Telegram Group & Telegram Channel
Среди героев лагерных хроник подобного рода персонажи бывают редко, при том, что они отнюдь не были редки или менее представительны. И эта история тоже результат исследовательской ошибки, вовремя исправленной, но необходимость прояснить дело, заставила вглядеться в эти черты.

Сергей Устинович Шилин родился в деревне Сениченки Каширского уезда. К 22 годам он переехал в Москву и в январе 1913 году женился на 27-летней вдове Матрене Егоровне Сафоновой. В 1917 году он работал в Замоскворецком трамвайном парке (сегодня – трамвайное депо имени Апакова) слесарем-монтером и вагоновожатым и жил поблизости – во 2-м Бабьегородском переулке. Арестовали Шилина, вероятно, весной 1920 года и обвинили «в посредничестве попытке обмена денег советского образца на так называемые думские» — выпущенные Временным правительством. В карточке было написано кратко: «вооруженное ограбление».

Вооруженный обмен Шилин проводил «прикрываясь именем ЧК, по заранее обдуманному плану». Его вину усугубляло то, что «прикрываясь званием чекиста дискредитировал советскую власть». Одновременно были и «заслуги перед революцией» и «безупречное поведение»: в декабре 1917 года Шилин вступил в коммунистическую партию и весной 20-го служил следователем политбюро Москворецкого района.

10 июня 1920 года Московский Ревтрибунал приговорил Сергея Устиновича к заключению в лагерь на 20 лет. К ноябрю того же года Шилин, уже беспартийный, числился в Покровском лагере и пользовался правом выхода из лагеря без конвоя. 17 ноября он вместе с другим покровским заключенным пришел в Новопесковский лагерь и потребовал у помощника коменданта встречи с заключенным, при этом назвав себя сотрудником Особого отдела ВЧК. Его пропустили, а по окончании свидания Шилин был задержан и допрошен. Предметом разговора был мешок сахару, который новопесковский заключенный должен был отдать покровскому.

Из Новопесковского лагеря Шилина отправили в Бутырскую тюрьму, откуда он просит сообщить о применении к нему амнистии, и уточняет, что «амнистия была к нему применена 12-13 ноября». В начале апреля 1921 года следователь постановил перевести его в лагерь и лишить права выхода без конвоя. Обвинили Шилина в самозванстве и мошенничестве, но назвавшись агентом, он не был вполне самозванцем, поскольку «по рекомендации лиц знающих меня [из Замоскворецкого совета] был утвержден в должности агента», и получил «право выхода из лагеря по указанию иностранного бюро ОО ВЧК».

Из рекомендации и указания складывался агент Особого Отдела. По разбору же следователя он числился «каким-то сотрудникам по поручениям». Московская чрезвычайка оставила Шилину те же 20 лет, которые теперь начинались с 4 апреля 1921 года. Из Бутырской тюрьмы его отправили в знакомый Новопесковский лагерь, а оттуда 15 апреля – в далекий Крюковский, но 24 апреля срок заключения сокращают до 5 лет. За благонадежность Шилина ручалась его жена Матрена Егоровна. К июню он снова оказывается сначала в Новопесковском, из него в Покровском, а 21 июля в Ордынском лагере, в котором он числится до декабря 1921 года.

В августе было отклонено его прошение о помиловании. В ноябре, с новой годовщиной революции срок снова сокращают — до 3 лет и 4 месяцев. В это время (но можно предположить, что и раньше) Шилин вероятно находился «на постоянных работах» в Москворецком совете, откуда ордынский комендант в декабре требует его срочно выслать. Требование, скорее всего означало скорее освобождение. Косвенно это подтверждается тем, что дело о помиловании завершается в феврале 1922 года. Увы, как ни обидно, о том, что было дальше с изворотливым, но не лишенным вовсе представлений о справедливости героем, ничего не известно. Последней ниточкой был номер его партбилета – 685, который (увы!) был выдан тогда, когда централизованный учет членов партии еще не велся.

На фото:
1 – трамвай «Б» в в Замоскворецком трамвайном парке, 1920-е;
2 – ремонтная служба Замоскворецкого трамвайного парка, 1920-е;
3 – Большой Трёхсвятительский переулок, будущий Покровский концлагерь, 1900-е;
4 – Ночлежный дом в Новопесковском переулке, 1910-е.



group-telegram.com/righthererightthen/1159
Create:
Last Update:

Среди героев лагерных хроник подобного рода персонажи бывают редко, при том, что они отнюдь не были редки или менее представительны. И эта история тоже результат исследовательской ошибки, вовремя исправленной, но необходимость прояснить дело, заставила вглядеться в эти черты.

Сергей Устинович Шилин родился в деревне Сениченки Каширского уезда. К 22 годам он переехал в Москву и в январе 1913 году женился на 27-летней вдове Матрене Егоровне Сафоновой. В 1917 году он работал в Замоскворецком трамвайном парке (сегодня – трамвайное депо имени Апакова) слесарем-монтером и вагоновожатым и жил поблизости – во 2-м Бабьегородском переулке. Арестовали Шилина, вероятно, весной 1920 года и обвинили «в посредничестве попытке обмена денег советского образца на так называемые думские» — выпущенные Временным правительством. В карточке было написано кратко: «вооруженное ограбление».

Вооруженный обмен Шилин проводил «прикрываясь именем ЧК, по заранее обдуманному плану». Его вину усугубляло то, что «прикрываясь званием чекиста дискредитировал советскую власть». Одновременно были и «заслуги перед революцией» и «безупречное поведение»: в декабре 1917 года Шилин вступил в коммунистическую партию и весной 20-го служил следователем политбюро Москворецкого района.

10 июня 1920 года Московский Ревтрибунал приговорил Сергея Устиновича к заключению в лагерь на 20 лет. К ноябрю того же года Шилин, уже беспартийный, числился в Покровском лагере и пользовался правом выхода из лагеря без конвоя. 17 ноября он вместе с другим покровским заключенным пришел в Новопесковский лагерь и потребовал у помощника коменданта встречи с заключенным, при этом назвав себя сотрудником Особого отдела ВЧК. Его пропустили, а по окончании свидания Шилин был задержан и допрошен. Предметом разговора был мешок сахару, который новопесковский заключенный должен был отдать покровскому.

Из Новопесковского лагеря Шилина отправили в Бутырскую тюрьму, откуда он просит сообщить о применении к нему амнистии, и уточняет, что «амнистия была к нему применена 12-13 ноября». В начале апреля 1921 года следователь постановил перевести его в лагерь и лишить права выхода без конвоя. Обвинили Шилина в самозванстве и мошенничестве, но назвавшись агентом, он не был вполне самозванцем, поскольку «по рекомендации лиц знающих меня [из Замоскворецкого совета] был утвержден в должности агента», и получил «право выхода из лагеря по указанию иностранного бюро ОО ВЧК».

Из рекомендации и указания складывался агент Особого Отдела. По разбору же следователя он числился «каким-то сотрудникам по поручениям». Московская чрезвычайка оставила Шилину те же 20 лет, которые теперь начинались с 4 апреля 1921 года. Из Бутырской тюрьмы его отправили в знакомый Новопесковский лагерь, а оттуда 15 апреля – в далекий Крюковский, но 24 апреля срок заключения сокращают до 5 лет. За благонадежность Шилина ручалась его жена Матрена Егоровна. К июню он снова оказывается сначала в Новопесковском, из него в Покровском, а 21 июля в Ордынском лагере, в котором он числится до декабря 1921 года.

В августе было отклонено его прошение о помиловании. В ноябре, с новой годовщиной революции срок снова сокращают — до 3 лет и 4 месяцев. В это время (но можно предположить, что и раньше) Шилин вероятно находился «на постоянных работах» в Москворецком совете, откуда ордынский комендант в декабре требует его срочно выслать. Требование, скорее всего означало скорее освобождение. Косвенно это подтверждается тем, что дело о помиловании завершается в феврале 1922 года. Увы, как ни обидно, о том, что было дальше с изворотливым, но не лишенным вовсе представлений о справедливости героем, ничего не известно. Последней ниточкой был номер его партбилета – 685, который (увы!) был выдан тогда, когда централизованный учет членов партии еще не велся.

На фото:
1 – трамвай «Б» в в Замоскворецком трамвайном парке, 1920-е;
2 – ремонтная служба Замоскворецкого трамвайного парка, 1920-е;
3 – Большой Трёхсвятительский переулок, будущий Покровский концлагерь, 1900-е;
4 – Ночлежный дом в Новопесковском переулке, 1910-е.

BY Это прямо здесь







Share with your friend now:
group-telegram.com/righthererightthen/1159

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from jp


Telegram Это прямо здесь
FROM American