Тинтина вечно заносит в склепы

Как последовательный ридлибот не без интереса посмотрел «Наполеона» — фильм в том числе о феномене исторической достоверности. Скотт, по ощущениям, ловко меняет крупности, превращая подборку заголовков из (желтой) прессы в калейдоскоп жизни и судьбы: с мясуробкой, где каждый — лишний, с парадными портретами и кринжем церемониала, с анекдотами про личную жизнь и производственной драмой о менеджменте «величия», с усмешками вечности и лимбом (промежуточных) побед, которые оставляют еще большую пустоту в душе. Одна из линий, которая мне кажется в этом мортиралоге (sic!) наиболее перспективной, начинается с казни в рапиде, подпитывается эпизодической ролью газет и заканчивается трепом с подрастающим поколением: НБ изо всех сил пытается оседлать собственный нарратив, отстоять достоверность удобной ему легенды — и раз за разом терпит фиаско, как те, кто хочет услышать/увидеть конкретную деталь, а не задается вопросом, почему сделали в итоге иначе. И весь из себя флюидный фильм, дерганный и переменчивый под стать герою, безусловно, создан раздражать ощущением неусидчивости — стабильной «правды» там нет ни в спальне, ни на троне, ни в батальной дреме; ни в моменте, ни на пороге вечности. И это хорошая новость: а) он, как бы ни ярился Скотт в интервью, открыт к индивидуальным зрительским прогулкам; б) ставит человека вперед символов и идей (хотя с пушками, кажется, неплохая находка). Ничто не вечно, а у истории есть не ключ, но рисунок ключа, так что всё еще переменится, не ставьте точку раньше времени.

www.group-telegram.com/jp/micmacs.com/2859

2.6K viewsDec 7, 2023 at 19:55

Как последовательный ридлибот не без интереса посмотрел «Наполеона» — фильм в том числе о феномене исторической достоверности. Скотт, по ощущениям, ловко меняет крупности, превращая подборку заголовков из (желтой) прессы в калейдоскоп жизни и судьбы: с мясуробкой, где каждый — лишний, с парадными портретами и кринжем церемониала, с анекдотами про личную жизнь и производственной драмой о менеджменте «величия», с усмешками вечности и лимбом (промежуточных) побед, которые оставляют еще большую пустоту в душе. Одна из линий, которая мне кажется в этом мортиралоге (sic!) наиболее перспективной, начинается с казни в рапиде, подпитывается эпизодической ролью газет и заканчивается трепом с подрастающим поколением: НБ изо всех сил пытается оседлать собственный нарратив, отстоять достоверность удобной ему легенды — и раз за разом терпит фиаско, как те, кто хочет услышать/увидеть конкретную деталь, а не задается вопросом, почему сделали в итоге иначе. И весь из себя флюидный фильм, дерганный и переменчивый под стать герою, безусловно, создан раздражать ощущением неусидчивости — стабильной «правды» там нет ни в спальне, ни на троне, ни в батальной дреме; ни в моменте, ни на пороге вечности. И это хорошая новость: а) он, как бы ни ярился Скотт в интервью, открыт к индивидуальным зрительским прогулкам; б) ставит человека вперед символов и идей (хотя с пушками, кажется, неплохая находка). Ничто не вечно, а у истории есть не ключ, но рисунок ключа, так что всё еще переменится, не ставьте точку раньше времени.

BY Тинтина вечно заносит в склепы