Вчера Конституционный Суд опубликовал историческое и в какой-то степени легендарное постановление — «против домашнего насилия».
Центр конституционного правосудия оперативно подготовил саммари дела и тезисов суда, читать по ссылке — «Бьет значит любит?»
А еще я вчера дал комментарий «Ведомостям»: несмотря на плюсы такого решения, — бесспорные, — есть и обратная сторона.
Несмотря на положительные решения этого постановления, нельзя забывать и обратную сторону. Во-первых, Гражданский кодекс — это частная сфера, отношения между равными субъектами: насколько там вообще применима публично-правовая логика в части защиты достоинства личности и свободы слова?
Не нарушается ли при этом принцип формального равенства?
Складывается ситуация, при которой конституционные принципы (достоинство личности, свобода слова), которые, в первую очередь, направлены на сдерживание государства, ломают частно-правовую основу.
Во-вторых, не приведёт ли позиция КС к обратному эффекту, когда уже другая сторона такого спора не может доказать свою непричастность к насилию, к пресловутой культуре отмены, иными словами, к ситуации, когда обвинённый в насилии окажется в статусе того, кто доказывает свою невиновность?
На мой взгляд, в подобных вопросах не может такого "твёрдого и чёткого", однозначного, ответа.
Вчера Конституционный Суд опубликовал историческое и в какой-то степени легендарное постановление — «против домашнего насилия».
Центр конституционного правосудия оперативно подготовил саммари дела и тезисов суда, читать по ссылке — «Бьет значит любит?»
А еще я вчера дал комментарий «Ведомостям»: несмотря на плюсы такого решения, — бесспорные, — есть и обратная сторона.
Несмотря на положительные решения этого постановления, нельзя забывать и обратную сторону. Во-первых, Гражданский кодекс — это частная сфера, отношения между равными субъектами: насколько там вообще применима публично-правовая логика в части защиты достоинства личности и свободы слова?
Не нарушается ли при этом принцип формального равенства?
Складывается ситуация, при которой конституционные принципы (достоинство личности, свобода слова), которые, в первую очередь, направлены на сдерживание государства, ломают частно-правовую основу.
Во-вторых, не приведёт ли позиция КС к обратному эффекту, когда уже другая сторона такого спора не может доказать свою непричастность к насилию, к пресловутой культуре отмены, иными словами, к ситуации, когда обвинённый в насилии окажется в статусе того, кто доказывает свою невиновность?
На мой взгляд, в подобных вопросах не может такого "твёрдого и чёткого", однозначного, ответа.
But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from jp
