Когната. Алексей Сальников
🟢Кадавры. Алексей Поляринов
🟢Литораль. Ксения Буржская
🟢Восьмидесятый градус. Елена Попова
🟢Алоэ. Кэтрин Мэнсфилд
🟢Автор Исландии. Хатльгрим Хельгасон
🟢Семь способов засолки душ. Вера Богданова
🟢Под маской, или Сила женщины. Луиза Мэй Олкотт
🟢Метель. Мари Вентрас
🟢Зимние рассказы Букмейта
🟢Самое первое новогоднее дерево. Овила Фонтен, илл. Шарлотт Паран
🟢Черного нет и не будет. Клэр Берест
🟢Тамук. Гюльназ Лежнева
🟢Кофе с перцем. Даниэль Бергер

С Новым годом!👋

#однорукийаплодисмент

​​💙Сборник «Сказки Нового года» | The Blueprint и Подписные издания

Не сказки вовсе, а рассказы о детстве, истории из настоящего и размышления о будущем святочных духов современных русскоязычных авторов — антология предновогодней и новогодней жизни, которую, как «Рождественскую песнь в прозе», собрала под одной обложкой Лиза Биргер, проиллюстрировала Ульяна Подкорытова.

Дух прошлого

Васякина заворачивает прозу жизни в поэзию и рассказывает, как ходили за пихтой на Новый год. Манойло показывает апартаменты гостиницы «Метрополь», в которых жил Вертинский: после прочтения музыкально-мистического этюда слушаешь его песни и читаешь шанхайскую историю знакомства с будущей женой, которая, к слову, была на тридцать четыре года моложе артиста. Благова делится воспоминаниями отчасти автобиографичными о жизни в пожарной части и универсальными предновогодними — с салатами, завернутыми в пакеты, — для детей девяностых. Автогероиня Николаенко растет и смотрит на гонку вооружений в иллюминатор из бублика, впитывая страх перед атомной бомбой и высокопарную любовь к своей Москве. Макаревская проходит по ключевым событиям последних пяти лет и среди снега и гирлянд окунает во внутреннюю тревогу и страх, у которого особый запах. Демишкевич напоминает, что тридцать первого каждый выживал, как мог, и вводит во вселенную супергероев нового персонажа. Горбунова транслирует всю скорбь матерей по своим детям — от Ирода до Гитлера. Ныркова театрально-старинно пишет о чувстве прекрасного и стыда, о духах Рождества и рождественском чуде. Мамаев-Найлз рассказывает о машине, которая в кризис девяностых превратилась в гору фейерверков, и о преемственности традиций. Азербайджанские Дед Мороз и Снегурочка Джаббаровой смотрят сериалы об уехавших детях и хранят для них подарки, пока те готовят екатеринбургскую индейку на американский манер. Героиня Алексеевой подрабатывает текстами и идет на разоблачительную встречу ко вдове художника, о котором написала статью. Богданова емко топит за расхламление, очищение и освобождение — за право выбирать свой путь.

Дух настоящего

Персонаж Степановой получает наследственные елочные игрушки, остается у разбитого корыта и успевает поверить в чудеса. Некрасова рисует жутковатый триптих с лешими и снеговиками-силовиками; именно в ее рассказе заглавная иллюстрация с обложки (Ульяна Подкорытова также иллюстрировала авторскую серию в РЕШ). Секисов, отправляя героя на поиски лося, погружает читателя в московскую мистику и булгаковщину. Узрютова превращает супермаркет в съемочную площадку. Горалик (признана Минюст РФ иностранным агентом) крутит в вихре хлев, врачей, ментов, ослов, тельцов и органы опеки. Володина под мартоктябрьский снегодождь исполняет сказочное попурри, проявляя пленку реальной жизни. Путь маленького героя Букши лежит через чертов и драконов. Козинаки рассказывает о расходящихся-ветвящихся дорогах дружбы. Яковлева устраивает предновогодний семейный переполох. Авто(?)героиня Кочан проживает теплый декабрь в эмиграции.

Дух будущего

Шипилова рассказывает антиутопичную недетскую сказку. Птицева со знанием дела показывает, как сложно усыновить кота. Замировская устраивает побег в джунгли виртуальной реальности от потерь этой. Олейников едко и насмешливо представляет рабочие будни телефонных мошенников. В рассказе Харт живут воздушные гимнастки, бродячие собаки и решения по совести. Буржская запрашивает у генеративной модели Вселенной рекомендации по поведению в случае отключения электричества и/или старости. В тексте Гавриловой есть живые спички, страдания и одиночество. Земляничкина разрешает поорать на улице и впустить чудо в свою жизнь. Персонажи Шаинян продолжают орать, но уже в атмосфере постапокалипсиса и на деревья. Герой Сальникова отправляется на рынок купить новую звезду на елку, и о нем сразу же хочется читать роман. Сквозь картонную психотерапию Осояну прорастают яркие листья румынского и молдавского фольклора.

Дух времени без прикрас.

#всестраницы #подписные #россия

​​😲«Побеги» Ирины Костаревой | @polyandria NoAge
 
Ирина Костарева, журналист и выпускающий редактор медиа Arzamas, ведет канал о фильмах ужасов с фемоптикой и эстетике страшного. В ноябре прошлого года вышел ее дебютный роман, на обложке которого вспыхнувшее парчой закатное небо в конце осени — картина американского художника Дэвида Гроссмана (работа с золотом особенно ему удается), исследователя хрупкого равновесия окружающей среды и пейзажей, стирающих границы между природой и внутренним миром, — идеальное попадание не только в атмосферу истории, но и в философию. Сама же Ирина визуализировала настроение книги с помощью картин американо-бангладешского художника Srijon Chowdhury.
 
Посреди леса и болот стоит затянутый дымом от горящих торфяников рабочий поселок. Живущие в нем женщины по большей части трудятся на бывшем водочном заводе, переквалифицированном на производство гомеопатии, — насыщают мази растительными экстрактами, а свободное время и разговоры посвящают общественному саду. Химия растений пробуждает в женщинах магические способности: у одной обостряется слух, другая управляет огнем, третья в цветочной проказе начинает… Современные ведьмы, не иначе.
По телевизору идут сериалы «Клон» и «Кармелита», уже запретили вьюнок, кто-то уезжает из поселка, другие возвращаются, завод вечен, повсюду пыльца, сад мерцает и разрастается, а внешний мир дробится и сыпется, как кирпич подорванной восьмиэтажки. Поколения сменяют друг друга, цветы распускаются не в свой сезон и перекраивают время и пространство, в котором читатель охотно плутает. 
 
Цветочные отступления смакуешь, чтобы насладиться и найти, как выглядят золотарник, рудбекии и многие-многие другие жители сада, восхищаешься, что цветки хосты словно вылеплены из фарфора (а ведь правда!), а водосбор-аквилегию образуют сидящие кругом голубки. Читая житейские истории, проваливаешься в свои воспоминания снова и снова: вот дискотека, на которой сваливали куртки на подоконник, а здесь картинка маникюра из лепестков, эта квашеная капуста полита «пахучим» маслом, а вот висит гобелен с оленями, который, кажется, был у всех (вместе с богатырями и натюрмортами).
 
Поэтичный роман с ароматом прелой листвы — осенним, щемящим и немного тревожным, предвещающим скорые перемены — родился из рассказов, связанных локацией, и в нем каждая героиня — главная. Ирина добавила объединяющий образ сада и переплела судьбы и события, магическое и реальное. Ее сад вырос из собственных воспоминаний с опорой на опыт поколения. Сад — прибежище, место силы и утешения, в котором перерождение тождественно переумиранию, и есть надежда, что сестринство и дружба восторжествуют над болью и насилием. 
 
Если в «Побегах» были девы в саду, то в предстоящем романе Ирина расскажет об известных женщинах, объединенных водой, — океанографе Аните Конти, художнице Марте де Мелиньи, кинематографистке Майе Дерен — и о том, как они переживали переломные моменты истории сто лет назад. Режим ожидания активирован.
 
#всестраницы #поляндрияnoage #россия