Однако, вернемся на землю. На землю, где в кофейнях Габидула варится ароматный кофе, Андрэ Ундрухов играет с симпатичной незнакомкой в шашки на набережной озера Кабан, а крохотные трепещущие соловьи опускают тонкие клювы в розовые нежные головки цветов. Но это мы можем видеть такие милашные картины. Наш лирический герой отморозил себе глаза, борясь с водной стихией и человеческой жестокостью, и ему подарили страшные рентгеновские очки в качестве горького протеза-насмешки. Смотрит на порхающих птичек — и видит их нежные, хрупкие скелеты. Это как способность прозреть сквозь время, в тот предел, когда все вокруг умрут. Улыбки гуляющих горожан — не лица, а фотографии на могильных плитах. Сверхспособность настолько страшная, что нет большой необходимости городить мат-рок-конструкции, можно просто замешать пьянящую рок-песню (Sandugach) с красивой мелодией да на тяжелом груве. Что звучит даже освежающе после аттракциона аранжировщицкой щедрости тремя минутами ранее.
Жить под тяжестью таких эмоций — утомительно. Кажется, именно об этом чувстве утомления, тупой боли, перерастающей в привычку, монотонно трубит Qorım. Свыклись. Посмотрим, как будет петься дальше.
Eget начинается со звукописи — лето в постапокалиптической степи, написанное несколькими смелыми мазками. Черная пыль из сгоревших городов носится над красной землей да жужжат диковинные насекомые-мутанты. А посередине выписан образ былинного героя, рассекающего на радиоактивном облаке, как на Пегасе. Хорошо, когда есть такие ребята, которых хочется поместить в былину. Если мы сложим много таких песен-былин, песен-молитв, песен-похоронных-плачей, то лучше поймем их героев. И в нас заговорят, запоют, зарыдают их голоса.
Эффект наступает незамедлительно — уже в следующей песне Kemne söyä с ее пантюркистскими запилами, изломанным хард-роком и искренней, надрывной акустикой. Текст про любовь напополам с насилием переворачивает кишки. А когда дослушаешь до конца, понимаешь, что он был не про ту любовь, про которую ты подумал. И вообще не про любовь. Метафоры закончились. Добавить нечего. И дальше идут более старые песни.
Например, дальше идет Büre başı. Это классическая Gauga — группа «Би-2» из идеальной вселенной, где у нее все намного лучше с текстами, мелодиями, вкусом и вокалом. И тут мы, кстати, узнаем ответ на вопрос из начала статьи — какую сказку Оскар читал в детстве — «Кәҗә белән сарык». И можно написать, что в образах зверей из старой песни есть предчувствие всего, что мы слышали в остальных композициях на альбоме, но Kemne söyä меня эмоционально уничтожила. Поэтому я пишу уже чисто на автомате. Обозначаю контуры. Можно взять карандаш и дорисовать при необходимости.
В принципе, предыдущий абзац можно использовать еще раз, чтобы рассказать про следующую песню. И мы позволим себе эту метамодернистскую шалость. Дальше идет Alisa. Это классическая Gauga — группа «Би-2» из идеальной вселенной, где у нее все намного лучше с текстами, мелодиями, вкусом и вокалом. И тут мы, кстати, узнаем ответ на вопрос из начала статьи — какую сказку Оскар читал в детстве — «Алису в Зазеркалье». И можно написать, что в образах упырей из старой песни есть предчувствие всего, что мы слышали в остальных композициях на альбоме, но Kemne söyä меня эмоционально уничтожила. Поэтому я пишу уже чисто на автомате. Обозначаю контуры. Можно взять карандаш и дорисовать при необходимости.
Pıçaq начинается с чертовски красивого, хотя и простого проигрыша на гитаре. И сама песня — самая мелодичная и, простите за такой эпитет, радиоформатная на альбоме (хотя и не без артроковых приколов). Только где такое радио теперь на свете? Соло тоже призрак Фрущанте пригласили сыграть — четкое — в нем и юмор, и ощущение потустороннего.
Однако, вернемся на землю. На землю, где в кофейнях Габидула варится ароматный кофе, Андрэ Ундрухов играет с симпатичной незнакомкой в шашки на набережной озера Кабан, а крохотные трепещущие соловьи опускают тонкие клювы в розовые нежные головки цветов. Но это мы можем видеть такие милашные картины. Наш лирический герой отморозил себе глаза, борясь с водной стихией и человеческой жестокостью, и ему подарили страшные рентгеновские очки в качестве горького протеза-насмешки. Смотрит на порхающих птичек — и видит их нежные, хрупкие скелеты. Это как способность прозреть сквозь время, в тот предел, когда все вокруг умрут. Улыбки гуляющих горожан — не лица, а фотографии на могильных плитах. Сверхспособность настолько страшная, что нет большой необходимости городить мат-рок-конструкции, можно просто замешать пьянящую рок-песню (Sandugach) с красивой мелодией да на тяжелом груве. Что звучит даже освежающе после аттракциона аранжировщицкой щедрости тремя минутами ранее.
Жить под тяжестью таких эмоций — утомительно. Кажется, именно об этом чувстве утомления, тупой боли, перерастающей в привычку, монотонно трубит Qorım. Свыклись. Посмотрим, как будет петься дальше.
Eget начинается со звукописи — лето в постапокалиптической степи, написанное несколькими смелыми мазками. Черная пыль из сгоревших городов носится над красной землей да жужжат диковинные насекомые-мутанты. А посередине выписан образ былинного героя, рассекающего на радиоактивном облаке, как на Пегасе. Хорошо, когда есть такие ребята, которых хочется поместить в былину. Если мы сложим много таких песен-былин, песен-молитв, песен-похоронных-плачей, то лучше поймем их героев. И в нас заговорят, запоют, зарыдают их голоса.
Эффект наступает незамедлительно — уже в следующей песне Kemne söyä с ее пантюркистскими запилами, изломанным хард-роком и искренней, надрывной акустикой. Текст про любовь напополам с насилием переворачивает кишки. А когда дослушаешь до конца, понимаешь, что он был не про ту любовь, про которую ты подумал. И вообще не про любовь. Метафоры закончились. Добавить нечего. И дальше идут более старые песни.
Например, дальше идет Büre başı. Это классическая Gauga — группа «Би-2» из идеальной вселенной, где у нее все намного лучше с текстами, мелодиями, вкусом и вокалом. И тут мы, кстати, узнаем ответ на вопрос из начала статьи — какую сказку Оскар читал в детстве — «Кәҗә белән сарык». И можно написать, что в образах зверей из старой песни есть предчувствие всего, что мы слышали в остальных композициях на альбоме, но Kemne söyä меня эмоционально уничтожила. Поэтому я пишу уже чисто на автомате. Обозначаю контуры. Можно взять карандаш и дорисовать при необходимости.
В принципе, предыдущий абзац можно использовать еще раз, чтобы рассказать про следующую песню. И мы позволим себе эту метамодернистскую шалость. Дальше идет Alisa. Это классическая Gauga — группа «Би-2» из идеальной вселенной, где у нее все намного лучше с текстами, мелодиями, вкусом и вокалом. И тут мы, кстати, узнаем ответ на вопрос из начала статьи — какую сказку Оскар читал в детстве — «Алису в Зазеркалье». И можно написать, что в образах упырей из старой песни есть предчувствие всего, что мы слышали в остальных композициях на альбоме, но Kemne söyä меня эмоционально уничтожила. Поэтому я пишу уже чисто на автомате. Обозначаю контуры. Можно взять карандаш и дорисовать при необходимости.
Pıçaq начинается с чертовски красивого, хотя и простого проигрыша на гитаре. И сама песня — самая мелодичная и, простите за такой эпитет, радиоформатная на альбоме (хотя и не без артроковых приколов). Только где такое радио теперь на свете? Соло тоже призрак Фрущанте пригласили сыграть — четкое — в нем и юмор, и ощущение потустороннего.
BY Казанализация
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information.
from kr
