Всё думаю об американце, за которым украдкой подглядывал сначала в очереди на причале, а потом на катере, который перевозит туристов с одного берега залива на другой. Он был уже немолод и, вероятно, отправился в редкое путешествие, для которого он долго и смиренно работал до пенсии, скажем, в штате Аляска почтальоном или продавцом газет до тех пор, пока последний газетный киоск в Фэрбанксе не снесли к чёртовой матери из-за нерентабельности. Американец этот был долговязый и худой, и, пока он не повернулся ко мне с блаженной улыбкой, я думал, что в очереди передо мной стоит неловкий подросток. Улыбался он постоянно и явно радовался как ребёнок всему увиденному: и плотному оранжевому свету заходящего солнца, и людям, и разным животным вокруг на причале. Безусловно, он сошёл ко мне со страниц рассказа Элис Манро или Элизабет Страут. Его обострённое одиночество подчёркивала одежда, которую можно долго носить, не тратясь на новую: тёмная тканевая бейсболка с прилипшими седыми волосами после стрижки под машинку, плотная фланелевая рубаха, джинсы слимфит, видавшие виды трекинговые «Соломоны» на огромной платформе.
Думал я о нём только потому, что почему-то до слёз его стало жаль на секунду, но именно в эту секунду я смог протиснуться мыслью дальше, к тому парадоксу, в котором очутился этот Холден Колфилд на пенсии. Дело было в Дейре, относительно старом районе Дубая, в котором ещё можно было увидеть следы настоящей жизни, поскольку именно там живут работяги, обслуживающие достаточно бессмысленный центр эмирата: таксисты из Индии и Пакистана, лавочники, официанты и полотёры в гостиницах. Думаю, Колфилд заметил, что тут, слава Аллаху, уже наросла тонкая плёнка культуры, которой нет в центре Дубая, и с удивлением он отмечал, как похожи США и Эмираты, выстроенные европейцами с нуля на песке; и там, и там под слоями асфальта ничего старше XIX века нет. И только из-за несравнимой бедности арабского ландшафта гигантомания и небоскрёбность здесь приняла ещё и дырчатость, изгибчивость, ярусность как бы вопреки куполу неба, всегда безоблачному и выпуклому, как идеальная целлулоидная полусфера в детской юле.
Не знаю, то это путешествие, которое Колфилд на пенсии заслужил своим непосильным трудом в газетном киоске, но путешественником он был идеальным: готовым на любые курьёзные ситуации, вежливым и не скрывающим радости от величия мира — слава Аллаху, в Дейре он мог это почувствовать. Его пыльная сумка на левом приподнятом плече постоянно была открыта; мне всё хотелось аккуратно указать ему на это, и я даже подался вперёд, чтобы увидеть, что к собачке замка он приделал зелёную бирку, на одной стороне которой было написано шрифтом BrushScript слово Alasca, а на другой вручную заполнены все четыре графы: имя, телефон, электронная почта и адрес с индексом.
Всё думаю об американце, за которым украдкой подглядывал сначала в очереди на причале, а потом на катере, который перевозит туристов с одного берега залива на другой. Он был уже немолод и, вероятно, отправился в редкое путешествие, для которого он долго и смиренно работал до пенсии, скажем, в штате Аляска почтальоном или продавцом газет до тех пор, пока последний газетный киоск в Фэрбанксе не снесли к чёртовой матери из-за нерентабельности. Американец этот был долговязый и худой, и, пока он не повернулся ко мне с блаженной улыбкой, я думал, что в очереди передо мной стоит неловкий подросток. Улыбался он постоянно и явно радовался как ребёнок всему увиденному: и плотному оранжевому свету заходящего солнца, и людям, и разным животным вокруг на причале. Безусловно, он сошёл ко мне со страниц рассказа Элис Манро или Элизабет Страут. Его обострённое одиночество подчёркивала одежда, которую можно долго носить, не тратясь на новую: тёмная тканевая бейсболка с прилипшими седыми волосами после стрижки под машинку, плотная фланелевая рубаха, джинсы слимфит, видавшие виды трекинговые «Соломоны» на огромной платформе.
Думал я о нём только потому, что почему-то до слёз его стало жаль на секунду, но именно в эту секунду я смог протиснуться мыслью дальше, к тому парадоксу, в котором очутился этот Холден Колфилд на пенсии. Дело было в Дейре, относительно старом районе Дубая, в котором ещё можно было увидеть следы настоящей жизни, поскольку именно там живут работяги, обслуживающие достаточно бессмысленный центр эмирата: таксисты из Индии и Пакистана, лавочники, официанты и полотёры в гостиницах. Думаю, Колфилд заметил, что тут, слава Аллаху, уже наросла тонкая плёнка культуры, которой нет в центре Дубая, и с удивлением он отмечал, как похожи США и Эмираты, выстроенные европейцами с нуля на песке; и там, и там под слоями асфальта ничего старше XIX века нет. И только из-за несравнимой бедности арабского ландшафта гигантомания и небоскрёбность здесь приняла ещё и дырчатость, изгибчивость, ярусность как бы вопреки куполу неба, всегда безоблачному и выпуклому, как идеальная целлулоидная полусфера в детской юле.
Не знаю, то это путешествие, которое Колфилд на пенсии заслужил своим непосильным трудом в газетном киоске, но путешественником он был идеальным: готовым на любые курьёзные ситуации, вежливым и не скрывающим радости от величия мира — слава Аллаху, в Дейре он мог это почувствовать. Его пыльная сумка на левом приподнятом плече постоянно была открыта; мне всё хотелось аккуратно указать ему на это, и я даже подался вперёд, чтобы увидеть, что к собачке замка он приделал зелёную бирку, на одной стороне которой было написано шрифтом BrushScript слово Alasca, а на другой вручную заполнены все четыре графы: имя, телефон, электронная почта и адрес с индексом.
BY Рустам Габбасов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee.
from us
